О соотношении уголовного и гражданского права[308]

О проблеме соотношения уголовного и гражданского права. Эта проблема, имеющая длительную историю, сейчас лишь кратко и в самом общем виде рассматривается в уголовно-правовой и игнорируется в гражданско-правовой литературе.[309] Она чаще неструктурированно затрагивается в публицистических выступлениях, иногда – в методических пособиях и вынужденно обсуждается при принятии решений о квалификации деяний, подготовке очередных проектов изменения действующего УК РФ. Между тем происходящая объективно трансформация экономических отношений в нашей стране настойчиво требует создания оптимальной модели системы законодательства и правовой политики, в которой воздействие норм одной отрасли права на применение норм другой отрасли соответствовало бы внутренним свойствам права, закономерностям его реализации и потребностям общества.

По природе права и в силу идеальных помыслов законодателя, если они реально отражают реальные потребности общества, взаимодействие уголовного и гражданского права позитивно влияет на состояние правовой системы и экономики, которую эта система регулирует. На практике же по разным, иногда весьма существенным причинам, нормы уголовного или гражданского права либо противоречат друг другу, либо не обеспечивают регулятивными нормами применение необходимой ответственности, либо, что наиболее опасно, нормы уголовного права ограничивают действие гражданско-правовых норм. В истории страны это случалось нередко. Введение уголовной ответственности за спекуляцию резко отграничивало свободу экономического поведения людей, причем именно тех, которые в ней более нуждались. За такие преступления, как спекуляция, коммерческое посредничество, занятие запрещенными промыслами и проч. подвергались уголовному наказанию миллионы людей, что было связано, помимо прочего, с огромными бюджетными расходами. Исторические результаты легко наблюдаемы. И в настоящее время практика показывает, что уголовное законодательство и практика его применения способны так воздействовать на гражданское, что предмет ведения и реальная применяемость последнего могут быть резко и антиконституционно ограничены.[310] Эта опасность должна устраняться волей законодателя, опирающегося на разумную правовую политику, и применением юридико-технических средств, обеспечивающих конституционность реализации различных правовых норм.

Структура взаимодействия уголовного и гражданского права. Обычно в литературе отграничивается одна отрасль права от другой вне связи с последующим принятием уголовно-правовых решений. Указывается на различие методов правового регулирования, когда дозволения и соответственно диспозитивные нормы соотносятся с гражданским и вообще частным правом; запрет и императивные нормы рассматриваются как присущие праву уголовному. В целом, если игнорировать естественные отклонения от чистоты метода правового регулирования, это верно.

Реально же сложившаяся структура взаимосвязей между уголовным и гражданским правом в сфере экономики куда сложнее. Она объективно порождается рядом обстоятельств, которые должны учитываться и правоприменителем, и законодателем. В частности:

• уголовное и гражданское право являются хотя и различными, но частями единой правовой системы, основанной на действующей Конституции РФ, соответственно нормы этих отраслей толкуются и реализуются по общим и учитывающим их различия юридическим правилам;

• нормы этих отраслей воздействуют на одни и те же объекты в сфере экономики, в частности на поведение, которое с социально-экономических позиций представляет собой единый объект регулирования;

• нормы уголовного и гражданского права, несмотря на все различия между ними, нередко описывают одинаковые фактические составы деяний (юридические факты), а правовые последствия совершения деяний, как правило, это меры ответственности и их предписания могут совпадать как по фактическому содержанию, так и – реже – по предметной, материальной характеристике видов ответственности (штрафы, конфискация, изъятие при принудительных работах и проч.).

Так, предпринимательская деятельность одновременно регулируется нормами ГК РФ, в которых дается ее понятие и формируются условия ее осуществления, и, например, ст. 171 УК РФ, которая устанавливает ответственность как за ведение предпринимательской деятельности без лицензии, так и за нарушение самых разнообразных, регулируемых и ГК РФ, условий лицензирования. Поэтому механизм соотношения или взаимодействия норм этих отраслей включает в себя различные связи и подлежит во избежание судебных и законодательных ошибок раскрытию как в процессе правотворчества, так и в процессе правоприменения. С методических позиций целесообразно, в частности, выделить такие элементы структуры взаимодействия уголовного и гражданского законодательства, как его (взаимодействия) реальные последствия, способ и направления воздействия (связи) с тем, чтобы на этой основе уяснить возникающие на практике проблемы.

Конечными последствиями взаимодействия норм уголовного (публичного) и гражданского (частного) права при регулировании сферы экономики являются:

а) конкретизация предмета введения;

б) программирование юридического толкования и, следственно, реального содержания применяемых норм, что имеет особое значение вследствие распространенной бланкетности уголовно-правовых норм;

в) выявление материально-ценностного содержания норм, включая оценку явно или неявно заложенной в них общественной опасности или социальной вредности, оценку вины, т. е. того состояния психологического отношения к деянию, которое конституируется как юридически значимое;

г) расширение веера видов юридической ответственности;

д) возникновение профилактических предпосылок соблюдения уголовно-правового запрета, когда запрет одного вида поведения сопровождается указанием на другие, разрешенные виды поведения.

По способу взаимодействие может быть прямым, когда, например, понятие «сделка» и связанные с этим понятием гражданско-правовые нормы прямо определяют действительное содержание ст. 174 УК РФ «Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных незаконных путем». Это распространенная ситуация восполнения неполноты уголовно-правовой нормы.[311]

Направления взаимодействия норм уголовного и гражданского права (виды взаимосвязей). Разделим их на две группы: первая включает в себя наиболее разнообразные юридические виды воздействия норм гражданского законодательства на уголовное; вторая образуется порой более опасными видами практики взаимодействия уголовного закона с гражданским законодательством.

Гражданское законодательство воздействует на применение уголовно-правовых норм, когда в нем содержатся:

а) нормативные характеристики фактических составов правомерных деяний или деликтов, совершение либо несовершение которых, образуя единый внутренний состав преступного правонарушения, оказывается условием уголовной ответственности либо исключающим его обстоятельством; именно такая связь чаще всего имеет место, когда пишут о том, что «неуголовно-правовые нормы превращаются в “клеточку” уголовно-правовой материи»;[312]

б) гражданско-правовые конструкции, понятия, предопределяющие в определенной части смысл предписаний уголовно-правовой нормы (сделка, совершение сделок, имущество, передача имущества, кредит, получение кредита и проч.), освобождающие от уголовной ответственности и от наказания (гл. 11, 12 УК РФ);

в) побуждение совершать определенные действия (бездействия), которые выступают в качестве обстоятельства, исключающего уголовную противоправность (дозволение извлекать законным путем прибыль в принципе устраняет ответственность за так называемые нетрудовые доходы, должны были бы исключать возможность применения уголовной ответственности;

г) меры юридической ответственности, в частности, при причинении морального, физического и имущественного вреда, которые позволяют восстановить нарушенное благо без применения уголовного закона.

Уголовный закон со своей стороны подкрепляет жесткими санкциями гражданско-правовую ответственность, устанавливает фактически более узкие границы гражданско-правовых дозволений, а соответственно и границы свободы экономического поведения, что приводит к возникновению риска уголовной ответственности, связанного с возможностью произвольной неквалифицированной оценки значения гражданско-правовых предписаний. Расширенное толкование уголовного закона ложится в основу решений либо о так называемой «доследственной проверке», либо о возбуждении уголовного дела. Распространившаяся, к сожалению, практика демонстративных силовых акций при проведении таких проверок реально вполне заменяет уголовное наказание (аресты имущества, прекращение работы предприятия и проч.). Это вызывает у ряда лиц боязнь принимать некоторые виды даже корректных гражданско-правовых решений, во всяком случае без покровительства («крыши» – на сленге).[313]

Все это объективно порождает необходимость выявления проблемы взаимодействия уголовного и гражданского закона применительно к экономическому поведению и, главное, анализа юридических средств их преодоления.

1. Межотраслевые правовые коллизии, возникающие вследствие противоречий между уголовным и гражданским законом; они порождают различные подходы к квалификации деяний, трудно применяемые на практике, а тем самым, порой, ее непредсказуемость и нестабильность.

2. Межотраслевая конкуренция, также порождающая нестабильность практики за счет усложнения процесса квалификации деяний ввиду отсутствия необходимых правил преодоления конкуренции.

3. Несогласованное использование общих правовых понятий как в случае сохранения ими первоначального значения, т. е. приданного им теми нормами, для которых они являются собственными, исходными (ценные бумаги для гражданского законодательства), так и при изменении первоначального значения в контексте «чужой» нормы (имущество в смысле ст. 128 УК РФ «Виды объектов гражданских прав» на значение этого же понятия в примечании к ст. 158 УК РФ, где его содержание по единодушному мнению специалистов сужается).

4. Неточная квалификация внутреннего состава юридического факта, признаки которого регламентируются гражданским законом.

5. Несбалансированность уголовного и гражданского правотворчества, являющаяся в сущности причиной и следствием названных выше проблем. Остановимся на первых трех проблемах.

Коллизии уголовного и гражданского законодательства.[314] Межотраслевые коллизии изучены наиболее слабо. В данном случае признание их существования означает, что правоприменительные органы вынуждены произвольно решать, нормами какой отрасли регулируются те или иные отношения, проявляемые через возникновение юридических фактов.

Существуют две группы таких коллизий: явные и скрытые. Каждая из них может относиться к соответствующим правилам поведения – составам деяния, т. е. к возникновению обязанности совершить определенные действия, санкциям и проч. Пример явной, формально закрепленной коллизии: ст. 575 ГК РФ позволяет дарить и получать государственным служащим и служащим органов муниципальных образований обычные подарки, стоимость которых не превышает пяти минимальных размеров оплаты труда (МРОТ). Статья 290 УК РФ, поскольку речь идет о должностных лицах, объявляет такие действия получением и дачей взятки. Причем судебная практика и уголовно-правовая доктрина решительно отказываются от установления сколько-нибудь определенных нижних границ взятки. Пример неявной коллизии – противоречия между ст. 174 УК РФ и предписаниями гл. 9 «Сделки» ГК РФ. Статья 174 устанавливает ответственность за совершение финансовых операций и других сделок с денежными средствами или другим имуществом, приобретенным заведомо незаконным путем. Здесь возникает несколько противоречий. Прежде всего, понятие заведомой незаконности как основание уголовной ответственности противоречит, например, ч. 1 ст. 162 ГК РФ, по которой несоблюдение простой письменной формы, а оно может быть заведомым, т. е. известным третьему лицу, и незаконным, т. е. противоречащим ст. 161 ГК РФ о письменной форме сделки. Однако ст. 162 ГК РФ всего лишь не разрешает сторонам ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства и не влечет недействительности сделки. Тем более она не лишает права совершения последующих сделок с предметом сделки, при которой имело место несоблюдение простой письменной формы. Далее, юридическая конструкция «приобретение заведомо незаконным путем» трудно согласовывается с конструкцией неосновательного обогащения (ст. 8, гл. 60 ГК РФ). При этом особое значение могут иметь противоречивость или неодинаковое содержание заведомо незаконного пути и недобросовестности. Так, снятие поступившей на счет в банке ошибочно завышенного размера пенсии является заведомо незаконным, но по смыслу ст. 1109 ГК РФ недобросовестность здесь не презимируется. Наконец, ГК РФ вообще не связывает недействительность сделки с ее предметом кроме оборотоспособности объектов гражданских прав – ст. 129 ГК РФ. В противном случае была бы невозможна конфискация денежных средств, несомненно являющаяся финансовой операцией.

Однако по прямому предписанию ст. 174 УК РФ при несоблюдении простой письменной формы сделки и наличии иных условий возможно наступление уголовной ответственности за отмывание денег. При этом надежда на здравый смысл правоприменителя, т. е. ограничительное толкование, не снимает проблему, ибо не дает гарантий от искажения действительных целей уголовного закона.[315]

Более опасной можно считать скрытую коллизию между признаками хищения, данными в примечании к ст. 158 УК, и гражданско-правовыми нормами о сделках и условиях их действительности. По существу едва ли не каждый признак понятия хищения, сформулированного в указанной статье, противоречит соответствующим – корреспондирующим – предписаниям ГК. Прежде всего понятие имущества в УК не совпадает с его понятием в ГК. Уголовно-правовое понятие имущества охватывает вещи, деньги и ценные бумаги. Посягательство на права выводит его за пределы хищения. Гражданско-правовое понятие имущества при всей его многозначности гораздо шире и в любом случае распространяется на имущественные права.

Характеристика имущества как чужого в уголовном законе не вполне соотносится с понятием общей собственности. Не ясны различия между вещными правами и требованиями, вытекающими из обязательств. Последнее кажется тонкостью, но оказывается существенным при так называемом выбивании долгов. Следует решить, является ли долг чужим имуществом или имеет место осуществление гражданином по своему усмотрению принадлежащего ему гражданского права (ст. 9 ГК).[316] Корыстная цель по смыслу совпадает с целью получения прибыли, но объявляется преступной. Изъятие и (или) обращение чужого имущества может иметь место и при передаче вещи (о воле владельца ничего не говорится); передача же вещи возможна по воле собственника или владельца, например, при мошенничестве.

Безвозмездность в уголовно-правовой доктрине понимается как отсутствие эквивалента при совершении возмездной сделки, но в гражданском праве без дополнительных условий это не влечет недействительности сделки. Между тем, возможно из лучших соображений, проявляются стремления признавать хищением продажу имущества по ценам, не совпадающим с балансовой стоимостью. Проблема в том, что это определение хищения в УК РФ рассчитано на традиционные кражи, мошенничество либо разбой, при которых его признаки, подкрепленные причинением ущерба, достаточны для обозначения преступления.

Однако в современном хозяйственном обороте между юридическими лицами либо в процессе управления их имуществом складываются сложные отношения. В этих условиях общественная опасность деяния, отсутствующая при гражданском правонарушении, должна быть конкретно определена в уголовном законе. Иначе в сходных случаях могут быть применены принципиально разные правовые нормы, либо дана оценка деяния как правомерного или неправомерного, либо один вид ответственности будет произвольно подменен другим.

Способы разрешения коллизий такого рода должны основываться на приоритетности гражданского законодательства в части правовой оценки деяния, выступающего в качестве юридического факта, и акцессорности уголовного. Характеристика оцениваемого деяния должна соответствовать гражданскому закону, поскольку в нем содержатся его признаки. Собственно деяние лица с точки зрения гражданского права – это юридический факт (фактический состав, имеющий юридическое значение). Коль скоро гражданское законодательство признает деяние правомерным либо порождающим исключительно гражданско-правовые последствия, применяться должно гражданское законодательство.

Если же в деянии обнаруживаются фактические признаки, выходящие за пределы состава нарушения гражданского законодательства и содержащиеся в уголовном законе, его применение представляется несомненным. Проблема состоит в том, чтобы такого рода признаки были выражены в диспозиции уголовно-правовой нормы, что и является целью уголовного закона. Приведем пример. Фирма «П» по договору поставляет ООО «Пр» муку, а последняя в свою очередь поставляет той же фирме на ту же сумму дизельное топливо. Мука поставлена, а дизельное топливо не получено. По примечанию к ст. 158 УК можно попытаться оценить деяние как хищение. Но по гражданскому законодательству имело место заключение договора, одна из сторон которого свое обязательство не исполнила, возможно, она виновна. Вопрос разрешается с позиций гражданского законодательства, и в применении уголовного закона нет необходимости.[317]

Такой подход соответствует Конституции РФ и целям как гражданского, так и уголовного законодательства. Уголовный закон охраняет, но не сужает конституционные права и свободы, которые устанавливаются и конкретизируются также в гражданском законодательстве. Охраняя же эти права, закон придает значение фактического состава – юридического факта, а затем состава преступления именно тем действиям (бездействию), которые образуют не исполнение, но общественно опасное нарушение гражданского законодательства.

Конкуренция уголовного и гражданского законодательства. В уголовно-правовой литературе конкуренция рассматривается как «наличие двух или нескольких уголовных законов, в равной мере предусматривающих наказуемость данного деяния».[318] Можно полагать, что при конкуренции в принципе между нормами одной отрасли права противоречия отсутствуют и можно было бы применять любую из конкурирующих норм. Но межотраслевая конкуренция при неправильном выборе норм могла бы иметь, очевидно, негативные последствия, как это видно при разграничении уголовной и административной ответственности.

На наш взгляд, в состоянии конкуренции, в частности, находятся уголовно-правовые нормы о мошенничестве (ст. 159 УК РФ), принуждение к совершению сделки или отказу от ее совершения (ст. 179 УК РФ) и гражданско-правовые предписания о сделках, совершенных под влиянием обмана, насилия, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой (ст. 179 ГК). Можно было бы сказать, что такая конкуренция граничит с очень мягкой коллизией, но все же ее специфика в том, что законодатель соглашается с расширением пределов правомерного усмотрения правоприменителя. В данном случае и ст. 179 УК РФ и ст. 179 ГК РФ описывают практически одинаково некоторые составы противоправных деяний, устанавливая, естественно, различные последствия. Если это действительно так, то применение норм в случае межотраслевой конкуренции должно также осуществляться по заранее разработанным правилам, определяющим расширение пределов усмотрения правоприменителя при оценке наличия или отсутствия общественной опасности в конкретных случаях.

На наш взгляд, гражданско-правовые нормы в случае их конкуренции с уголовно-правовыми применяются, если:

• существует возможность восстановления нарушенного преступлением блага путем добровольных действий субъекта, нарушившего права, либо путем искового производства;

• деяние, признаки которого оцениваются, совершено в ситуации общего и предпринимательского риска; при этом причиненный ущерб может быть последствием неудачного экономического решения, необоснованной надежды на экономическое решение, необоснованной надежды на экономический выигрыш и возникает в процессе взаимных отношений, в рамках которых каждый участник стремится к получению прибыли;

• меры гражданской ответственности обеспечивают экономические интересы не только лица, которому причинен ущерб, но и государства и общества; при этом применение уголовной ответственности по существу не создает специфической возможности для восстановления и поддержания социального мира и стабильности правопорядка.

Каждый такой случай характеризуется конкретными признаками. Ими могут быть:

• длительность и устойчивость имущественных отношений;

• подконтрольность их участников управомоченным государственным органам;

• информационная прозрачность деятельности, одним из элементов которой является оцениваемое деяние;

• ведение предварительных переговоров;

• продолжение уплаты налогов;

• сохранение рабочих мест и проч.

Общественная опасность (социальная вредность), присущая преступлению, как правило, связывается с виновным причинением вреда такими действиями (бездействием), которые выводят имущественные отношения из сферы контроля, и устранение вреда требует использования уголовно-процессуальных процедур.

Использование общего понятийного аппарата уголовного и гражданского законодательства. Корректность использования общего понятийного аппарата влияет на взаимодействие правовых норм. Здесь возможны две основные ситуации:

а) понятия одной отрасли права (преимущественно, если не исключительно, гражданского законодательства) без каких-либо изменений используются в тексте уголовного закона;

б) понятия гражданско-правовые используются, но меняя своего значения, в контексте уголовно-правовой нормы.

Существенной проблемой при этом оказывается определение принадлежности понятия, его правовой природы, что программирует нередко разграничение преступления и гражданско-правового деликта. Эту проблему можно назвать общеправовой, ибо она возникает при применении гражданско-правовых понятий в налоговом, административном, таможенном праве и др.[319]

Внеправовым является использование гражданско-правовых понятий с совершенно измененным смыслом, например, купля-продажа несовершеннолетнего, что предусмотрено ст. 152 УК РФ.

Состав гражданско-правовых понятий в УК РФ очень широк. Только в ст. 169 гл. 22 «Преступления в сфере предпринимательской деятельности» УК РФ использует понятие «предпринимательская деятельность, индивидуальный предприниматель, коммерческая организация, организационно-правовая форма, форма собственности, регистрация, выдача разрешения (лицензии) и проч.».

Ситуации коллизии либо конкуренции в этих случаях не устанавливаются. Предполагается единообразное применение этих понятий, т. е. наделение их согласованным набором значений и определение их влияния на содержание уголовно-правовой нормы. Так, введенное в уголовный закон понятие может определять предмет или объект преступления, характеристику объективной стороны, признаки специального субъекта, горазда реже субъективную сторону.

С материально-правовой точки зрения возникает несколько проблемных ситуаций, связанных с используемыми в контексте уголовно-правовой нормы понятиями, которые признаны гражданско-правовыми:

а) правила толкования понятий, в частности, их подчинения принципам отрасли происхождения;

б) правомерность изменения смысла понятий;

в) оценка гражданско-правовых последствий (положительный ущерб, упущенная выгода и т. п.).

Правило предварительного определения гражданско-правовой (либо иной) природы отдельного понятия, равно как и правило его возможного изменения в структуре уголовно-правовой нормы практически не разработаны. Более того, и необходимость в них еще подлежит осознанию. Принято считать, что бланкетная диспозиция отсылает к нормам и соответственно понятиям других отраслей права и, в частности, к гражданскому праву.[320] Но отсылка к иной норме не всегда четко определяет адресат, т. е. принадлежность нормы, к которой отсылают. К тому же толкование понятия принципиально осложняется, когда его принадлежность, т. е. правовая природа, однозначно не определены в тексте УК РФ.

Так, возникли расхождения относительно понятия «доход». Крупный доход в ст. 171–172 УК РФ рассматривается как признак незаконной предпринимательской либо банковской деятельности. Здесь возможны несколько вариантов:

а) доход определяется как гражданско-правовое понятие, употребляемое, например, в ч. 2 ст. 15 ГК РФ;

б) доход – это понятие налогового права;

в) доход нужно понимать в соответствии с законным порядком ведения бухгалтерского учета;

г) наконец, доход – это измененное уголовно-правовое понятие, требующее конкретизации на основе уголовного закона.

От решения этого вопроса в соответствующих случаях зависит применение уголовной или иных видов ответственности.

Существенные трудности могут возникнуть при исполнении предписаний ст. 52 УК РФ «Конфискация имущества». Содержащийся в ней понятийный оборот «имущество, являющееся собственностью» отличается от понятия «имущество» по ст. 158 УК РФ, распространяясь не только на вещи, деньги и ценные бумаги. Опять-таки в этом случае возможен ряд решений:

а) понятие «имущество» является гражданско-правовым, отражая самое широкое его значение;

б) это уголовно-правовое понятие в смысле ст. 158 УК;

в) это совершенно самостоятельное уголовно-правовое понятие и проч. Выбор одного из этих вариантов наверняка приведет к значительным расхождениям при определении состава конфискуемого имущества, например по поводу возможности включения в него обязательственных требований, паев и ценных бумаг в бездокументарной форме и т. п.

На практике споры возникают и относительно понятий предпринимательской и банковской деятельности, упоминавшегося понятия «сделка» применительно к ст. 174 УК, понятий кредита, ценных бумаг, иных платежных документов и т. п. и т. д. Во всех таких случаях также ощущается потребность в некоторых правилах использования гражданско-правовых понятий в уголовном законе.

На наш взгляд, следовало бы исходить из этого, что понятия являются гражданско-правовыми, если они отражают в себе основные права и свободы человека и гражданина, закрепленные Конституцией РФ. В силу этого они являются базовым, программирующим средством регулирования отношений в имущественной сфере, основанных на конституционных началах.