17. 1922 год. Состояние судебной медицины в США
17. 1922 год. Состояние судебной медицины в США
Американские журналисты любят называть десятилетие после первой мировой войны «десятилетием беззакония». На протяжении этих десяти лет история преступности в Соединенных Штатах отмечает целый ряд преступлений, названных журналистами «преступлениями века».
Одно из этих преступлений было совершено 16 сентября 1922 года. Едва ли можно себе представить другое расследование убийства, так ярко характеризующее состояние, в котором пребывала или, как сказал американец Уильям Рикит, «дремала судебная медицина Соединенных Штатов Америки».
В тот сентябрьский день молодой рабочий Раймонд Шнайдер гулял со своей подружкой, пятнадцатилетней Пирл Бамер, по узкой улочке, обсаженной с обеих сторон деревьями. Было 9. 30 утра. Вдруг Пирл заметила мужчину и женщину, неподвижно лежавших в траве. Шнайдер установил, что они были мертвы. Молодые люди прибежали в ближайший дом, хозяин которого сообщил по телефону о случившемся в полицию. На место происшествия прибыл полицейский Эдвард Герриген вместе с Джемсом Гарреном.
Они застали следующую картину. Труп мужчины лежал на спине. На нем была черная, застегнутая на все пуговицы сутана священника. Лицо его было аккуратно прикрыто шляпой. Приподняв шляпу, полицейские увидели, что человек был в очках, глаза закрыты. На его согнутой правой руке покоилось тело молодой женщины, лицо которой прикрывала шерстяная шаль. Рядом с трупами было обнаружено много листов бумаги — письма, написанные женским почерком, и визитная карточка с надписью: «Преподобный Эдвард Холл, священник евангелической церкви святого Джона, Нью-Брансуик, Нью-Джерси».
Полицейские Герриген и Гаррен как раз приступили к чтению писем, когда из Нью-Брансуика показалась толпа любопытных. Мужчины, женщины и дети затоптали все следы, которые могли бы содействовать расследованию, а полицейские ничего не предприняли, чтобы воспрепятствовать этому. Визитная карточка переходила из рук в руки. Если на ней и были отпечатки пальцев преступника, то теперь их уже нельзя было бы обнаружить. Шляпу и шаль то и дело приподнимали и опускали на лица убитых, чтобы удостовериться, что это действительно Эдвард Холл, пастор местной церкви, и Элеонора Миллз, жена кистера церкви святого Джона. Элеонору Миллз знали как певицу церковного хора и мать двоих детей.
Когда поступило сообщение о происшествии, дежурный полицейский лейтенант Дуайер в Нью-Брансуике был занят решением чрезвычайной проблемы. Нью-Брансуик относится к району Мидлесекс штата Нью-Джерси и расположен у самой границы с соседним районом Самерсет. Место, где находились тела убитых, было в ста метрах западнее границы, то есть на территории района Самерсет. Итак, это было делом прокуратуры и полиции соседнего района. После некоторых размышлений Дуайер связался со своим прокурором Джозефом Штрикером и доложил ему обстановку. Учитывая, что расследование убийства принесет Мидлесексу одни лишь расходы и тем самым увеличение налогов, Штрикер в свою очередь связался с прокурором Самеруила — Азарием Бикманом и потребовал, чтобы тот взял на себя расследование преступления. Дежурному же приказал отозвать своих полицейских.
Спустя два часа после обнаружения трупов на место происшествия прибыли шеф уголовной полиции района Самерсет Джордж Тоттен, шериф Канклинг и врач Уильям Лонг. Лонг был лечащим врачом и лишь иногда при случае производил для коронера вскрытия трупов.
Англичане, приехавшие в Америку, привезли с собой систему коронеров; Коронера района выбирали на долгие годы и, как и в Англии, на него возлагали обязанность расследовать каждый подозрительный случаи смерти, освидетельствовать, вместе с несколькими выбранными присяжными допросить свидетелей и установить причину смерти. Никто не требовал, чтобы он имел медицинские или юридические познания. Коронер сравнительно редко прибегал к помощи врача и за вскрытие трупа платил ему двадцать, а если же труп был очень разложившимся — сорок долларов.
Тоттен не смог найти коронера Самеруила и приехал с врачом Лонгом. На месте происшествия он отогнал любопытных от трупов и осмотрел их. У Элеоноры Миллз было перерезано горло. Больше Тоттен ни на что не обратил внимания. У Холла была маленькая ранка на правом виске, внешне напоминавшая входное отверстие пули. Шериф наткнулся также на гильзу, чудом не попавшую в руки любопытных. Тоттен забрал визитную карточку и приказал шерифу собрать письма и гильзы. В одном из писем он прочитал: «Я знаю, что существуют более красивые девушки, но меня это не волнует. Я испытываю величайшее счастье от общения с благородным человеком и от глубокой, истинной, вечной любви. Мое сердце и моя жизнь принадлежат ему. Какой бы я ни была, я принадлежу ему навсегда…»
Доктор Лонг ограничился констатацией факта, что в ране на горле Элеоноры уже завелись личинки и что она, должно быть, убита день или два назад. Он не обследовал рану и не попытался обнаружить какие-нибудь другие следы, могущие иметь значение для расследования. Зато он поручил Самюэлю Сатфену, владельцу похоронного бюро, перевезти трупы в Самеруил.
Придя за трупами, Сатфен застал там толпу зевак и, по крайней мере, две дюжины репортеров. Почти каждый знал пастора Холла. Почти каждый знал, что в 1911 году он женился на Фрэнсис Ноэль Стивенс — женщине малопривлекательной, старше его на семь лет, но единственной дочери в семье Стивенсов, самой влиятельной семьи Нью-Брансуика. Говоря о Стивенсах, их называли «клан Стивенсов». И вот супруг Фрэнсис Ноэль Стивенс, пастор церкви святого Джона, лежит убитый в объятиях своей тайной любовницы, жены кистера его церкви. Событие, как будто специально созданное для злоязычных, жаждущих сенсаций фарисеев маленького провинциального городка.
Когда Сатфен, привезя труп пастора в Самеруил, стал раздевать его, на пол упала пуля. Никто ее и не искал. Расстегивая манжеты рубашки, Сатфен заметил синяки на правой руке Холла. На них доктор Лонг не обратил никакого внимания. На лице Элеоноры Миллз Сатфен обнаружил входное пулевое отверстие. Следовательно, Элеонора Миллз имела не только ножевое ранение, но и огнестрельное. Но не его делом было ломать себе над этим голову, тем более что доктор Лонг сказал Сатфену, что труп Холла все же придется отвезти в Нью-Брансуик, так как адвокат клана Стивенсов, бывший сенатор Флоренс, дал понять прокурору, что в его же интересах замять это дело и отправить труп пастора Стивенсам.
В 7 часов вечера появился Джон Хаббард, хозяин похоронного бюро из Нью-Брансуика, и погрузил убитого на свою тележку. Труп Элеоноры Миллз остался у Сатфена. На следующее утро в конторе Сатфена появился доктор Лонг и сказал, что убитую тоже следует переправить в Нью-Брансуик. Адвокат Стивенсов придерживался теперь, по всей очевидности, мнения, что нет больше надобности скрывать скандал, связанный с пастором Холлом. Сатфен привык к тому, что прокуроры и коронеры преследовали личные цели, когда речь шла о влиятельных родственниках мертвых, от которых могло зависеть переизбрание их на занимаемые ими посты. И все же он удивился, когда доктор Лонг разрезал живот Элеоноры Миллз, вскрыл матку, посмотрел и снова зашил.
Вскоре появился Хаббард и забрал труп Элеоноры Миллз в Нью-Брансуик. Хаббард был одновременно коронером Мидлесекса. С незапамятных времен в Америке существовал обычай выбирать коронерами владельцев похоронных бюро, потому что «эта должность подходила человеку, имеющему дело с трупами». Улыбнувшись, Хаббард заявил, что трупы разложились и «просятся уже под землю». Когда Хаббард прибыл с трупом Элеоноры Миллз в Нью-Брансуик, он застал в своей конторе врача Мидлесекса — Кронка, который протянул ему уже оформленное разрешение на похороны обоих пострадавших. Хаббард понял: Стивенсы не хотят ни расследований, ни вскрытии, и он не возражал. Он рассчитал, что похороны Холла будут самыми дорогими в Нью-Брансуике за последние годы. Если же он настоит на расследовании, то его могут лишить заказа на похороны и тем самым дохода. Молча он наблюдал, как доктор Кронк вскрыл шов на животе Элеоноры Миллз. Кронк также осмотрел матку. Экс-сенатор Флоренс, объяснил он, интересуется, была ли Элеонора Миллз беременна. Затем он предоставил оба трупа в распоряжение коронера, и тот приступил к бальзамированию.
В понедельник 18 сентября Холл был очень торжественно похоронен в семейном склепе Стивенсов на Гринвудском кладбище в Бруклине. Его вдова, неуклюжая женщина, с достоинством шла за гробом. Похороны Элеоноры Миллз на следующий день были менее пышными. Кроме ее мужа, Джеймса Миллза, тощего, «похожего на смерть» человека, и шестнадцатилетней дочери Шарлотты, можно было увидеть лишь репортеров газет.
Однако особые обстоятельства убийства вызвали большой интерес во всем Нью-Джерси и даже в Нью-Йорке. Визитная карточка в ногах убитого, любовная связь священника и жены кистера, а также любовные письма, содержание которых обещало много пикантного, — вот что может надолго приковать внимание публики.
Нажим прессы был настолько сильным, что прокурор Бикман попытался избавиться от этого неприятного дела. Он выдвинул следующую версию: тела убитых лежали аккуратно уложенные рядышком, а из этого каждому должно быть ясно, что они убиты в Мидлесексе и затем привезены на Рассейз-Лейн. И он отправил прокурору Штрикеру в Нью-Брансуик весь материал расследования. Но верховный судья штата Нью-Джерси решил теперь поручить расследование убийств прокурору Самеруила. Прокурор Штрикер пришел тем временем к убеждению, что ему следует заняться делом лично. Так как в США прокурору для нового переизбрания нужны голоса избирателей, то Штрикер полагал, что совершит преступление по отношению к своей карьере, если упустит дело Холла, вызвавшее такую сенсацию. И он приступил к самостоятельному расследованию. Так возникло соревнование между двумя прокурорами, вызвавшее массу повторных допросов и через двенадцать дней зашедшее в тупик.
Спустя несколько лет в Нью-Брансуике и Самеруиле дело стало постепенно забываться. Но вдруг в июле 1926 года в новой газете, «Дейли миррор», появилось сенсационное сообщение настройщика музыкальных инструментов по имени Артур Риль, который десять месяцев назад женился на Луизе Гайст, бывшей служанке Фрэнсис Ноэль Холл. В июле Риль потребовал развода и заявил в связи с этим, что убийство Эдварда Холла и Элеоноры Миллз было организовано и совершено семьей Стивенсов. Луиза была посвящена в убийство, и Стивенсы ее подкупили, чтобы она молчала. 14 сентября 1922 года она вместе с миссис Холл и ее братьями, Уиллом и Виллье Стивенсами, ездила на Рассейз-Лейн и присутствовала при убийстве. Главный редактор «Дейли миррор» Фил Пейн объявил, что ему известны еще другие случаи подкупа свидетелей убийства, и требовал, чтобы губернатор штата Нью-Джерси снова занялся этим делом. Другие газеты тоже подхватили эту тему. Под давлением общественности расследование было возобновлено и поручено адвокату Александру Симпсону.
Когда Симпсон, маленький честолюбивый человечек, 2 августа прибыл в Самеруил, он обнаружил в материалах дела «беспримерный хаос». Большая часть доказательств, собранных в 1922 году, была утрачена. Протоколов допросов нельзя было найти. 3 августа Маркус Бикман, брат умершего к тому времени прокурора Самеруила, пытался продать протоколы свидетельских показаний 1922 года газете «Дейли миррор». Бикман нашел их в каком-то конверте и решил присвоить. Визитная карточка Холла «невероятным образом» пропала: какой-то эксперт по дактилоскопии якобы взял ее. Симпсону пришлось искать, и, в конце концов, он изъял ее из архива одной газеты. Подлинники документов о вскрытии трупов найти не удалось.
Первое, что предпринял Симпсон, была эксгумация трупов убитых. Английский журналист Питер Робертсон писал позднее: «Симпсон серьезно верил, что вскрытие трупов даст ему ключ к решению запутанного дела. Ключа он не получил. Он получил подтверждение того, что в 1922 году врачи выполнили задание поверхностно и безграмотно». Симпсон поручил произвести вскрытие врачу из Нью-Йорка Отто Шульце, которого и уважали и ненавидели за то, что он выступал против системы коронеров. Адвокатура Нью-Йорка пригласила его на должность медика-ассистента. В конце октября он уже обследовал останки Холла в Бруклине. 28 октября в Нью-Брунсуике в помещении гаража он обследовал то, что осталось от Элеоноры Миллз.
Когда Симпсон после жарких дебатов с многочисленным жюри 5 ноября все же возбудил дело об убийстве против Фрэнсис Ноэль Холл и ее обоих братьев, Шульце выступил свидетелем обвинения.
Он рассказал о вскрытии трупа Элеоноры Миллз, заявив, что верхняя часть трахеи, гортань и язык у нее отсутствовали. То есть не было тех органов, которые необходимы при пении. Их вырезали. Симпсон вызвал в качестве свидетелей доктора Лонга и Кронка. «Почему, — спросил он, — этот факт не был установлен вами в 1922 году? Ведь он мог указать на преступника, ненавидевшего пение Элеоноры Миллз, предполагая, что она очаровала Холла своим голосом». Симпсону пришлось «надавить» на врачей, прежде чем они признались, что вообще не заглядывали в рот убитой.
Все это лишний раз подчеркивало отсутствие судебно-медицинского мышления, полное отсутствие представления о том, какое значение имеет судебная медицина и ее сотрудничество с полицией.
Симпсону ничего не удалось доказать. 3 декабря присяжные признали всех троих невиновными. Дело Холла — Миллз, как и многие другие преступления, совершаемые в Америке, осталось нераскрытым. Оно является ярким примером уровня развития криминалистической науки, в том числе судебной медицины, в Соединенных Штатах Америки в третьем десятилетии XX века.