7.3. Комплексная судебная сексолого-психиатрическая экспертиза уголовно-релевантных психосексуальных нарушений личности и ее значение в индивидуальной профилактике сексуальных преступлений

Судебные комплексные экспертизы лиц, совершивших сексуальные преступления, – относительно новый вид экспертных исследований, однако в силу ряда специфических особенностей имеющий принципиальное значение в уголовном процессе. Выбор комплексных методов исследования обусловлен возможностью использования специальных познаний в нескольких смежных областях науки – сексологии, психиатрии и психологии. Показанием к назначению такого рода экспертных исследований служит несколько моментов: сексуальный характер правонарушений, совершение криминальных деяний, в основе которых лежат нарушения влечений, предположительная связь противоправного поведения с имеющимися сведениями о нарушении влечений у подэкспертного в анамнезе.

Для удобства рассмотрения целесообразно весь процесс экспертного исследования подразделить на несколько этапов, на каждом из которых происходит взаимодействие специалистов в области сексологии, психологии и психиатрии. Задачей первого этапа является установление наличия или отсутствия психических и сексуальных расстройств, т. е. определение медицинского критерия ч. 1. ст. 20 или ч. 1 ст. 22 УК РФ. Психиатр осуществляет собственно нозологическую диагностику, касающуюся психических расстройств, сексолог, соответственно, – расстройств сексуальной сферы, прежде всего аномалий сексуального влечения. Роль психолога на этом этапе вспомогательная и заключается в проведении направленного экспериментально-психологического исследования психосексуальной сферы для определения патопсихологических симптомокомплексов, облегчающих диагностику.

На втором этапе решается задача установления личностного и регулятивного значения выявленных психических расстройств – выяснение потенциальной способности к осознанной и произвольной регуляции значимых для права действий. Основное внимание психиатра при этом должно быть направлено на оценку выраженности изменений психики вследствие имеющихся психических расстройств. Сексолог на этом этапе оценивает особенности и степень выраженности нарушений сексуального онтогенеза и половой идентичности у данного испытуемого. Другим состоянием, ограничивающим вменяемость в плане волевого критерия, может являться гиперлибидемия.

В направленном экспериментально-психологическом исследовании для решения данной задачи необходимо определение уровня развития потребностно-эмоционального и волевого аспектов психосексуальной сферы, а именно:

а) определение мотивации сексуального поведения, уровня иерархии потребностей, связанных с сексуальной сферой, степень опосредованности способов их удовлетворения существующими социальными нормами поведения;

б) оценка рефлексии собственного поведения и прогностической способности в ситуациях межполового взаимодействия;

в) квалификация уровня развития познавательных конструктов, релевантных сексуальной сфере, путем оценки уровня сформированности и адекватности социальных эталонов сексуального поведения, участвующих в регуляции поведения, а также в восприятии и оценке партнеров по коммуникации.

На этом этапе при установлении юридического критерия роли психиатра и психолога паритетные. В компетенцию первого входит преимущественное разграничение состояний возможности и невозможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, т. е. состояний вменяемости и невменяемости. В компетенцию второго – дифференцирование полной и ограниченной регуляции поведения. Результаты направленного экспериментально-психологического исследования отражают именно ограничения потенциальной способности к осознанной и произвольной регуляции поведения в ситуациях межполового взаимодействия.

На третьем этапе решается задача определения степени достаточности актуальной личностной регуляции значимых для права действий в конкретной юридически значимой ситуации. Основное внимание психиатра при этом должно быть направлено на оценку психического состояния на момент правонарушения, т. е. квалификации синдрома. Задачей сексолога на этом этапе является квалификация степени влияния выявленных расстройств психосексуального развития и половой идентичности на поведение в ситуации правонарушения.

К совместной компетенции эксперта-психолога и эксперта-психиатра относится дифференцированное определение меры осознанности и произвольности ответственного поведения. Эксперт-психиатр пользуется при этом интегративными клиническими критериями, отражающими регулятивный статус личности, в частности критерием критичности. Эксперт-психолог дает целостную оценку регулятивного модуса личности, анализируя структурную развернутость и функциональное состояние психологических составляющих криминальной деятельности.

Направленное экспериментально-психологическое исследование должно определить значимые для права ограничения регуляции поведения в момент правонарушения: ситуационный и личностный факторы.

Ситуационный фактор. Ситуации необычности задачи, сверхсильности требований, предъявляемых обстановкой межполового и, как частный случай, сексуального (в том числе и усугубление неоднозначности оценки поведения жертвы) при условии отсутствия в опыте личности адекватных способов и средств поведения в изменяющихся условиях (в силу отсутствия интериоризированности половой роли), могут отражаться на упрощении структуры сексуальных сценариев, обусловливая их стереотипность и ригидность в ситуациях сексуального взаимодействия.

Личностный фактор. Внутриличностный конфликт в сфере полового самосознания оказывает влияние на регуляцию поведения по двум основным направлениям:

а) отсутствие достаточно четкого осознания актуального образа Я и желаемого Я, а также их чрезмерное расхождение, затрудняющие их сравнение и осознание их рассогласованности, определяют невозможность соотнесения предпринятых усилий полученным результатам и, следовательно, невозможность коррекции поведения с учетом «обратной связи»;

б) расстройство мотивационного звена – невозможность принятия адекватного решения в отношении реализации конкретного намерения в случае, когда возникает необходимость осуществления выбора из альтернатив. Чем менее мотивы опосредованы структурой социальных норм, способов удовлетворения потребностей, тем более вероятна жесткая фиксация на средстве удовлетворения потребности.

Комплексная экспертиза – это, прежде всего, установление возможности обвиняемых осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими для установления значимой для права ограниченности произвольной регуляции поведения вменяемых лиц при условии, если:

1) ее объектом является «пограничная» патологическая психика субъекта преступления в юридически значимый период времени;

2) в ней максимально задействованы возможности судебной психиатрии, юридической психологии и патопсихологии;

3) предусмотрены паритет экспертов смежных специальностей, кооперация их методических возможностей и знаний и обязательная интеграция их выводов;

4) максимально учитывается ситуационный фактор.

Особое значение при производстве комплексного судебного сексолого-психиатрического исследования приобретает норма об ограниченной вменяемости, содержащаяся в ст. 22 УК РФ, поэтому несколько подробнее следует остановиться на значении данной нормы. В соответствии с содержанием ст. 22 УК РФ предметом комплексного экспертного исследования обвиняемых с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, является выявление таких существенных для права свойств этих расстройств, которые обусловливают невозможность обвиняемых в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими в юридически значимой ситуации.

Как и классическая формула невменяемости, формула ограниченной вменяемости включает в себя юридический и медицинский критерии, выступающие в неразрывном единстве. Отсутствие медицинского критерия свидетельствует об отсутствии предмета экспертного исследования, а отсутствие юридического критерия – об отсутствии юридически значимых свойств предмета экспертизы.

Медицинский критерий ст. 22 УК РФ изначально сужен и качественно определен за счет юридической квалификации психического расстройства как не исключающего вменяемости, а самого лица – как вменяемого.

Юридический критерий конкретизирует медицинский, выделяет в нем значимые для права в актуальной ситуации качества, создающие основания для той или иной экспертной оценки и юридической квалификации установленного психического расстройства.

Интеллектуальный компонент юридического критерия ст. 22 УК отражает ограничение функционирования рефлексии, регулирующая роль которой состоит в обеспечении адекватности восприятия и понимания субъектом преступления самого себя, своих действий с позиций оценки их качества другими индивидами и общностями, т. е. с учетом принятых в обществе нормативных отношений и эталонов, регламентирующих социально одобряемое нормосообразное поведение. Ограничение рефлексии может касаться фактического характера или общественной опасности деяния.

Ограничение осознавания фактического характера своих действий проявляется в недостаточной правильности, реалистичности восприятия реального, объективного культурного значения своих действий, ограниченности отражения их существенных технологических и нормативных сторон, в том числе неполной осмысленности с позиций морали и нравственности. Ограничение осознавания общественной опасности выражается в недостаточной адекватности (правильности, реалистичности) восприятия субъектом преступления реального, объективного юридического значения своих действий, отражает дефицит их смысловой и нормативной оценки, ограниченность прогноза их негативных социальных последствий для себя и общества в ситуации выбора, при формировании и осуществлении преступного намерения (умысла).

Волевой компонент юридического критерия ст. 22 УК РФ отражает недостаточную осмысленность и адекватность выбора способов и средств целедостижения, а также ограниченность контроля при их реализации – дефицитарность регулирующих нормативных оценок, недоучет ситуации, использование не соответствующих корригирующих воздействий.

Из изложенного вытекает алгоритм экспертного анализа:

1) установление наличия или отсутствия психических и сексуальных расстройств;

2) установление личностного и регулятивного значения выявленных психических расстройств – выяснение потенциальной способности к осознанной и произвольной регуляции значимых для права действий;

3) установление степени достаточности актуальной личностной регуляции значимых для права действий в конкретной юридически значимой ситуации, т. е. выявление актуальной возможности к осознанной и произвольной регуляции значимых для права действий.

Специфика оценки криминального поведения, связанного с патологией сексуальных влечений (парафилиями). Парафилии в настоящее время рассматриваются как самостоятельные психические (поведенческие) расстройства. Положение о самостоятельном значении парафилий как медицинского критерия невменяемости базируется не только на классификационном обособлении парафилий, но и на действительном своеобразии данных состояний, имеющих специфическую биологическую детерминацию, собственные закономерности формирования, течения и клинических проявлений, не имеющих жесткой связи с нозологическими видами психических расстройств.

Исследование юридического критерия при судебно-психиатрической оценке парафилий, по мнению А. А. Ткаченко, предполагает количественную оценку экспертных факторов, основанную на многоосевой классификации, и складывается из трех этапов.[731]

Первый этап представляет собой традиционный судебно-психиатрический анализ, связанный с классификацией нозологических форм психической патологии в сопоставлении с медицинским и психологическим критериями невменяемости.

Второй этап предполагает анализ аномального поведения на синдромологическом уровне, причем при исследовании поведения лиц с расстройством сексуального влечения исходят из положения о самостоятельном значении парафилий как медицинского критерия невменяемости.

На третьем этапе целесообразно выделение факультативных критериев невменяемости, которые свидетельствуют о дизонтогенетических особенностях, лежащих в основе девиантного поведения.

Исходя из этого, при экспертной оценке лиц с патологией сексуальных влечений должны учитываться особенности парафильного поведения в соответствии с облигатными и факультативными критериями, поскольку они могут иметь самостоятельное значение независимо от нозологической формы психической патологии и оказывать существенное влияние на поведение испытуемого в ситуации правонарушения. Особое внимание следует уделять оценке синдромологической картины самих расстройств сексуального влечения, отражающей степень как произвольности поведения, так и его осознанности. По отношению личности к своему аномальному сексуальному влечению парафилии делят на эгодистоническую форму, когда пациент осознает чуждость влечения, и эгосинтоническую, характеризующуюся полным принятием личностью собственных девиантных побуждений с утерей тех элементов синдромологической структуры девиантного акта, которые определяются осознаваемым внутриличностным конфликтом.

При эгодистоническом типе влечение может носить обсессивный характер, когда преобладает идеаторная патологическая активность, реализация девиантных фантазий бывает относительно редкой, как правило, под действием психотравмирующих обстоятельств, ослабляющих волевой контроль, и сопровождается длительной борьбой мотивов. При этом сохраняется осознание противоправности и наказуемости своих действий. В случае обсессивно-компульсивных влечений реализация девиантной активности происходит нередко на фоне измененного сознания, волевой компонент целенаправленной деятельности редуцируется, однако понимание противоправности и наказуемости своих действий может сохраняться. В данном случае целесообразно говорить об ограниченной вменяемости (ст. 22 УК РФ), поскольку эмоционально-волевые нарушения свидетельствуют о том, что испытуемый не мог в полной руководить своими действиями (волевой признак юридического критерия) в силу неодолимости возникающих побуждений.

При компульсивном варианте патологии влечений осознавание своих действий, оставаясь относительно сохранным на этапе возникновения побуждения к реализации, сочетается с нарушением волевого контроля и искажается непосредственно в момент осуществления аномальной сексуальной активности по мере нарастания сужения сознания. Поэтому в данном случае можно говорить о нарушении как волевого (способность руководить своими действиями), так и интеллектуального (прежде всего, способность осознавать общественную опасность) признаков юридического критерия, в связи с чем целесообразно отметить экскульпацию этих лиц.

При импульсивном варианте происходит непосредственная реализация влечений на фоне измененного сознания с последующей амнезией, что свидетельствует о нарушении волевого и интеллектуального признаков юридического критерия и позволяет экскульпировать данную категорию лиц.

При эгосинтоническом варианте расстройств сексуального влечения оно целиком сливается с личностью, включается в ее мировоззрение, во многих случаях приобретает сверхценный характер. Волевой критерий внешне остается неизменным из-за отсутствия внутриличностного конфликта, а основной акцент смещается в сторону интеллектуального критерия (прежде всего, способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий), характеризующегося своеобразием восприятия имеющихся влечений, оценки соответствия собственного поведения общепринятым и собственным моральным нормам, степени рефлексии своих переживаний. Существенным моментом является имеющаяся иллюзия контроля своих аддиктивных реализаций, когда поведение функционирует как самоорганизующаяся система (Ткаченко А. А., 1999). При том, что испытуемые понимают противоправность и наказуемость своих действий, они не могут отказаться от их реализации, поскольку это становится специфически закрепленным способом эмоциональной саморегуляции, что позволяет предположить невозможность в полной мере руководить своими действиями при формальной сохранности критических способностей. Следует отметить, что роль эгосинтонического характера влечения необходимо учитывать только в совокупности с оценкой психопатологии, и прежде всего, дефицитарных расстройств.

Установление характера аномального сексуального влечения (навязчивый, обсессивно-компульсивный, импульсивный), отношения к аномальному сексуальному влечению (эгосинтония/эгодистония) целесообразно отнести к компетенции сексолога, поскольку термин «эгодистония» употребляется в международной классификации психических расстройств только в отношении психосексуальной сферы.

В качестве факультативных критериев у этой категории лиц могут рассматриваться дизонтогенетические варианты психосексуального развития, такие как дисгармония пубертата и тотальная задержка полового развития, приводящие к нарушению интериоризации мужской половой роли и ограничению выбора поведенческих стратегий в ситуациях, обусловливающих полоролевую фрустрацию при межполовом взаимодействии (Ткаченко А. А., Введенский Г. Е., Дворянчиков Н. В.).[732]

В проведенных нами исследованиях было отмечено, что при парафилии генерализованное негативное отношение к женщине с психологической неудовлетворенностью в нормативных сексуальных контактах больше связаны с нарушениями на этапе базовой половой идентичности, причем при дисгармониях пубертата взаимосвязанные нарушения психического и физического «Я» отмечаются на этапах как базовой половой идентичности, так и половой роли. Иными словами, выявляемые расстройства психосексуальной сферы носят более глубокий характер, чем у лиц без парафилий. Данный факт дает основание утверждать, что даже при невозможности точно квалифицировать характер патологического влечения, при парафилиях можно говорить о снижении потенциальной способности к регуляции сексуального поведения в ситуации межполового взаимодействия за счет резкого ограничения возможности нормативной гетеросексуальной активности и возрастания вероятности агрессивных сексуальных действий в отношении женщин (нарушение волевого компонента – сужение возможности руководить своими действиями).

В случае квалификации сексологом импульсивного или компульсивного характера аномального сексуального влечения, а также установления прямой причинно-следственной связи между выбором объекта и активности при достаточных критериях аномалии сексуального влечения (парафилии) по МКБ-10 можно говорить о том, что выявляемая у испытуемого парафилия определяла его поведение в ситуации правонарушения (невменяемость).

В случае установления сексологом обсессивного характера аномального сексуального влечения можно говорить о том, что выявляемые у испытуемого нарушения сексуальной сферы оказывали существенное влияние на его поведение в момент правонарушения (не мог в полной мере отдавать себе отчет и руководить своими действиями).

Особое значение имеет правильная экспертная оценка типа течения расстройств сексуальных влечений.

Стационарный – при данном типе динамики аномальное сексуальное поведение отличается высокой степенью стереотипности, многократно повторяется один и тот же профиль поведения, сопровождающийся стереотипными субъективными переживаниями.

Прогрессивный – о данном типе течения можно говорить, когда при смене синдромов или видоизменении уже имеющихся в клинической картине болезни появляются формы поведения или переживаний, присущие определенным периодам нормативного онтогенеза и «выпавшие» в ходе развития именно данного индивида.

Регрессивный – в этом случае в качестве первого критерия выступает смена синдромов на более онтогенетически ранние или архаические: изнасилования, гомосексуальные анальные половые акты или фелляция сменяются агрессивно-садистическим поведением, некрофилия – стремлением к издевательству над трупами (некросадизм) или каннибализмом. Второй критерий – также смена объекта влечения с удалением от нормативного. Третий – утрата обратной связи (реакция жертвы перестает иметь значение и регулировать поведение), что свидетельствует о распаде коммуникации.

Оценка типа течения позволяет прогнозировать динамику состояния и правильно рекомендовать меры медицинского характера.

Синдромальная динамика парафильного поведения представляет последовательную смену 4 этапов: 1) психопатологически недифференцированного; 2) эгодистонического; 3) эгосинтонического и 4) аддиктивного с установлением определенного внутреннего ритма, когда сексуальное поведение не зависит от действия внешних и психогенных факторов.

Резюмируя результаты патопсихологического исследования лиц с парафилиями, И. А. Кудрявцев отмечает, что у таких обвиняемых категория «степень выраженности внутриличностного конфликта», связанная с особенностями самопринятия, может рассматриваться как базовая при определении их меры способности осознавать значение своих действий или руководить ими при совершении сексуальных правонарушений.[733] Автор отмечает, что при низком самопринятии (эгодистония) постоянная невротическая «борьба с самим собой», со своим «дефектом», осознание «положения изгоя в обществе», чувство «ущемленности» в сочетании с функционированием неэффективных способов психологической защиты, перманентным или ситуационным снижением контроля над эмоциями, наличием личностных механизмов накопления травмирующих переживаний, аффекта враждебности, склонностью к их фиксации существенным образом ограничивают способность к произвольной регуляции поведения на высоте напряжения актуальной сексуальной потребности. В этих условиях, как показывает анализ материалов уголовных дел, криминальная мотивация определяется характером потребностного состояния без учета прогноза последствий своих действий, без полноценного осмысления различных аспектов конкретной ситуации; отмечаются изменения восприятия отдельных обстоятельств и сторон содеянного и нарушение их оценки в целом, что указывает на выраженное снижение контроля. При этом в большинстве случаев наблюдается сохранность постситуативной оценки происшедшего, что было сопряжено с негативным отношением к себе, переживанием чувства отчуждения криминала (психологическая защитная деперсонализация) (Введенский Г. Е., Исаев Н. А., Дворянчиков Н. В., 2003).

Отмеченные особенности психологического функционирования являлись причиной и механизмом, усиливающими внутриличностный конфликт. Констатация этих качеств, отражающих существенное ограничение саморегуляции субъекта преступления со снижением осознанности и произвольности противоправного поведения, свидетельствует о наличии юридического критерия ст. 22 УК РФ. В случае высокого уровня самопринятия отмечается достаточная сохранность этих факторов и, следовательно, отсутствие юридического критерия. Однако следует учитывать тот факт, что юридический критерий может определяться изменениями личности вследствие основного психического расстройства.