5.2. Объект и объективная сторона ненасильственных сексуальных преступлений в отношении несовершеннолетних

Преступления, предусмотренные ст. 134 и 135 УК РФ, обозначаются в литературе как «ненасильственные сексуальные посягательства в отношении несовершеннолетних».[548] Это субъективно ориентирует на их восприятие как менее общественно опасных, по сравнению с насильственными, что не всегда сопровождается адекватной оценкой их общественной опасности. Между тем родовым объектом преступных посягательств, так же как при насильственных половых преступлениях, выступают общественные отношения, обеспечивающие одно из основных прав личности – право на свободу и неприкосновенность.

Условность термина «ненасильственные сексуальные преступления» в отношении несовершеннолетних связана с целым рядом причин, основными из которых, по нашему мнению, являются следующие:

1) вопрос о добровольном поведении детей не имеет смысла как в силу их психологических особенностей, связанных с интеллектуальной и волевой сферами, так и в силу зависимого состояния от окружающих взрослых лиц;

2) в большинстве случаев согласие детей носит фиктивный характер;

3) отсутствие возможности использования свидетельских показаний, данных детьми.

Рассматривая в качестве видового объекта при половых преступлениях в отношении несовершеннолетних и малолетних их половую неприкосновенность, необходимо остановиться на определении критериев половой неприкосновенности в сравнительно-правовом и междисциплинарном аспектах. Можно выделить четыре критерия, определяющих круг лиц, в отношении которых уголовное законодательство устанавливает половую неприкосновенность.

1. Возрастной критерий. С момента вступления в действие УК РФ и до 1998 г., возраст составлял 16 лет; с 1998 до 2003 г. – 14 лет (Федеральный закон от 25.06.1998 г. № 92), с декабря 2003 г. и до настоящего времени – 16 лет (Федеральный закон от 08.12.2003 г. № 162). Эти законодательные изменения не могли не отразиться на количестве преступлений, предусмотренных ст. 134 и 135 УК, что отражено на представленном рисунке 28. По полученным нами данным, около 37 % потерпевших по ст. 134 и 135 УК находились в возрастном диапазоне от 14 до 16 лет.

Рис. 28. Динамика ненасильственных сексуальных преступлений в отношении лиц моложе 16(14) – летнего возраста в РФ

2. Критерий беспомощного состояния в силу возрастных особенностей. Под беспомощным состоянием потерпевшего понимают состояние, когда он в силу возраста, болезни или иных причин не осознавал фактического характера и социального значения совершаемых в отношении него действий либо не мог оказывать им сопротивление. При применении данного критерия возникают трудности в определении субъективной стороны состава преступления, заключающиеся в том, что виновный должен знать, что потерпевший(ая) находится в беспомощном состоянии, в то время как в судебно-следственном процессе беспомощное состояние определяется проведением экспертного психолого-психиатрического исследования.

3. Критерий половой зрелости. Этот критерий действовал в УК РСФСР 1960 г., и в настоящее время активно ведутся дискуссии о целесообразности его введения в действующий УК.

4. Критерий возрастного различия сексуальных партнеров. Данный критерий используется в некоторых зарубежных законодательствах, когда один из сексуальных партнеров является несовершеннолетним, в отношении другого устанавливается предельно допустимая разница в возрасте, декриминализирующая гетеросексуальное половое сношение. Следует отметить, что критерий возрастного различия используется только для нормативных гетеросексуальных отношений. Так, например, ч. 2 ст. 187 УК Швейцарии «Действия, наносящие угрозу развитию несовершеннолетних» определяет, что сексуальные действия в отношении лиц моложе 16 лет не являются наказуемыми, если разница в возрасте между участвующими лицами составляет не более трех лет.[549]

Использование возрастного критерия половой неприкосновенности и вопрос о введении его в уголовное законодательство на практике приводят, как минимум, к трем проблемам.

1. Трудности и противоречия в определении субъективной стороны преступления по ст. 134 и 135 УК. Основной недостаток возрастного критерия в субъективной стороне состава преступления заключается в том, что виновный должен знать, что лицо, с которым он совершает сексуальные действия, не достигло определенного законом возраста (16 лет), при этом возрастной ценз в 14 лет субъективно даже определяется несколько проще. Основные трудности связаны с ускоренным физическим и сексуальным развитием подростков. Эти особенности преждевременного развития проявляются в том, что подростки активно заводят разговоры на сексуальные темы, знакомства, используют вызывающие стили одежды, косметики, стремятся к пребыванию в компании взрослых, часто лгут относительно возраста, стараются «выглядеть старше», употребляют спиртное, курят. С другой стороны, процессу акселерации несовершеннолетних противостоит инфантилизация взрослых, которые, наоборот, стремятся выглядеть моложе, и таким образом границы «мира детства»[550] оказываются диффузными и размытыми.

2. Противоречивость правовых актов субъектов РФ в отношении брачного возраста. В соответствии с ч. 1 ст. 13 Семейного кодекса РФ установленный законом брачный возраст 18 лет, ч. 2 предусматривает сниженный возраст вступления в брак – 16 лет, ч. 3 ст. 13 позволяет субъектам РФ при определенных обстоятельствах устанавливать возраст вступающих в брак ниже 16 лет. В такой ситуации явно просматривается противоречие со ст. 134 УК в редакции Федерального закона от 08.12.2003 г. № 162, что отмечается практиками в некоторых субъектах РФ.[551] При этом вполне обоснованы доводы, приводимые в пользу «ранних» браков: повышение рождаемости, вред, наносимый абортами, так как причиной снижения брачного возраста наиболее часто является беременность, и более раннее развитие личности подростков, раннее вступление в самостоятельную жизнь и т. д. Естественно, уголовно-правовая политика является частью социальной политики государства, направлена на развитие демократического общества и не должна вступать с последней в противоречия. Между тем диспозиция ст. 134 УК, кроме гетеросексуального, нормативного полового сношения, включает «иные действия сексуального характера», к которым относятся мужеложство и лесбиянство, что никоим образом не сказывается на рождаемости, а ведет к нравственной деградации формирующейся личности. Соответственно выходом из сложившейся ситуации может быть внесение изменений в действующий УК. Целесообразно выделить мужеложство и лесбиянство в отдельный состав, поднять возрастную планку в отношении потерпевших, как минимум, до 18 лет и отдельным составом рассматривать половое сношение с лицом, не достигшим 14-летнего возраста. Еще одним из возможных вариантов решения дилеммы возможности ранних браков и декриминализации сексуальных отношений подростков являются обстоятельства, когда потерпевшее лицо заключило с виновным брак. Так, УК Швейцарии предусматривает и такую возможность, однако при условии, если виновный не достиг 20-летнего возраста, и тогда в соответствии с ч. 3 ст. 187 УК Швейцарии возможен отказ от уголовного преследования, передачи дела в суд или наказания. Однако, представляется, что такой подход неприменим в условиях российской действительности, так как процедуры развода по российскому и швейцарскому законодательствам несопоставимы.

3. Трудности в оценке вреда потерпевшему и общественной опасности деяния. С одной стороны, вред причиняется несовершеннолетнему, не достигшему половой зрелости, т. е. находящемуся в процессе развития, а с другой стороны, как справедливо отмечает Ю. Е. Пудовочкин, приобщение несовершеннолетнего к преждевременному вступлению в половую жизнь несет в себе возможность социального оскудения личности, и вред перестает быть только вредом для личности, а становится таковым для общества в целом. Соответственно вред, причиняемый развитию личности несовершеннолетнего, наступающий в результате преступлений по рассматриваемым статьям, будет отличаться от вреда, причиняемого несовершеннолетним по ст. 131 и 132 УК в силу влияния специфики насилия и, кроме того, будет носить индивидуализированный характер в зависимости от степени сформированности личности в целом, особенностей психического, физического, морального и сексуального развития. Поэтому, как отмечает А. Н. Игнатов, девушке, в 13 лет достигшей половой зрелости, от раннего начала половой жизни может быть нанесен меньший вред, чем 15–16-летней, но половой зрелости не достигшей.[552] Естественно, что для решения подобных вопросов необходим комплексный подход, который предоставляет возможность использования знаний, полученных в других научных дисциплинах, в частности судебной медицине, сексологии, психологии, патопсихологии и др.

Ю. Е. Пудовочкин, рассматривая преступления, предусмотренные ст. 134 и 135 УК, определяет объект как право на защиту от сексуального совращения и сексуальной эксплуатации.[553] Такой подход нельзя признать абсолютным, поскольку он имеет несколько слабых позиций. Во-первых, под эксплуатацией человека понимается использование занятия проституцией другими лицами и иные формы сексуальной эксплуатации, рабский труд (услуги, в том числе сексуального характера), подневольное состояние, и эксплуатация относится к диспозиции ст. 1271 УК «Торговля людьми», где несовершеннолетний возраст потерпевшего выступает квалифицирующим признаком (п. «б» ч. 2 ст. 1271 УК). Во-вторых, термин «совращение» не имеет четкой юридической экспликации и по семантике может быть отнесен и к вовлечению в занятие проституцией (ст. 240 УК), и к понуждению (приневоливанию)[554] к действиям сексуального характера (ст. 133 УК), развратным действиям (ст. 135 УК). В-третьих, определение преступлений по ст. 134 и 135 УК не отражает главной особенности – объекта преступного посягательства. И, как справедливо отмечает сам автор, непосредственным объектом данных преступлений выступает процесс нормального развития несовершеннолетнего.

Непосредственный объект при сексуальных преступлениях в отношении несовершеннолетних определяется А. Н. Игнатовым как «нормальное физическое и духовное развитие и формирование несовершеннолетних»,[555] с чем мы полностью согласны. Непосредственный объект можно определить как половую неприкосновенность несовершеннолетнего лица, обеспечивающую нормальное физическое (включая половое или соматосексуальное), психическое (в том числе психосексуальное) и нравственное развитие несовершеннолетнего. В то же время объект преступного посягательства при нахождении взрослого лица, находящегося в беспомощном состоянии, может быть определен как половая неприкосновенность, обеспечивающая защиту жизни и здоровья, нравственности, чести и достоинства человека, но не физическое или психическое развитие.

И. М. Тяжкова отмечает, что опасность данного преступления определяется тем, что сексуальные контакты с малолетними и несовершеннолетними лицами негативно сказываются на их физическом и нравственном развитии и зачастую приводят к извращенной сексуальной ориентации в их последующей жизни.[556]

Исходя из поставленных проблем, следует более подробно остановиться на некоторых моментах причинения вреда и общественной опасности при преступлениях против половой неприкосновенности в отношении детей. Так, понятие легкий и средний вред здоровью по ст. 131 и 132 УК входит в основной состав преступления и дополнительной квалификации не требует. Причем это относится, как ни парадоксально, к пострадавшим вне зависимости от возраста, так как возраст имплицитно заложен в квалифицированный и особо квалифицированный составы преступления. Для определения тяжести вреда здоровью проводится либо судебно-медицинская экспертиза, либо, если этот вред здоровью связан с психическими расстройствами, комплексная судебно-медицинская и судебно-психиатрическая экспертиза. Однако специфика вреда здоровью, как уже отмечалось, заключается в применении физического насилия или угрозы его применения. У. Мастерс, В. Джонсон, Р. Колодни приводят общую схему развития психических расстройств у жертв сексуального насилия:

1) острый период (от нескольких дней до нескольких недель) – выражается в шоковых реакциях, страхе, переживаниях чувства вины, стыда, гнева и возмущения;

2) фаза посттравматического «отката» (от нескольких недель до месяцев) – выражается в попытках справиться с переживаниями, возвратом к прежнему образу жизни, когда страх и неверие в собственные силы оттесняются на периферию сознания;

3) заключительная фаза – значительно варьирует по длительности в зависимости от возраста, индивидуальности, степени поддержки окружающих и проявляется наплывами сцен насилия в памяти, ночными кошмарами, фобическими и депрессивными расстройствами.[557]

Указанные психические нарушения характерны для острой психической травмы, связанной с насилием, и вкладываются в диагностическую категорию «посттравматическое стрессовое расстройство» (F43.1; МКБ-10).[558] Однако механизм вреда здоровью при преступлениях ненасильственного характера имеет принципиально иные механизмы, при этом нельзя конкретизировать, что вред причиняется только половому (соматосексуальному и психосексуальному) развитию несовершеннолетнего. Понятия полового развития и половой зрелости широко использовались в отечественной судебной медицине в период действия УК РСФСР 1960 г., когда половая зрелость выступала критерием криминальности сексуального поведения. Так, М. И. Авдеев определял половую зрелость лиц женского пола как такое физическое развитие и физиологическое состояние организма, при котором вынашивание плода и родоразрешение совершаются без вреда для здоровья и являются физиологическим актом.[559] При таком чисто судебно-медицинском подходе к определению половой зрелости полностью отсутствует учет психологических факторов и психосексуального развития. М. И. Авдеев отмечал: «Состояние умственного развития не имеет отношения к половой зрелости. Психически дефективные женщины (имбецилы, идиотки и др.) и психически больные с деградацией личности могут выносить и родить без вреда для своего здоровья здорового ребенка, если они достигли соответствующего физического развития».[560] Однако половое сношение с указанными лицами никак не может быть квалифицировано по ст. 134 УК, так как они в силу имеющихся психических недостатков не могут осознавать фактический характер и социальное значение совершаемых с ними действий и, соответственно, находятся в беспомощном состоянии. В этом случае деяние подлежит квалификации по ст. 131 УК.

А. П. Загрядская под состоянием половой зрелости лиц женского пола понимает окончательную сформированность женского организма, когда половая жизнь, зачатие, беременность, роды и вскармливание ребенка являются нормальной функцией и женщина способна к выполнению материнских обязанностей. При экспертизе половой зрелости она предлагает учитывать следующую совокупность признаков развития организма:

а) общее развитие организма;

б) развитие половых органов и способность к совокуплению;

в) способность к зачатию;

г) способность к вынашиванию плода;

д) способность к родоразрешению;

е) способность к вскармливанию.

Каждый из указанных признаков, взятый в отдельности, не является определяющим, и лишь их совокупность дает возможность судить о половой зрелости.[561]

Половую зрелость лиц мужского пола Л. Я. Мильман определяет как «период жизни, в течении которого организм, достигнув морфологического и функционального развития, способен к воспроизведению потомства». Б. М. Семенов понимает половую зрелость как «достижение такого периода жизни, когда общее физическое развитие и функциональное состояние половых желез допускают половую деятельность (совокупление и оплодотворение) без ущерба для дальнейшего развития организма». А. П. Загрядская отмечает: «Половая зрелость у лиц мужского пола характеризуется таким состоянием общего физического развития и формирования половых желез, при котором половая жизнь является физиологически нормальной функцией, не вызывает расстройства здоровья и не наносит ущерба дальнейшему развитию организма».[562] Исходя из последнего определения, вред здоровью может быть определен не только как непосредственные последствия, но и как отдаленные последствия, связанные с развитием. Соответственно, чтобы конкретизировать тяжесть таких последствий и возможные отклонения в развитии, в первую очередь, необходимо определиться с существующими представлениями о нормальном половом развитии, и для этого обратимся к специальной литературе. Так, Г. С. Васильченко в процессе индивидуального развития человека условно выделяет следующие возрастные периоды становления и развития сексуальности.

2. Парапубертатный период (1–7 лет), в течение которого формируется половое самосознание (1-й этап психосексуального развития).

3. Препубертатный период (7–13 лет) характеризуется выбором и формированием стереотипа полоролевого поведения (2-й этап психосексуального развития).

4. Пубертатный период (12–18 лет) – самый бурный в сексуальном развитии организма, во время которого происходят половое созревание и формирование платонического, эротического и начальной фазы сексуального либидо (первые две стадии 3-го этапа психосексуального развития).

5. Переходный период становления сексуальности (16–26 лет) характеризуется началом половой жизни, мастурбационной практикой, сочетанием сексуальных эксцессов с периодами абстиненции (последняя стадия 3-го этапа психосексуального развития и завершение формирования сексуального либидо).

6. Период зрелой сексуальности (26–55 лет) отличается регулярной половой жизнью с постоянным партнером, вхождением в полосу условного физиологического ритма половой активности.

7. Инволюционный период (51–70 лет) – снижение половой активности и ослабление интереса к сексуальной сфере, сочетающиеся с регрессом либидо (до уровня эротической, а затем и платонической стадии).[563]

В соответствии с приведенной периодизацией сексуального развития возраст половой зрелости наступает в 26 лет (?). В правовом аспекте такой возраст не упоминается ни в одном законодательстве. Попытаемся разобраться в этом вопросе. Такая периодизация, как отмечает сам автор, отражает не только соматосексуальное, но и психосексуальное развитие как один из аспектов индивидуального психического развития, и охватывает первые четыре возрастных периода становления и динамики сексуальности, а ее окончание знаменует вступление в период зрелой сексуальности. При этом формируются половое самосознание, полоролевое поведение и психосексуальная ориентация, в соответствии со становлением которых можно выделить три этапа психосексуального развития.

1. Формирование полового самосознания, осознание принадлежности к полу (1–5 лет), происходит под влиянием микросоциальной среды, но в значительной степени детерминировано половой дифференцировкой мозга в пренатальном периоде. Формируется сознание половой принадлежности собственной личности и окружающих, уверенность в ее необратимости, после чего попытки изменить половое самосознание ребенка оказываются малоуспешными. Детское любопытство направлено на выявление причин появления на свет детей и изучение половых признаков (строение тела, половых органов и т. д.). В норме в завершающей фазе этого этапа при определении ребенком пола окружающих его лиц равнозначную роль играют все признаки половой принадлежности (внешний вид, одежда, строение тела и половых органов).

2. Формирование стереотипа полоролевого поведения. На этом этапе (5—12 лет) происходит выбор половой роли, наиболее соответствующей психофизиологическим особенностям ребенка и идеалам маскулинности (или фемининности) микросоциальной среды. Он характеризуется интенсивной социализацией ребенка, формированием у него коллективного сознания. Формируется характер. Этому возрасту свойственны недостаточное развитие воли и импульсивность поведения, любознательность, доверчивость, подражательность. Развиваются элементы абстрактно-логического мышления.

3. Формирование психосексуальной ориентации. На этом этапе (12–26 лет) начинается и достигает максимума функционирования эндокринной системы, в частности половых желез. На основе индивидуальных особенностей темперамента и характера формируется личность. Происходят пересмотр привитых догм и своего положения в семье и обществе, эмансипация от семьи, вырабатывается собственное мировоззрение, развиваются высшие эмоции. Специфика этапа – формирование психосексуальных ориентаций, которые обусловливают в последующем выбор объекта влечения (человека, животное, фетиш) с его индивидуальными особенностями (половая принадлежность, внешний вид, телосложение, поведение и т. д.), необходимость для реализации влечения определенной ситуации и ряда последовательных действий, подчас составляющих настоящий ритуал.[564]

При этом в юридическом аспекте наиболее важным представляется именно психосексуальное развитие, на которое, собственно, и происходит негативное влияние ненасильственных сексуальных действий в форме полового сношения, мужеложства и лесбиянства (ст. 134 УК) и развратных действий (ст. 135 УК). В «Руководстве по судебной сексологии» специальная глава посвящена экспертизе сексуальной зрелости.[565] Однако указанная экспертиза рассматривается не в плане оценки сексуальной зрелости у пострадавшего(ей) на момент совершения деяния, а в отношении субъекта преступления, для оценки возможности применения ч. 3 ст. 20 УК, когда вследствие отставания в психическом (психосексуальном – применительно к рассматриваемой проблеме) развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния субъект преступления не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, либо руководить ими и, соответственно, не подлежит уголовной ответственности.

По официальной статистике, количество лиц в возрасте от 14 до 17 лет, осужденных за изнасилование, составляет в среднем 18 % от общего числа осужденных по указанной статье, за насильственные действия сексуального характера – 25 %, а вот в отношении детей за «добровольные» сексуальные действия с ними ответственность наступает с 18 лет, что, естественно, является серьезным пробелом законодательства. Исходя из возможной оценки вреда и общественной опасности по ст. 134, 135 УК, целесообразно установить общий возраст наступления уголовной ответственности в 16 лет, а при учете индивидуальных особенностей развития, как патологического, так и непатологического характера, сочетать уголовную ответственность либо с применением принудительных мер воспитательного воздействия (ст. 90 УК), либо принудительных мер медицинского характера.

Объективная сторона состава «ненасильственных» преступлений в отношении несовершеннолетних характеризуется отсутствием единства и четкости терминологии для описания действий сексуального характера как в отечественных, так и зарубежных исследованиях. G. Е. Wyatt и S. D. Peters, описывая непосредственные сексуальные контакты взрослого с ребенком, демонстрацию половых органов и прикосновения к телу, обозначили эти действия как сексуальные притязания.[566] Сексуальными посягательствами в отношении детей R. А. Lang и R. R. Frenzei считают вовлечение зависимых детей и подростков в сексуальную активность, сущность которой последние не понимают и принципиально не способны дать согласие.[567] Термин “sexual molestation” обозначает сексуальные покушения, другими обозначениями насильственного и потенциально-насильственного сексуального поведения в отношении детей являются термины: “child abuse”, “child neglect”, “sexual abuse” и “sexual harassment”.[568] Наиболее распространенным является термин “child sexual abuse” (сексуальное взаимоотношение взрослого и ребенка), включающий в себя ряд признаков:

а) неравноправные взаимоотношения;

б) односторонняя власть старшего над младшим, т. е. отношения доминирования – подчинения;

в) ограничение свободы и возможности выбора у ребенка;

г) основным мотивом таких взаимоотношений служат мотивы сексуального удовлетворения со стороны взрослого.[569]

Сексуальное злоупотребление детьми (child sexual abuse) американскими криминологами подразделяется на два вида: 1) сексуальные взаимоотношения взрослого и ребенка внутри семьи – инцест, и 2) внесемейные сексуальные взаимоотношения – педофилия. С криминологической точки зрения, такая систематика представляется довольно удобной, но она нуждается в некоторых терминологических уточнениях. Под инцестом в специализированной литературе по сексологии понимают сексуальные контакты между кровными родственниками, вне зависимости от возраста сексуальных партнеров. Такими родственниками могут выступать родители и дети, братья и сестры. В западной литературе криминологическое использование понятия «инцест» вполне оправданно, так как большинство уголовных кодексов этих государств выделяет кровнородственные сексуальные связи в отдельный состав преступления. В отечественном законодательстве инцест между взрослыми лицами состава преступления не образует.

Другим обстоятельством, ограничивающим возможность применения термина «инцест» как внутрисемейного сексуального посягательства на детей, является тот факт, что большинство подобных преступлений совершается лицами, проживающими вместе с детьми, но не состоящими с ними в кровном родстве (отчим, со житель матери и т. д.), и для подобного рода сексуальных связей чаще используется понятие «параинцест». Однако, несмотря на указанные трудности и противоречия, термин «инцест» довольно широко используется в литературе и является оправданным с позиций криминологических, клинических и сексологических исследований.[570]

На рисунке 29 приводится возрастное распределение жертв сексуальных преступлений в зависимости от степени знакомства с преступником при ненасильственных сексуальных преступлениях.

Рис. 29. Распределение ненасильственных сексуальных преступлений в зависимости от возраста потерпевших и степени их знакомства с преступником

На рисунке 30 представлено процентное распределение ненасильственных сексуальных преступлений в зависимости от отношений жертвы с преступником. Полностью незнакомыми для потерпевшего лицами преступления совершаются только в 37 %, в остальных случаях имеются различные степени родства, совместного проживания или знакомства.

Рис. 30. Процентное распределение ненасильственных сексуальных преступлений в зависимости от степени знакомства преступника и потерпевшего

На приведенном рисунке видно, что в большинстве случаев сексуальные преступления в отношении детей совершаются вне семьи.

Внесемейные сексуальные взаимоотношения взрослого и ребенка в литературе чаще всего определяются термином «педофилия», который также является семантически неоднозначным. В отечественном законодательстве к правовым терминам он не относится, но часто используется в криминологических исследованиях. В клиническом плане в соответствии с международной классификацией болезней (МКБ-10) педофилия относится к нарушениям сексуального влечения (парафилиям), объектом которого являются дети и подростки.[571]

D. Finkelhor условно выделяет три категории действий, составляющих понятие “child sexual abuse”:

1) сексуальную эксплуатацию детей, злоупотребление их беспомощностью для непосредственного удовлетворения собственных сексуальных потребностей взрослого или в коммерческих целях;

2) подавление детской сексуальности, будь то физическое изменение половых органов ребенка или подавление его нормальных сексуальных интересов;

3) эротизацию детей, т. е. создание среды, которая может искусственно стимулировать детскую сексуальность в ущерб другим задачам развития.

Соответственно сравнение и сопоставление данных о распространенности и латентности сексуальных преступлений в отношении детей невозможно проводить без предварительно четко оговоренных условий или нахождения «общего знаменателя» в отношении используемой тем или иным автором терминологии.

Отечественные криминологи и психиатры начала XX в. подразделяли сексуальных преступников в отношении детей и их деяния на три группы: растлители, вступающие в сношения с малолетними без дефлорации и извращений, развратители и гомосексуальные развратители.[572]

Использование в ст. 135 УК РФ термина «развратные действия», на наш взгляд, также является неоправданным, так как сам термин, кроме того, что не имеет четкой логической определенности, не является правовым, относится, прежде всего, к понятиям этического плана, и наряду с понятиями «удовлетворение похоти», «непотребство», «растление», которые также когда-то использовались в уголовно-правовых дефинициях, является анахронизмом. Также понятие «развратные действия» не имеет медицинской экспликации, дифференцирующей норму и патологию, и социальной – проводящей отличия нормы и девиантности. Его употребление вполне оправданно в области морально-этических границ, определяющих пороки и нравы. В комментарии к ст. 135 УК «к развратным действиям относятся направленные на удовлетворение половой страсти или на возбуждение полового инстинкта “иные действия сексуального характера”: мастурбация, удовлетворение половой потребности с лицом другого пола через рот или прямую кишку, с использованием различных суррогатных форм – введение полового члена между молочными железами, сжатыми бедрами партнерши и т. д.».[573] Таким образом, определение понятия «развратные действия» проводится посредством таких понятий, как «удовлетворение половой страсти», «возбуждение полового инстинкта», которые, в свою очередь, также семантически неопределенны и относятся к различным областям. Довольно сложно, например, сказать, чем отличается страсть от инстинкта. В итоге создается еще большая терминологическая путаница, даже на уровне научного анализа, не говоря об их практическом использовании.

Т. В. Кондрашова определяет развратные действия как физические действия сексуального характера, кроме перечисленных в диспозиции ст. 134 УК. Однако с последним определением нельзя согласиться, так как развратные действия могут быть психологического характера, как, например, рассказы непристойного содержания и т. д. При направленности развратных действий на потерпевшего(ею), который в силу возраста, развития или психических отклонений не понимает характера совершаемых в отношении него действий, преступление следует квалифицировать по п. «д» ч. 2 или п. «в» ч. 3 ст. 132 УК.

Интересно, что удовлетворение половой потребности per os и per anum с лицом противоположного пола входит в объективную сторону состава преступления по ст. 135 УК, т. е. относится к развратным действиям,[574] те же действия с лицом одного с виновным пола квалифицируются как иные действия сексуального характера, образуют состав преступления по ст. 134 УК и имеют при этом различные уголовно-правовые санкции. Сексуальные акты per os и per anum относятся к действиям сексуального характера, и вред, наносимый развитию несовершеннолетнего, будет определяться его индивидуально-психологическими особенностями, но не зависеть от пола потерпевшего или от того, какие конкретно сексуальные действия производились.

Если совершение развратных действий сопровождается демонстрацией порнографических материалов или предметов, то действия образуют совокупность преступлений по ст. 135 и 242 УК. Если действия сексуального характера в отношении детей и несовершеннолетних сопровождаются фото– или видеосъемками, то они образуют совокупность преступлений по ст. 242¹ УК.

Проведенный анализ показывает, что не имеет практического значения разделение мужеложства, лесбиянства и иных действий сексуального характера, в том числе развратных действий при их ненасильственном характере, в отдельные составы преступлений. В то же время «половое сношение» в диспозиции ст. 134 УК как нормативное гетеросексуальное поведение в отношении лиц моложе 16 лет по своим последствиям явно будет отличаться от актов мужеложства и лесбиянства.

Разделение криминального сексуального поведения в отношении детей по объективной стороне преступления на насильственные и ненасильственные формы носит также неоднозначный характер. Несмотря на это ст. 134 и 135 УК предполагают именно ненасильственные действия, в то время как насильственные действия (изнасилование) в отношении несовершеннолетних квалифицируются по п. «д» ч. 2 ст. 131 УК РФ, малолетних (не достигших 14-летнего возраста) – в соответствии с п. «в» ч. 3 ст. 131 УК. Насильственные действия сексуального характера (лесбиянство, мужеложство и иные действия сексуального характера) в отношении несовершеннолетнего составляют квалифицированный состав по п. «д» ч. 2  ст. 132 УК, а в отношении малолетнего – особо квалифицированный состав по п. «в» ч. 3 ст. 132 УК.

Распределение по содержанию и длительности действий сексуального характера, составляющих объективную сторону состава преступления по ст. 134 и 135 УК, приведено в таблицах 3, 4.

Таким образом, основными криминологическими особенностями объективной стороны преступлений, предусмотренных ст. 134 и 135 УК РФ, в проведенном нами исследовании выступают два момента:

1) наиболее часто преступления совершались лицами, известными потерпевшим, 63 % (против 37 % преступлений, совершенных незнакомыми лицами);

2) по длительности совершения преступлений наибольший удельный вес – 61 % – приходится на сроки от одного до нескольких месяцев.

Таблица 3

Распределение действий сексуального характера, составляющих объективную сторону состава преступлений по ст. 134 и 135 УК РФ

Таблица 4

Распределение преступлений по длительности их совершения

Проведенный междисциплинарный системный анализ позволяет остановиться на следующих основных моментах в отношении уголовно-правовой регуляции ненасильственных сексуальных действий в отношении несовершеннолетних.

1. Половое сношение с лицом старше 14 лет декриминализировать при условии, если оно носит нормативный гетеросексуальный характер.

2. Любые сексуальные действия ненасильственного характера в отношении лица моложе 14 лет, в том числе половое сношение, считать криминальными.

3. Групповые формы ненасильственных сексуальных действий в отношении лиц моложе 18 лет относить к квалифицированному составу ненасильственных преступлений.

4. Действия сексуального характера, носящие ненасильственный характер, кроме гетеросексуального нормативного полового сношения, с лицами моложе 14 лет относить к квалифицированному составу преступления.

5. Считать термин «развратные действия» морально-этическим, а не правовым понятием и не рассматривать «иные действия сексуального характера» самостоятельным составом преступления.