4.1. Неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта (ст. 315 УК)

Важное значение для функционирования судебной власти имеет обеспечение обязательности для всех адресатов выносимых судом актов. Если бы последние не исполнялись, правосудие не имело бы перспектив и утратило бы свою социальную роль.

Принцип общеобязательности судебных актов не нашел непосредственного отражения в Конституции России, однако он закреплен в ряде других важных нормативных документов, определяющих организацию судопроизводства. Так, в ст. 6 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. «О судебной системе Российской Федерации» значится, что вступившие в законную силу постановления судов, мировых судей и судов субъектов Российской Федерации, а также их законные распоряжения, требования, приказы, вызовы и другие обращения являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации[676]. А в ст. 3 названного Закона признание обязательности исполнения на всей территории Российской Федерации судебных постановлений, вступивших в законную силу, объявлено одной из гарантий единства судебной системы[677].

Положения об общеобязательности судебных актов закреплено также в административном и процессуальном законодательстве (ст. 31.2 Кодекса об административных правонарушениях, ст.13 ГПК РФ, ст.16 АПК РФ).

Находят они отражение и в Федеральном конституционном законе от 21 июля 1994 г. (с послед, изм. и доп.) «О Конституционном Суде Российской Федерации» (ст. 6, 80)[678].

В соответствующих документах обращено внимание и на обеспечение реализации данных положений посредством применения мер ответственности за неисполнение судебных актов. При этом вид ответственности, как правило, не конкретизируется. Так, из ч. 2 ст. 16 АПК РФ вытекает, что неисполнение судебных актов влечет ответственность, предусмотренную самим АПК, а также другими федеральными законами. К федеральным законам отсылает правоприменителя и ч. 3 ст. 13 ГПК, а также ст. 81 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»[679].

Больше определенности в тексте ст. 392 УПК Часть 2 данной статьи прямо указывает: «Неисполнение приговора, определения, постановления суда влечет за собой ответственность, предусмотренную статьей 315 Уголовного кодекса Российской Федерации».

Ознакомление с текстом самой ст. 315 УК позволяет предположить, что она призвана охранять общественные отношения, обеспечивающие общеобязательность судебных актов, вынесенных в порядке судопроизводства любого вида: конституционного, уголовного, гражданского и административного.

Высказанное в литературе мнение о том, что реализация решений Конституционного Суда РФ не обеспечивается уголовным правом[680], не подкреплено какими-либо аргументами и противоречит содержанию анализируемой нами статьи.

В отличие от некоторых статей гл. 31 УК, в которых защищаемые виды судопроизводства конкретизированы (например, в ст. 303 УК), в ст. 315 подобных уточнений нет. Это не случайно. Как уже было обосновано в главе I настоящей работы, конституционное судопроизводство является одной из форм осуществления правосудия. Следовательно, будучи нацеленной на защиту отношений, обеспечивающих претворение в жизнь результатов правосудия вообще, а не отдельных его форм, ст. 315 УК охраняет среди прочего и общественные отношения, обеспечивающие обязательность актов Конституционного Суда РФ. То же можно сказать и об актах уставных судов субъектов Российской Федерации.

Подводя итог сказанному, основной объект преступления, предусмотренного ст. 315 УК, мы можем определить как общественные отношения, обеспечивающие общеобязательность судебных актов, вынесенных в порядке конституционного, гражданского (в том числе арбитражного), административного и уголовного судопроизводства.

Именно в причинении вреда этим отношениям заключается в основном общественная опасность рассматриваемого преступления. Нормальная деятельность органов, призванных исполнять судебные акты, думается, для данного преступления выступает в качестве дополнительного объекта, поскольку сама эта деятельность находится вне плоскости объекта преступлений, предусмотренных гл. 31 УК. М. А. Гурвич, уточняя свою позицию по поводу содержания общеобязательности судебного решения, подчеркивал, что она основывается на природе этого акта как акта правосудия[681]. Определяя круг адресатов требования общеобязательности судебного акта, автор, в частности, указывал, что на таковой «основывается обязанность всех государственных учреждений и должностных лиц, т. е. всех органов — носителей государственной власти, не только учитывать решение суда и сообразовывать с ним свои действия, но и содействовать их осуществлению в установленных законом формах (регистрации, удостоверении и др.)»[682].

Нельзя далее не заметить, что анализируемое преступление способно нарушить и другие общественные отношения, поскольку судебные акты затрагивают различные по характеру интересы. Эти отношения (скажем, имущественные, личные неимущественные и другие) следует рассматривать в качестве дополнительного объекта уголовно-правовой охраны ст. 315 УК.

Важное значение для определения содержания объективных признаков анализируемого состава преступления имеет выяснение круга судебных актов, неисполнение которых влечет ответственность именно по рассматриваемой статье, поскольку законодатель, поместив в последней примерный перечень таковых, дал теоретикам повод для дискуссий. Оснований для полемики не было бы, если бы в законе либо содержался исчерпывающий перечень соответствующих актов, либо упоминалось бы их обобщающее наименование. Сейчас же высказываются самые разнообразные мнения. Так, одни авторы полагают, что ст. 315 УК распространяется на все категории судебных актов, вынесенных судами РФ[683]. Высказывается также мнение о том, что в случаях, предусмотренных международными договорами, состав преступления будет налицо и при неисполнении постановлений судов иностранных государств, международных судов и арбитражей[684]. Распространено также суждение, в соответствии с которым «ответственность по ст. 315 наступает за неисполнение любых вступивших в законную силу судебных актов, которыми дело разрешено по существу (приговоры по уголовным делам, решения по гражданским делам, постановления по административным делам)»[685].

Отвечая на поставленный вопрос, для начала попытаемся отмежеваться от наиболее широкого толкования термина «судебный акт».

Статья 315 УК не рассчитана на случаи неисполнения так называемых требований и иных обращений суда к отдельным органам и лицам (о предоставлении материалов, доказательств, даче объяснений, разъяснений, заключений и т. п.), хотя, вероятно, и общеупотребительным словом «акт»[686], и даже термином «юридический акт»[687] подобные обращения могут охватываться. Однако в процессуальном законодательстве все же проводится разграничение между подобными актами и актами, содержащими решение, ответ на вопрос, имеющий юридическое значение.

Так, в ГПК РФ последние охвачены термином «судебные постановления» и могут применяться в форме судебных приказов, решений суда, определений суда (ч. 1 ст. 13). В УПК РФ судебные акты, общеобязательность которых провозглашена в ст. 392 (приговор, определение, постановление) охарактеризованы посредством категории «решение» (п. 23, 24, 28 ст. 5).

В АПК РФ по-разному определяется и свойство обязательности судебных актов, принимаемых в форме решений, постановлений и определений, с одной стороны, и требований арбитражного суда — с другой. Процитируем ч. 1 ст. 16 этого документа: «Вступившие в законную силу судебные акты арбитражного суда являются обязательными для органов государственной власти, органов местного самоуправления, иных органов, организаций, должностных лиц и граждан и подлежат исполнению на всей территории Российской Федерации.

Требования арбитражного суда о предоставлении доказательств, сведений и других материалов, даче объяснений, разъяснений, заключений и иные требования, связанные с рассматриваемым делом, являются также обязательными и подлежат исполнению органами, организациями и лицами, которым они адресованы». При анализе приведенного текста можно усмотреть разницу между общеобязательностью судебных актов арбитражного суда и обязательностью для адресатов его требований.

Важно также подчеркнуть, что процессуальное законодательство во многих случаях определяет и меры воздействия на лиц, виновных в неисполнении требований суда. Так, ст. 66 АПК уполномочивает суд наложить штраф за неисполнение обязанности представить истребуемое доказательство (ч. 9-11). За неисполнение некоторых законных требований судьи установлена административная ответственность (ч. 1 ст. 17.3 КоАП).

Приведенные соображения позволяют нам сформулировать вывод о том, что в ст. 315 УК термин «судебный акт» употребляется отнюдь не в самом широком смысле этого слова, он не охватывает собой обращений суда к конкретным адресатам.

Представляется также, что в данной статье интересующее нас понятие не включает в свое содержание и целый ряд принимаемых судом актов, заключающих в себе решение по тем или иным вопросам.

Во-первых, многие судебные акты, определяющие движение дела (о приостановлении производства по делу, об оставлении иска без рассмотрения, об отложении разбирательства по делу и др.) не нуждаются в принудительном исполнении. Их исполнение зависит только от суда.

Во-вторых, как вытекает из приведенных выше положений процессуального законодательства, принудительное исполнение судебных актов может обеспечиваться не только с помощью мер уголовной ответственности. Некоторые из возможных последствий неисполнения предусмотрены непосредственно в самом процессуальном законе (см., например, ст. 332 АПК). Административная ответственность предусмотрена за то, что не применяются меры по частному определению суда или по представлению судьи (ст. 17.4 КоАП).

В-третьих, за отдельные виды неисполнения или воспрепятствования исполнению отдельных судебных актов ответственность предусмотрена в других статьях Уголовного кодекса (ст. 157, ч. 2 ст. 169, сг. 177, 312-314 УК). Выраженные в этих статьях нормы, по всей видимости, могут отчасти рассматриваться в качестве специальных по отношению к норме, закрепленной в ст. 315 УК.

Наконец, немаловажное значение имеет и тот ориентир, который законодатель дал правоприменителю, предложив в рассматриваемой статье примерный перечень судебных актов. В нем прямо названы приговор и решение суда. Эти судебные акты, прежде всего, объединяет то, что посредством их вынесения дело разрешается по существу. Они служат итогом основной деятельности суда, являются результатом правосудия. Соответственно обобщающее понятие «иной судебный акт» должно объединять все другие имеющие такое же значение судебные документы. Дать их полный перечень непосредственно в ст. 315 УК было вряд ли возможно, поскольку потребовалось бы учесть разнообразие видов судопроизводства, его многоинстанционный характер, специфику особого и заочного производства и т. п. Поэтому, на наш взгляд, законодатель и ограничился перечнем ориентировочного характера. Если бы он не стремился к сужению круга судебных актов, за неисполнение которых возможна уголовная ответственность, то, думается, посчитал бы достаточным употребление в рассматриваемой статье только обобщающего понятия.

Что же касается решений иностранных судов, международных судов и арбитражей, то они сами по себе не являются общеобязательными. Такое свойство они приобретают лишь в результате признания и приведения в исполнение посредством принятия соответствующего акта одним из судов Российской Федерации. Процедура же принятия подобных решений подробно регламентирована процессуальным законодательством. Например, в АПК РФ ей посвящена гл. 31 «Производство по делам о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений».

Представляется, что именно за неисполнение принятых в ходе подобного производства судебных актов и может наступить уголовная ответственность по ст. 315 УК.

В соответствии с действующей редакцией ст. 315 УК состав преступления будет налицо лишь в том случае, если речь идет о неисполнении либо воспрепятствовании исполнению вступившего в законную силу судебного акта. Порядок вступления силу судебных актов определяется процессуальным законодательством.

Однако в литературе высказано заслуживающее внимание законодателя суждение о необходимости расширения сферы действия нормы, предусмотренной ст. 315 УК, «за счет запрета аналогичных предусмотренным ею деяний, создающих препятствия исполнению судебных актов, которые не вступили в силу, но уже приобрели свойство исполнимости»[688]. В пользу такого вывода говорит тот факт, что в целом ряде случаев закон предписывает или допускает возможность по решению суда немедленного исполнения судебного акта, не вступившего в законную силу.

Так, согласно АПК решения арбитражного суда по делам об оспаривании ненормативных актов органов государственной власти, органов местного самоуправления, иных органов, а также решения по делам об оспаривании решений и действий (бездействия) указанных органов подлежат немедленному исполнению (ч. 2 ст. 182). Кроме того, арбитражный суд по заявлению истца вправе обратить решение к немедленному исполнению, если вследствие особых обстоятельств замедление его исполнения может привести к значительному ущербу для взыскателя или сделать исполнение невозможным, при условии предоставления взыскателем обеспечения поворота исполнения на случай отмены решения суда (встречного обеспечения) путем внесения на депозитный счет арбитражного суда денежных средств в размере присужденной суммы либо предоставления банковской гарантии, поручительства или иного финансового обеспечения на ту же сумму (ч. 3 ст. 182).

Заметим в то же время, что реализация рассматриваемого предложения должна сопровождаться изменением содержания норм, провозглашающих общеобязательность судебных актов. Пока же процессуальное законодательство наделяет таким свойством лишь вступившие в законную силу судебные акты (ч. 2 ст. 13 ГПК, ч. 1 ст. 16 АПК, ч. 1 ст. 392 УПК).

Возможен и другой выход из создавшейся ситуации, при которой исполнение судебных актов, обращенных к немедленному исполнению, должным образом не обеспечено. Он заключается в изменении порядка вступления в силу таких актов.

Одно, на наш взгляд, ясно. Между свойствами исполнимости и общеобязательности судебных постановлений противоречий быть не должно.

В ст. 315 УК законодатель, как представляется, говорит о двух самостоятельных формах посягательства на указанный выше объект, которые, на наш взгляд, должны различаться между собой не только по признакам объективной стороны преступления, но и по кругу субъектов их совершения, в связи с чем целесообразно их раздельное рассмотрение. Такими формами являются:

— злостное неисполнение судебного акта;

— воспрепятствование его исполнению.

Сущностью неисполнения судебного акта может быть, на наш взгляд, только бездействие, понимаемое в уголовно-правовом смысле[689]. Главным для данного преступления является то, что субъект воздерживается от осуществления возложенной на него обязанности реализовать требования, выраженные в судебном акте, хотя имеет реальную возможность их выполнить. Другое дело, что способы воздержания от исполнения обязанности могут быть различными, в том числе и выражаться в активном поведении. С учетом сказанного мы считаем справедливой критику А. И. Друзиным[690] позиции ученых, признающих возможность злостного неисполнения судебного акта путем действия[691].

Закон связывает уголовную ответственность на основании ст. 315 УК не с любым неисполнением судебного акта, а лишь с таким, которое носит злостный характер. Данный признак по-разному толкуется в юридической литературе. Некоторые ученые полагают, что злостным неисполнение будет лишь в том случае, если оно осуществлено после предупреждения, сделанного виновному в письменном виде судом или судебным исполнителем[692]. Другие на обязательности данного условия не настаивают, утверждая, что рассматриваемый признак может означать, например, «игнорирование неоднократных требований судебной власти исполнить решение; открытый и дерзкий отказ от его выполнения, длительную волокиту и т. п.»[693].

Анализ опубликованной и местной судебной практики применения ст. 315 УК, а также других статей УК, в которых в качестве одного из признаков состава преступления указывается злостность поведения, показывает, что причинами, по которым наличие соответствующего признака отрицается, являются следующие:

— отсутствие реальной возможности выполнить возложенную обязанность, наличие серьезных препятствий для этого[694];

— принятие субъектом определенных усилий для исполнения судебного акта[695].

Наличие злостности также увязывается в судебной практике с совокупностью обстоятельств.

Так, определенный интерес для уяснения рассматриваемого понятия, думается, представляет п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 122 УК РСФСР» от 19 марта 1969 г. № 46 в ред. постановлений Пленума от 28 января 1970 г. № 53, 27 июля 1983 г. № 7, 24 декабря 1985 г. № 10, 21 декабря 1993 г. № 11, 25 октября 1996 г. № 10.

В абз. 2 данного пункта значится: «Вопрос о том, является ли уклонение от уплаты по решению суда алиментов на детей злостным, должен решаться судом в каждом конкретном случае с учетом продолжительности и причин неуплаты лицом алиментов и всех других обстоятельств дела. О злостном уклонении от уплаты по решению суда или постановлению народного судьи алиментов могут свидетельствовать, в частности, повторность совершения аналогичного преступления, уклонение от уплаты по решению суда или постановлению судьи алиментов, несмотря на соответствующие предупреждения, розыск лица, обязанного уплачивать алименты, ввиду сокрытия им своего места нахождения и т. д.»[696]. Хотя это постановление и рассчитано на иной состав преступления, но позволяет подобрать ключ к уяснению содержания термина «злостность» в рассматриваемой нами статье.

Можно предположить, что качество злостности характеризует поведение виновного как с объективной, так и с субъективной стороны. С объективной стороны поведение виновного служит выражением явного нежелания исполнить судебный акт, проявлением отсутствия намерений выполнить соответствующую обязанность. Подобное объективирование возможно и тогда, когда лицо не предупреждалось о недопустимости повторения нарушения. Об этом свидетельствуют приводимые в литературе примеры из судебной практики[697]. В юридической печати правильно замечено, что «при отсутствии признаков злостности наступает не уголовная, а дисциплинарная ответственность»[698].

Состав преступления сконструирован по типу формального, поэтому с момента совершения данного деяния преступление следует считать оконченным. О совершении деяния может, в частности, свидетельствовать истечение срока, установленного для исполнения судебного акта.

Большинство ученых обращает внимание на длящийся характер неисполнения судебного акта[699], с чем, думается, можно согласиться.

Круг субъектов неисполнения судебного акта прямо назван в законе. Речь идет о представителе власти, государственном служащем, служащем органа местного самоуправления, также служащем государственного или муниципального учреждения, коммерческой или иной организации, ответственной за приведение судебного акта в исполнение.

Понятие представителя власти дается в примечании к ст. 318 УК. Таковым здесь признается должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости.

Государственным служащим согласно ст. 3 Федерального закона от 31 июля 1995 г. «Об основах государственной службы Российской Федерации» является гражданин Российской Федерации, исполняющий в порядке, установленном Федеральным законом, обязанности по государственной должности государственной службы за денежное вознаграждение, выплачиваемое за счет средств федерального бюджета или средств бюджета соответствующего субъекта Российской Федерации[700].

Служащим органа местного самоуправления в соответствии со ст. 7 Федерального закона «Об основах муниципальной службы в Российской Федерации» от 8 января 1998 г. признается гражданин Российской Федерации, исполняющий в порядке, определенном уставом муниципального образования в соответствии с Федеральным законом и законами субъекта Российской Федерации, обязанности по муниципальной должности муниципальной службы за денежное вознаграждение, выплачиваемое за счет средств местного бюджета[701].

Под служащими государственных и муниципальных учреждений следует понимать лиц, находящихся в отношениях службы[702] с организациями, создаваемыми государственными органами или органами местного самоуправления для осуществления управленческих, социально-культурных или иных функций некоммерческого характера и финансируемыми полностью или частично государством или органом местного самоуправления. А служащими коммерческих или иных организаций являются соответственно субъекты, находящиеся в аналогичных отношениях с коммерческими и другими организациями, которые не могут быть отнесены к государственным органам, органам местного самоуправления, государственным и муниципальным учреждениям.

Все перечисленные лица, как верно подчеркивается в юридической литературе, являются субъектами рассматриваемого преступления, если в круг их служебных полномочий входит обязанность исполнять судебные акты[703].

Получить полное представление о круге субъектов, ответственных за исполнение судебных актов, возможно лишь на основе изучения достаточно широкого круга нормативных источников, особое значение среди которых имеют акты, определяющие порядок исполнения судебных актов, а также уголовно-исполнительное законодательство.

Одним из представителей власти, на которых возложены обязанности по принудительному исполнению судебных актов, является судебный пристав-исполнитель. Это вытекает из содержания ст. 3 Федерального закона от 21 июля 1997 г. «Об исполнительном производстве»[704]. Круг служебных обязанностей судебного пристава-исполнителя, связанных с обеспечением исполнения судебного акта, определен в ст. 12 Федерального закона от 4 июня 1997 г. «О судебных приставах»[705]. Состав преступления, предусмотренного ст. 315 УК, образует нарушение тех из них, неисполнение которых способно затруднить реализацию судебного акта.

В соответствии со ст. 5 упомянутого Закона «Об исполнительном производстве» ответственность за исполнение требований судебных актов может быть возложена на налоговые органы, банки, иные кредитные организации, а также на другие органы, организации или должностных лиц[706]. В отличие от службы судебных приставов все эти организации и лица не являются органами принудительного исполнения[707].

Перечень органов, исполняющих наказание и требование приговора суда о применении отдельных его видов, определен в ст. 16 УИК РФ. С учетом содержания данной статьи ответственность за неисполнение судебного акта могут, в частности, нести уполномоченные на осуществление соответствующих функций сотрудники уголовно-исполнительной инспекции, исправительных центров, дисциплинарной воинской части, администрации организации, в которой работает осужденный, органов, призванных аннулировать разрешение на занятие соответствующей деятельностью, представители администрации арестных домов, исправительного учреждения, командования гарнизонов на гауптвахтах для осужденных военнослужащих или в соответствующих отделениях гарнизонных гауптвахт, командования воинских частей, должностные лица, присвоившие осужденному звание, классный чин или наградившие его государственной наградой и др.

В случае совершения деяния должностным лицом либо лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, дополнительной квалификации по ст. 201 и ст. 285 УК не требуется[708].

Злостным характером деяния предопределяется умышленная форма вины. Виновный осознает наличие вступившего в законную силу судебного акта. Он осознает также, что обязан в силу своего служебного положения исполнить составляющие содержание этого акта требования, а также наличие возможности следовать этому требованию, но игнорирует его.

Вторая разновидность рассматриваемого преступления выражается в воспрепятствовании исполнению судебных актов. Некоторые сложности возникают при определении признаков объективной стороны данного состава преступления в связи с тем, что деяние описывается в статье с помощью отглагольного существительного «воспрепятствование», в основе которого лежит глагол «препятствовать». Значение указанного глагола языковеды определяют следующим образом: «создавать препятствия, служить препятствием, не допускать чего-нибудь»[709]. В юридической литературе отмечалось, что при образовании существительного «воспрепятствование» приставка «вое-» изменила свою обычную роль, она уже не означает вторичность, повторение какого-либо процесса на новой основе, а лишь усиливает экспрессивность и эмоциональную окрашенность исходного термина[710]. Таким образом, под воспрепятствованием исполнению судебного акта следует понимать деятельность по созданию препятствий, недопущение его исполнения. Поскольку подобное недопущение возможно посредством как активного, так и пассивного поведения, мы не можем согласиться с высказанным в юридической литературе мнением, будто воспрепятствование возможно лишь путем действия[711].

Использование для описания признаков объективной стороны преступления отглагольного существительного по сути дела приводит к тому, что становится возможным как положительный, так и отрицательный ответ на вопрос: а должна ли деятельность по созданию препятствий к исполнению судебного акта быть успешной или нет? Думается, что правильный ответ заложен в названии статьи. Коль скоро статья озаглавлена «неисполнение приговора, решения или иного судебного акта», неисполнение судебного акта в установленный срок должно рассматриваться в качестве обязательного последствия действий, направленных на создание помех для реализации компетентными органами своих функций. Подобная деятельность, не увенчавшаяся успехом, может рассматриваться лишь как неоконченное преступление.

В юридической литературе утвердилась позиция, согласно которой субъектами воспрепятствования исполнению судебного акта выступают те же лица, что и при злостном неисполнении[712]. Позволим себе с этим традиционным суждением не согласиться. Думается, что оно выдвинуто без учета правил толкования закона. Использование разделительного союза «а равно» заставляет предположить, что для данных форм преступной деятельности различными являются не только признаки деяния, но и другие признаки состава преступления, в том числе и признаки субъекта. Если бы законодатель имел в виду тех же субъектов, он бы подчеркнул это. Если применительно к неисполнению судебных актов важно указать на такой признак, как лицо, от которого зависит исполнение подобных актов, то для воспрепятствования этот признак не является важным. Напротив, чаще всего воспрепятствование осуществляется как бы извне системы. Поэтому, на наш взгляд, субъектом воспрепятствования исполнению судебных актов может выступать любое лицо, за исключением того, чья преступная деятельность составляет самостоятельный состав преступления. Неверным в этой связи представляется мнение В. Д. Иванова, считающего, будто граждане, в отношении которых был принят судебный акт, уклоняющиеся от его исполнения либо препятствующие ему, несут ответственность не по ст. 315 УК, а за преступления против порядка управления[713]. Суждение автора неверно, во-первых, потому, что за отдельные виды злостного уклонения от отбывания наказания ответственность непосредственно предусмотрена в гл. 31 УК РФ (ст. 313, 314). Во-вторых, статьи, которые были рассчитаны на применение в случаях воспрепятствования исполнению судебных актов, в гл. 32 УК РФ отсутствуют, если не считать нормы об ответственности за применение насилия в отношении представителя власти (ст. 318). И в-третьих, как уже было сказано, законодатель вовсе не исключил граждан из числа субъектов воспрепятствования исполнению судебного акта. Если своим поведением гражданин создает существенные затруднения для реализации этого акта, применение ст. 315 УК возможно.

Наличие в КоАП РФ нормы, предусматривающей ответственность за воспрепятствование законной деятельности судебного пристава-исполнителя (ст. 17.8), думается, не опровергает данного вывода.

Во-первых, исполнение судебных актов, как выяснено, возложено не только на судебного пристава-исполнителя.

Во-вторых, как представляется, ст. 17.8 КоАП рассчитана на случаи такого создания препятствий исполнению требований указанного должностного лица, которое не может существенно помешать исполнению судебного акта.

На наш взгляд, во избежание чрезмерно узкого определения круга субъектов воспрепятствования исполнению судебных актов ст. 315 УК должна быть структурно изменена. В ней следовало бы предусмотреть две части, в каждой из которых описывался бы самостоятельный состав преступления: в первой — состав злостного неисполнения судебного акта, а во второй — конструкция воспрепятствования его исполнению[714].

Для воспрепятствования исполнению судебного акта также характерна умышленная форма вины. Субъект знает о наличии вступившего в законную силу судебного акта и осознает, что своим поведением чинит препятствия для исполнения компетентным лицом этого акта, предвидит неизбежность или возможность его неисполнения и желает этого.

Общественные отношения, обеспечивающие общеобязательность судебного акта, признаются действующим УК РФ не только основным, но и дополнительным объектом уголовно-правовой охраны. Причем, в ряде составов преступления этот объект является обязательным. Сказанное можно отнести к конструкциям ст. 157, ч. 2 ст. 169, ст. 177 УК. В юридической литературе соотношение между назваными статьями и ст. 315 УК принято рассматривать в ракурсе взаимоотношений специальных и общих норм. И это отчасти верно, поскольку очевидно совпадение целого ряда признаков соответствующих составов преступлений. А. С. Горелик, выявляя причину появления ст. 177 и ч. 2 ст. 169 УК, отмечает, что ст. 315 УК РФ как общая норма оказалась недостаточно эффективной[715]. Обосновывая свое суждение, автор подчеркивает: «Законы пишутся не только для юристов, население должно знать, что запрещено под страхом уголовной ответственности, поэтому закон должен содержать точное, полное и понятное описание запрета. Добиться такого эффекта при помощи общих норм вряд ли возможно из-за слишком широких формулировок. Значительно проще усваиваются нормы, описывающие конкретные способы действия, последствия и т. д. Поэтому, когда нужно актуализировать борьбу с какой-то разновидностью деяний, уже предусмотренных в уголовном законе, законодатель прибегает к конструированию специальных норм с более конкретным, чем в общей норме, изложением признаков наказуемого поведения»[716].

В период становления рыночных отношений важно было обеспечить конституционные гарантии предпринимательской деятельности, защитить предпринимателя как от произвола чиновников, так и от другого недобросовестного предпринимателя. В качестве соответствующих средств защиты экономических отношений и выступают ст. 169 и 177 УК. При этом основным объектом преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 169 УК, служит свобода предпринимательской и иной экономической деятельности[717], а основным объектом преступления, предусмотренного ст. 177 УК, — банковские правоотношения, регулирующие интересы сторон в кредитном договоре[718].

В обоих этих составах наличие вступивших в законную силу судебных актов конкретизирует обстановку, в которой совершается квалифицированное воспрепятствование предпринимательской деятельности и злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности.

Специфика охраняемых анализируемыми статьями экономических отношений отразилась и на других признаках составов преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 169 и ст. 177 УК, в результате чего сфера применения мер ответственности за неисполнение судебного акта изменилась.

Так, для применения ч. 2 ст. 169 УК законодатель не называет в качестве обязательного условия «злостность» совершаемых деяний. В этом смысле можно говорить о расширении сферы действия общей нормы. С другой стороны, субъектный состав данного преступления является более узким и включает только должностных лиц.

Напротив, в ст. 177 УК указаны дополнительные признаки, характеризующие объективную сторону посягательства, — лицо должно злостно уклоняться от уплаты кредиторской задолженности, причем задолженность должна быть крупной. А перечень субъектов преступления скорректирован с учетом того, кто способен уклониться от погашения кредиторской задолженности и от оплаты ценных бумаг. В этом качестве могут выступать гражданин, являющий должником, а также руководитель организации, несущий ответственность за исполнение соответствующего договора.

В аналогичном соотношении находятся между собой составы преступлений, предусмотренных ст. 315 и ст. 157 УК. Основным назначением последней, думается, является защита семейного уклада. Обязательность же судебного акта обеспечивается данной статьей попутно. Не случайно оказывается иным и круг субъектов этого преступления. Он представлен лицами, на которых семейным законодательством возложена, а судебным решением подтверждена обязанность содержать несовершеннолетних или нетрудоспособных детей либо нетрудоспособных родителей (ст. 80, 85, 87 СК РФ). В то же время сфера действия ст. 157 УК по сравнению с действием общей нормы за неисполнение судебного акта несколько сужена, поскольку в ст. 157 УК речь идет о судебном акте, специфичном не только по своему содержанию (им возлагается обязанность определенного рода), но и по своей форме. Статья 157 УК упоминает только один вид подобного акта — судебное решение. Следовательно, если обязанность содержать детей или родителей подтверждена другим судебным актом (постановлением, судебным приказом), то злостное уклонение от его выполнения не может влечь уголовную ответственность по ст. 157 УК[719].

В качестве общей нормы предписания ст. 315 УК могут рассматриваться и по отношению к ч. 2 ст. 312, ст. 313 и 314 УК. При наличии признаков этих составов преступлений ст. 315 УК не применяется.

Иное соотношение между ст. 315 и ч. 1 ст. 312 УК. Существенная специфика признаков состава преступления, предусмотренного последней нормой, о которой подробно пойдет речь в следующем параграфе, объясняется разницей между защищаемыми этими двумя статьями отношениями. Часть 1 ст. 312 УК призвана обеспечить обязательность и тех судебных актов, реализация которых не гарантируется ст. 315 УК, — актов о наложении ареста на имущество.

Воспрепятствование исполнению судебного акта может быть совершено посредством применения насилия и угроз соответствующего содержания по отношению к судебному приставу-исполнителю. В этом случае применение ст. 315 УК оказывается недостаточным. В зависимости от характера и последствий используемого при этом насилия содеянное также должно оцениваться и по ч. 2-4 ст. 296 или ст. 295 УК.