Глава 4. Двойное убийство в Вентуре

К концу января 1980 г. расследование, проводимое окружной прокуратурой и Департаментом полиции Голеты по факту двойного убийства Оффермана и Мэннинг, пришло к твёрдому пониманию того, что данное преступление совершено «залётным» преступником, т.е. не жителем города. Голета в конце 1970-х гг. по праву считалась городом миллионеров, который иногда даже называли «спальней Санта-Барбары», имея в виду, что состоятельные люди работали на территории округа, а жить и отдыхать возвращались в Голету. При этом криминогенная обстановка на территории округа Санта-Барбара на протяжении 1960-1970-х гг. постоянно ухудшалась. Весьма выразительно этот процесс охарактеризовала статистика, оглашенная шерифом округа Джоном Карпентером (John Carpenter) в конце января 1979 г. Эти цифры газета «Санта-Барбара ньюс-пресс» («Santa barbara News-Press») привела в выпуске от 27 января 1980 г.

Согласно данным Карпентера в 1979 г. на территории округа были убиты 27 человек, из них 4 погибли в результате двойных убийств. В обоих случаях двойных убийств погибали разнополые пары. По расовому признаку жертвы распределялись в следующих соотношениях: 13 погибших белые, 8 — латиноамериканцы, 5 — чернокожие, 1 — индеец. В результате применения огнестрельного оружия погибли 16 человек, от ран, нанесенных холодным оружием, 10. Ещё 1 человек был задушен. Средний возраст погибших составил 32 года. Джон Карпентер, занимавший должность шерифа округа с 1971 г., констатировал, что минувший 1979 г. явился самым неблагополучным на его памяти. По числу тяжких насильственных преступлений этот год оказался рекордным. Динамика и в самом деле выглядела пугающей: в период 1960—1978 гг. включительно на территории округа было убиты 171 человек, т.е. в среднем погибали 9 в год, а в одном только 1979 г. — 27. Налицо был трёхкратный рост от усредненного показателя за 19 предшествующих лет.

Перебрав всех горожан, имевших более или менее значимый криминальный опыт, Департамент полиции Голеты вполне обоснованно обратил свой взор на окружавшую его территорию, т.е. город Санта-Барбару и одноименный округ. Именно оттуда мог и, скорее всего, приехал убийца Оффермана и Мэннинг, и именно туда он, по-видимому, отбыл после совершения преступления. Работать на территории, не входившей в пределы городской черты, полиция Голеты не могла, поэтому привлечение к расследованию службы шерифа выглядело не только логичным, но и неизбежным. На этом этапе, т.е. в конце января 1980 г., двойное убийство в Голете привлекло внимание и полиции штата Калифорния, сотрудники которой прекрасно помнили о похождениях Гиены на территории округов Сакраменто, Санта-Моника, Йоло, Аламида и др., описанные в предыдущих частях этой книги. Запросив копии некоторых документов расследования и внимательно их изучив, сотрудники полиции штата рекомендовали занятым расследованием детективам связаться с Группой «Западня» из округа Сакраменто, точнее, тем, что от неё осталось.

К февралю 1980 г. от прежде многочисленной и хорошо финансируемой группы мало что осталось. Последнее нападение на территории округа Сакраменто, которое в то время связывалось с активностью Гиены, относилось к апрелю 1978 г. (эпизод №31, нападение вечером 14 апреля на девушку-няню), т.е. уже почти два года столица штата и прилегавшие к ней территории жили в условиях относительного покоя. Сотрудники Группы «Западня» переключались на другие дела, что следует признать совершенно оправданным, финансирование сворачивалось, и в начале 1980 г. лишь три детектива продолжали расследовать серию изнасилований, произошедших в восточном Сакраменто с июня 1976 г. по апрель 1978 г.

Среди них был и сержант Джеймс Бивенс (James D. Bevins), упоминавшийся уже на страницах этой книги. Получив сообщение о необычном двойном убийстве в Голете, сержант в первой декаде февраля 1980 г. отправился туда. Изучив документы, связанные как с убийством Оффермана и Мэннинг, так и случаями проникновений в жилые дома, имевшими место вечером 29 декабря 1979 г., Бивенс задал вполне резонный вопрос: известно ли что-то об анонимных телефонных звонках в домах потерпевших? В сопровождении местных полицейских Бивенс объехал все дома, в которые вторгался неизвестный, и поговорил с их обитателями. Оказалось, что по одному из адресов непристойный телефонный звонок действительно имел место примерно за месяц до описываемых событий (т.е. в первой декаде января 1980 г.). Телефонную трубку подняла хозяйка дома, она услышала бессвязный набор скабрезных фраз и, решив, что звонит какой-то гиперсексуальный школяр, положила трубку. Более звонков не раздавалось. Бивенс уточнил, мог ли узнать телефонный номер вор-«домушник», проникший вечером 29 декабря в дом? Оказалось, что мог, поскольку он был написан на стикере, помещенном под небольшое стекло прямо на телефонном диске.

В понедельник 11 февраля Бивенс принял участие в совещании, посвященном ходу расследования двойного убийства в Голете. В нём также участвовали представители Департамента полиции Голеты, службы шерифа округа Санта-Барбара, а также помощник окружного прокурора (тут следует иметь в виду, что нарезка прокурорских округов не совпадает с границами шерифских, кроме того, помимо прокуроров, числящихся за департаментами юстиции штатов, на той же самой территории действуют и прокуроры федерального подчинения. Поэтому хотя город Голета в административном отношении и не входил в состав округа Санта-Барбара, расследование тяжких преступлений на его территории относилось к компетенции одноименной окружной прокуратуры. Полиция же Голеты и служба окружного шерифа принимали на себя функцию исполнения поручений помощника прокурора по следствию и обеспечивали оперативное сопровождение розыскных мероприятий.)

Совещание получилось неожиданно конфликтным. Бивенс доказывал, что таинственным вором-«домушником», совершим набег на Голету вечером 29 декабря, и убийцей Оффермана и Мэннинг, является тот самый насильник из восточного Сакраменто, которого Группа «Западня» безрезультатно ловила уже не первый год. Преступник мигрировал из округа Сакраменто сначала в область залива Сан-Франциско, а теперь спустился к югу более чем на 400 км и принялся действовать в одном из самых богатых районов Калифорнии. Свою точку зрения Бивенс обосновывал большим количеством совпадений криминального поведения Гиены с тем, что продемонстрировал убийца из Голеты вечером 29 декабря и в ночь на 30 число. А именно: способ связывания жертв, проникновение через стеклянные двери со стороны заднего двора, заблаговременное обеспечение возможности отхода из здания в разных направлениях (в доме №767 по Авенида-Пекуэна были открыты все 3 двери в оба дворика), подсматривание за половым актом проживающих в доме и последующее нападение (что демонстрировал Гиена), маскировка сексуального мотива и оставление связанных жертв в одиночестве (что позволило Александре Мэннинг спрятать украшения). Список совпадений, оглашенный Бивенсом, превышал 30 пунктов, там упоминалась и спортивная обувь, и реакция служебной собаки на странный запах преступника, и многое другое.

Присутствовавшие выслушали сержанта без особого удовольствия, и их реакцию можно понять. Нет такого должностного лица, которому пришлась бы по нраву гипотеза о появлении в зоне его ответственности серийного насильника, а теперь уже и убийцы! Оппонировать Бивенсу взялся сержант Службы шерифа округа Санта-Барбара Уилльям Бейкер (William Baker). Следует признать, что сделал он это не без некоторого изящества.

Бейкер справедливо указал на то, что возраст Оффермана и Мэннинг явно превышает возраст лиц из «диапазона приемлемости» Гиены. Сержант полюбопытствовал у Бивенса, многие ли из жертв насильника из восточного Сакраменто имели возраст 35 и более лет (напомним, что возраст Александры Мэннинг 35 лет, а Роберта Оффермана — 44). Бивенс ответил, что ему известно о двух таких случаях, очевидно, он имел в виду нападения на 41-летнюю Роуз Скотт (эпизод №3) и Дениз Кент, 56 лет (эпизод №27). Но подумав немного, признал, что в этих случаях женщины в возрасте не являлись главными объектами посягательств, поскольку рядом с ними находились совсем юные дочери. Матери просто являлись преградами, которые преступник был вынужден устранять, поэтому зрелых женщин следовало признать случайными жертвами. У Гиены существовала чёткая ориентация на молодых женщин и юных девушек, что Бивенс и был вынужден признать.

Правда, нельзя было полностью исключить возможность ошибочного определения преступником возраста Александры Мэннинг. Она очень хорошо выглядела, имела прекрасную ухоженную кожу, и если преступник увидел её в сумерках, скажем, когда она выходила из автомашины Оффермана, то вполне мог посчитать её гораздо моложе, нежели это было на самом деле. Кроме того, если Гиена действительно подсматривал за половым актом будущих жертв, то испытанное им сексуальное возбуждение могло до некоторой степени повлиять на принятие решения о нападении.

В общем, сержант Бивенс пытался доказать, что двойное убийство в Голете явилось делом рук насильника из восточного Сакраменто, мигрировавшего далеко на юг, а сержант Бейкер ему оппонировал. По результатом совещания 11 февраля было принято решение считать убийство Оффермана и Мэннинг не связанным с Гиеной и в последующем расследовании исходить из того, что преступник действует в схожей с насильником манере, но имеет другие возрастные предпочтения и склонен к большей жестокости.

Информацию о проведенном в понедельник совещании скрыть от средств массовой информации не удалось. Сначала репортаж о нём дало местное телевидение, а потом журналист «Сакраменто би» обратился за разъяснениями в офис шерифа округа Сакраменто. С разъяснениями взялся выступать хорошо знакомый нам по первой части «Истории Гиены» пресс-секретарь Билл Миллер. Этот златоуст в присущей ему манере наговорил много такого, чего говорить на самом деле не следовало. 16 февраля в газете появилась статья, посвященная командировке сержанта Бивенса в Голету. По текстовому объёму эта публикация явилась, пожалуй, самой большой из числа всего, опубликованного ранее по теме нападений Гиены. Пресс-секретарь разливался соловьём и демонстрировал совсем ненужную осведомленность в деталях. В частности, он не только подтвердил факт проведения совещания 11 февраля, но и сообщил о возникших там разногласиях, чего делать нельзя было ни в каком виде. Преступник оставался на свободе, следил за всеми сообщениями средств массовой информации о себе самом и своих деяниях, и предоставление ему информации о разногласиях между следственными работниками следовало признать недопустимо опрометчивым. Не остановившись на этом, многословный пресс-секретарь для чего-то упомянул о том, что Гиена ещё на первом этапе своей активности грозил перейти к убийствам жертв, в частности, во время нападения 17 мая 1977 г. он прямо заявил, что «в следующий раз убьёт двоих». Непонятно, для чего Миллер говорил всё это, ничего кроме паники населения такого рода воспоминания вызвать не могли.

Несмотря на несовпадение взглядов на возможное наличие связи между преступлениями в округе Сакраменто и двойным убийством в Голете, взаимодействие правоохранительных органов не прекратилось. Поскольку детективы служба шерифа округа Санта-Барбара считали убийцу приезжим, то почему бы не проверить подозрительных людей, перебравшихся из Сакраменто и его окрестностей на юг? В течение четырёх недель проверялись бывшие тюремные сидельцы, жившие в северных округах штата и выехавшие во второй половине 1979 г. для проживания либо в округ Санта-Барбара, либо в соседние округа. Почти два десятка человек прошли необходимые проверочные мероприятия, включавшие в себя опросы, изучение alibi, в случае отсутствия такового — допрос с использованием полиграфа и т. п. Нескольких человек отыскать не удалось, причём не всегда можно было быстро понять, скрывается ли разыскиваемый, или его планы попросту изменились, и он уехал вовсе не туда, куда планировал. Такое, кстати, тоже происходит довольно часто, поскольку население в Америке очень мобильно, и люди с завидной регулярностью переезжают с место на место, меняя работу. Понятно, что человеку без постоянной работы и не владеющему сколько-нибудь ценной недвижимостью, бросить всё и решиться на переезд гораздо проще, нежели тому, кто обременён ипотекой, скован семьёй, необходимостью обучать детей в хороших школах и т. п. суетными проблемами.

Тут нельзя не отметить и то, что проверке подвергались не только жители округов Сакраменто, Йоло, Санта-Клара и других северных районов, перебравшиеся в Голету или Санта-Барбару, но также и выходцы из южной и восточной Калифорнии. Главным критерием отбора подозреваемых являлось наличие судимости по комбинации нескольких обвинений, а именно: проникновение в жилища, сопряженное с насилием, либо с угрозой насилием в отношении проживающих, и плюс к этому — правонарушения на сексуальной почве.

В марте полемика между сержантами Бейкером и Бивенсом вспыхнула с новой силой. То есть, на самом деле, быть может, никакого обострения и не было, но журналисты «Сакраменто би» взяли у них интервью и скомпоновали довольно острый материал, который и был тиснут в номере от 13 марта. Помимо Бивенса в эту статью попал и лейтенант Рэй Рут, начальник Группы «Западня», точнее, того, что от неё к тому времени осталось. Лейтенант поддерживал, кстати, точку зрения подчинённого и доказывал, что подозрения в причастности Гиены к двойному убийству в Голете весьма обоснованы. Изложенный в статье обмен мнениями трудно назвать продуктивным ввиду того, что происходил он заочно, а кроме того, публично. Озвучивать детали преступлений, составляющих служебную тайну ещё незаконченного расследования, вряд ли было умно. Оправдать такое поведение сложно. Особенно неуместными явились рассуждения о том, что следственным органам известна обувь, в которой ходил преступник во время убийства в Голете, причём оказались озвучены как фирма-производитель, так и размер. Размер, правда, был указан неправильный — это, видима, была тонкая полицейская игра! — но сам по себе факт разглашения таких деталей представляется вопиющим. Никакая полицейская «многоходовочка» не оправдывает подобную болтливость должностных лиц. Понятно, что преступник, прочитав эту статью, немедленно уничтожил обувь, тем самым лишив правоохранительные органы весьма весомой улики.

По иронии Судьбы, точнее, по её мрачному капризу, в тот самый день, когда «Сакраменто би» опубликовала упомянутую статью, в городе Вентура, административном центре одноименного округа, произошли драматические события, имевшие непосредственное отношение к затронутой газетой теме.

Округ Вентура, вместе с примыкающим к нему с запада округом Санта-Барбара, иногда называют «золотым побережьем» Калифорнии или «золотой дугой», имея в виду полукруглый контур прибрежной полосы. Эпитет «золотой» в этих словосочетаниях вряд ли требует пояснения — это территории, где селятся богатые и влиятельные, там низкая преступность, дорогая недвижимость, прекрасные климат и природа. В городе Вентура в доме №573 по Хайт-Пойнт-драйв (High Point drive) в первой половине марта 1980 г. проживала семейная пара — Лаймен и Шарлин Смит (Lyman Smith, Charlene Smith).

Эти люди заслуживают того, чтобы сказать о них несколько слов. В этой книге немало уже рассказано невыдуманных историй из американской жизни, но история Смитов интересна тем, что принадлежит к числу тех, которые символизируют «американский успех».

Лаймен Смит родился 7 апреля 1936 г. в Айдахо, штате гор и лесов. Закончив там школу, Лаймен сумел поступить в престижную юридическую школу в Беркли, штат Калифорния, известную под названием «Боалт холл» («Boalt Hall»). Название это, кстати, очень интересно само по себе, почитайте историю калифорнийского юриста Джона Генри Боалта (John Henry Boalt), доказывавшего в 1870-х гг. интеллектуальное превосходство белых американцев над китайцами и инициировавшего принятие первого в США закона, ограничивавшего иммиграцию по расовому признаку. Закончив обучение в юридической школе в 1961 г., Лаймен Смит в октябре того же года устроился в окружную прокуратуру Вентуры, в январе следующего года получил должность помощника прокурора, а в октябре 1963 г. из прокуратуры ушёл. Вместе с товарищами по учёбе в «Боалт холл» он создал юридическую фирму «Бич, Стоун и Смит» («Beach, Stone & Smith»), названную по фамилиям соучредителей. В последующие годы в качестве партнёра к этой троице присоединился Филипп Дресчер (Phil Drescher), а Бич и Стоун отделились. Чуть позже к Смиту и Дресчеру присоединились женщина-адвокат Бикси Ромни, в результате чего компания преобразовалась в «Ромни, Смит и Дресчер» («Romney, Smith & Drescher»).

Фирма предоставляла комплексное юридическое обслуживание как по гражданским, так и уголовным делам. Лаймен специализировался на гражданском праве, прежде всего корпоративном, защищая интересы клиентов в судах всех уровней. Дела у фирмы шли сначала хорошо, а потом — очень хорошо. Помимо основной работы в юридической фирме, Лаймен Смит, подкопивший к началу 1970-х гг. серьёзный капиталец, принялся инвестировать его в недвижимость, скупая дома в округе Вентура на этапе строительства и перепродавая, либо сдавая их в аренду после окончания стройки. К концу 1970-х гг. Лаймен стал владельцем ряда кондоминиумов, сдача которых в аренду также приносила стабильный доход.

В общем, не зря же говорится, что деньги идут к деньгам!

В 1955 г., в возрасте 19 лет, Смит женился, в браке родилось трое детей: в 1962 г. — дочь Дженни, в 1965 — сын Джей, а в 1968 г. — ещё один сын, Гэри. Марджори, жена Лаймена, женщиной была очень привлекательной и притом неглупой, но как это часто бывает именно с неглупыми женщинами, она испытала на себе последствия того специфического явления, что принято обтекаемо называть «кризисом среднего возраста успешных мужчин». Речь идёт о потребности состоявшихся бизнесменов, творческих личностей и наделенных высоким самомнением богатых мужчин найти замену постаревшей супруге в лице молодой и не отягощенной нравственными принципами стервочки. При этом ни общие дети, ни совместно нажитое имущество, ни репутационные потери мужчину не останавливают, для него молодая, или условно молодая новая жена, является статусным приобретением вроде спорткара или яхты. Эта позорнейшая мужская слабость сродни предательству, и хотя автор сам является немолодым уже мужчиной, он должен признать, что оправданий такому поведению не находит. Вообще никаких!

Не обошла упомянутая слабость и Лаймена Смита. В 1972 г. после 17 лет брака он оставил Марджори с детьми, опеки над которыми не добивался. К этому времени у успешного адвоката развивался бурный роман с Шарлин Дойл (Charlene Doyle), носившей в девичестве фамилию Херценберг (Herzenberg). Об этой даме тоже следует сказать несколько слов, поскольку она имеет к дальнейшему повествованию непосредственное отношение.

Шарлин Херценберг родилась в апреле 1946 г., т.е. она была ровно на 10 лет младше Лаймена Смита. Она рано осталась без родителей, трагически погибших в ДТП, и воспитывалась бабушкой, проживавшей в городе Камарилло, расположенном в непосредственной близости от Вентуры. В 1964 г. она закончила школу, поступила в колледж в Вентуре, отучилась там один год и… правильно рассудив, что красивой девушке диплом в обузу, учёбу забросила. Шарлин подалась в секретари и, сменив два места работы, устроилась в юридическую фирму «Тэйлор, Стоун и Сторч» («Taylor, Stone and Storch»). Внимательные читатели наверняка в этом месте напрягутся — и недаром! Стоун, чья фамилия фигурировала в названии фирмы, являлся тем самым Стивеном Стоуном, что учился вместе с Лайменом Смитом в школе «Боалт холл», а потом создал с ним совместную фирму. Чуть позже Стоун ушёл из этой фирмы, но отнюдь не из нашего повествования, в своём месте мы ещё его попомним…

Итак, в 1967 г. Шарлин устроилась в адвокатскую контору и с удивлением поняла, что ей нравятся «законники». Нет, ну в самом же деле, юную девушку можно понять: люди с юридическим образованием хорошо говорят, отлично воспитаны, носят костюмы и галстуки, а самое главное — у них много денег! Разумеется, у тех, кто успешен. У Шарлин в тот самый год закрутился роман с Майклом Дойлом (Michael Doyle), автомехаником и любителем мотоциклов. Шарлин провела с возлюбленным воспитательно-просветительскую работу, доходчиво разъяснила ему, что обветренное лицо, идиотская бандана и запах машинного масла не красят мужчину и — вуаля! — Майкл снял бандану, облачился в рубашку с галстуком и отправился на собеседование в полицейскую академию. Смеяться не надо, всё так и было.

У этого самого Майкла Дойла ранее имелось кое-какие столкновения с законом и недопонимание некоторых его положений, что теоретически должно было закрыть дорожку в правоохранительные органы, но удивительным образом прежние стычки с полицией не помешали ему поступить в академию. Автор имеет очень сильные подозрения, что знакомство Шарлин Херценберг со Стивеном Стоуном сильно облегчило путь Майкла в правоохранительную систему, но… это всего лишь догадка. Как бы там ни было, байкер и автомеханик бодро отучился в академии и после её окончания пошёл в патрульные в службу шерифа округа Вентура. Шарлин вышла замуж за Дойла, но довольно быстро убедилась, что сотрудник службы шерифа — это, конечно, здорово, но не настолько, как известный адвокат вроде тех, что день за днём сновали вокруг предприимчивой секретарши. Сновал где-то неподалёку, кстати, и Лаймен Смит, который сохранил прекрасные отношения с прежним деловым партнёром Стивеном Стоуном и регулярно виделся с последним. В один из мимолётных визитов в офис Стоуна он повстречался с красивой секретаршей и… в этом месте приходит на ум анекдот про стюардессу упавшего в джунглях самолёта6.

Итак, завязался бурный роман, который окончился тем, что Шарлин Дойл развелась с Майклом Дойлом в мае 1972 г., а Лаймен Смит оставил Марджори с детьми. В 1975 г. он закончил бракоразводный процесс и через несколько месяцев женился на Шарлин. Обосновалась пара в прекрасном доме №573 по Хайт-Пойнт-драйв, стоявшем на террасе, врезанной в косогор. Из-за перепада высот в этой части улицы не существовало сплошной застройки, к дому примыкало лишь одно домовладение. Место было тихим, даже интимным, с прекрасным видом из окон — настоящее любовное гнёздышко!

Карьера Лаймена Смита во второй половине 1970-х гг. шла в гору. Он стал руководителем отделения Демократической партии в округе Вентура, сделался главой местного «Ротари-клуба», а также некоторых других клубов, на ниве партийной работы близко познакомился с Джерри Брауном (Edmund Gerald «Jerry» Brown), ставшим губернатором Калифорнии в 1975 г. Стивен Стоун, бывший деловой партнёр Смита, тоже сильно рос в профессиональном плане и стал членом Верховного суда штата. Вполне ожидаемо он принялся подтягивать Лаймена Смита за собой. В начале 1980 г. последний был включен в «короткий список» кандидатов в члены Верховного суда, состоявший всего из 4 фамилий. Шансы Смита расценивались в сравнении с другими кандидатами как наибольшие в силу его большого опыта и личных связей. Нового судью в Верховный суд штата должен был выбрать из предложенного «короткого списка» губернатор, который принадлежал к той же Демократической партии, что и Смит, так что сомнений в скором карьерном рывке Лаймена практически ни у кого не возникало.

Поменялась к лучшему и жизнь Шарлин Смит (той самой, что ранее была Дойл, а ещё ранее — Херценберг). Шарлин более не занималась секретарской работой в офисе юридической фирмы, она стала именовать себя «декоратором» и с упоением взялась за украшательство таунхаузов, принадлежавших её мужу. Используя связи Лаймена, она устроилась на хорошую должность в компанию «The gold cellar», занимавшуюся торговлей ювелирными изделиями, но в августе 1979 г. работу эту оставила. Поскольку в то время Лаймена Смита уже стали прочить на должность судьи в Верховный суд штата, возникла необходимость чуть-чуть подчистить биографию его самого и его близких. Чтобы не возникало подозрений относительно возможного конфликта интересов судьи, его жена не должна была иметь связей с крупным бизнесом. Поэтому Шарлин уволилась из ювелирной компании и устроилась на незаметную должность секретаря в муниципальном суде.

Лаймен и Шарлин Смит. Историю их жизни и смерти можно приводить как пример «американского успеха» и «американского же краха».

Нужно сказать несколько слов и о Марджори, первой супруге Лаймена Смита. Жизнь её после развода в силу вполне очевидных причин поменялась не в лучшую сторону. Хотя она получила при разводе дом, и суд назначил неплохие алименты детям, женщине пришлось искать работу. Сначала она работала секретарём, а в начале 1980 г. отправилась на курсы бухгалтеров, что сулило, по крайней мере, теоретически, возможность занять лучшую позицию при трудоустройстве.

Лаймен Смит весь день 12 марта, среду, пробыл на работе в офисе юридической фирмы, совладельцем которой являлся. Он готовился к важным слушаниям в апелляционном суде, об этом знали все коллеги, и когда на следующий день, в четверг, адвокат не появился на работе, это никого не удивило. Для юриста его уровня подобное было нормальным, дома он имел большую библиотеку и мог продолжать подготовку к заседанию, не приезжая в офис. На протяжении дня несколько раз возникала необходимость с ним переговорить, сотрудники фирмы неоднократно звонили ему домой, но трубку никто не поднимал. В пятницу, 14 марта история повторилась: Лаймену опять принялись звонить коллеги, но он не звонки не отвечал. Это вызвало некоторое удивление, поскольку в этот день он должен был приехать в офис, но тревогу, опять-таки, никто поднимать не стал. Коллеги припомнили, что Лаймен иногда путал дни недели и мог в выходной приехать на работу, либо наоборот, в рабочий день остаться дома, посчитав, что это выходной. Кто сделает замечание совладельцу компании? То-то же…

В тот же день, в пятницу 14 марта, с Лайменом решил поговорить Марвин Льюис (Marvin H. Lewis), окружной судья, хорошо знавший как Лаймена, так и его супругу. С Шарлин он работал в одном здании и периодически общался с ней во время ланча. Льюис жил неподалёку, менее чем в паре сотен метров и, возвращаясь вечером с работы, решил обсудить с Лайменом ситуацию с выдвижением последнего в члены Верховного суда штата. Льюис остановил автомашину, прошёл к крыльцу и позвонил в звонок. Ему никто не открыл. Судья звонил несколько раз, но появления хозяев так и не дождался. Это было немного странно, поскольку обе автомашины Смитов были припаркованы на площадке перед домом, а стало быть, их владельцы должны были находиться в доме. Но Льюис рассудил, что у супругов может быть романтический вечер в ресторане (или в джакузи на втором этаже) и посчитал излишним беспокоить соседей. В тот вечер деликатный судья не стал звонить Смитам по телефону.

И входную дверь в их дом он не пытался открыть — сделаем на этой детали сейчас акцент.

Зато входную дверь без малейших колебаний открыл 12-летний Гэри Смит, младший из детей Лаймена, явившийся в воскресенье 16 марта стричь газон перед домом отца. Его визит был согласован за неделю, и все эти дни мальчик отцу не звонил. Марджори привезла сына на своей машине, высадила его перед домом бывшего мужа и уехала на бухгалтерские курсы (да-да, это не ошибка, она посещала курсы по выходным дням — это зафиксировано в официальных документах, чуть позже мы ещё об этом скажем). Гэри подошёл к входной двери, позвонил, а после того, как ему никто не открыл, позвонил вторично. Потом в третий раз. Поскольку отступать мальчику было некуда — мама уехала и должна была забрать его только через 3 часа — он решил попробовать отворить дверь. Та легко поддалась, оказалось, что входная дверь не заперта.

Вообще-то, подобное выглядело очень странным, такого ранее никогда не бывало, но мальчик в ту минуту не придал значения данной детали. Гэри вошёл в дом, позвал отца… раз… второй… третий. Поскольку никто не отозвался, мальчик пошёл по дому, достиг самой дальней его части и остановился перед взрослой спальней (или главной, как её называют в Америке). Позвав отца ещё раз, он вошёл в спальню — та оказалась не заперта — и увидел в полумраке комнаты, что в кровати лежат два человека, накрытые с головой одеялами. Шторы на окнах были задёрнуты, так что никаких деталей мальчик не рассмотрел. Хотя лиц лежавших не было видно, Гэри понял, что в кровати находятся его отец и Шарлин.

Мальчик знал, что на посещение спальни взрослых наложен запрет, дети не имеют права входить туда без разрешения, поэтому он сразу отступил назад и решил захлопнуть за собой дверь. Повернув рычажок стопора замка, Гэри заметил, что тот свободно прокручивается и не блокирует запор. Тем самым дверь невозможно было запереть в принципе. Всё это было до такой степени странно, что мальчик решил не уходить и разобраться в том, что происходит. Скорее всего, он уже заподозрил неладное, хотя впоследствии никогда в этом не признавался.

Гэри снова вошёл в спальню и приблизился к кровати. Лежавшие под одеялом люди никак не отреагировали на его шаги, хотя должны были их слышать.

Прошло несколько секунд, прежде чем Гэри увидел полено, лежавшее поверх одеяла между двумя телами. Это было самое обычное полено, сучковатое, занозистое, четверть древесного ствола, расколотого топором, длина его составляла примерно 55 см. Это было до того дико, что мальчик сообразил, наконец-то: живые люди не могли лечь в кровать с поленом! Да притом ещё накрыться одеялом с головой, а полено уложить между собой поверх одеяла.

Гэри отбросил ближайший край одеяла и увидел залитую кровью голову Шарлин Смит, уткнувшуюся лицом в подушку. Крови было очень много, череп раскрылся как женский ридикюль, был виден мозг, слипшиеся от крови волосы.

Потрясенный мальчик буквально вывалился из спальни и стремглав помчался к телефону.

В 14:15 перед домом №573 по Хайт-Пойнт-драйв остановился первый полицейский патруль. Так началось расследование, приковавшее к себе внимание всей Калифорнии.

Впрочем, если кто-то подумал, что полиция Вентуры резво взялась за расследование по горячим следам, то поспешим уточнить — получилось всё совсем не так. Первые патрульные удостоверились в фактическом соответствии заявления о двух трупах в спальне, но сразу же покинули дом и оцепили территорию домовладения, не демонстрируя активности. Приказ на их отвод дал начальник департамента полиции, сообразивший, что дом принадлежал тому самому Смиту, который баллотировался в члены Верховного суда, а стало быть, расследование чревато самыми скандальными поворотами и опасными открытиями, что потребует юридически безукоризненного оформления всех документов. Ну, а коли так, то для осмотра места преступления и обыска надлежит запастись надлежащим ордером дежурного судьи.

Логика, кстати, была совершенно правильной. Именно пренебрежение этой процессуальной нормой, допущенное полицией Лос-Анджелеса летом 1994 г., разрушило обвинение О-Джея Симпсона в двойном убийстве. Это довольно нашумевшая история, послужившая темой 1 сезона телесериала «Американская история преступлений» («American crime story»). Тогда действовавшие по горячим следам детективы быстро сумели отыскать массу важных улик, изобличавших Симпсона, но допущенные при этом нарушения, в т.ч. неправильное фиксирование улик и нарушение правил их хранения и передачи, позволили адвокатам обвиняемого развалить дело в суде.

В 1980 г. полицейские Вентуры действовали более осмотрительно и потому никто из детективов и криминалистов, прибывших на место преступления, в дом не входил вплоть до получения соответствующего ордера. По иронии судьбы тот самый судья, которому предстояло этот ордер оформить, примерно в 14:30 проезжал в своей автомашине вместе с женою мимо дома №573 по Хайт-Пойнт драйв. Это был тот самый Марвин Льюис, что упоминался чуть выше. В обеденный перерыв он уступил просьбам жены Клэр и съездил с нею в магазин, и на обратном пути увидел полицейских в форме перед домом Смита. Судья спокойно проехал мимо, здраво рассудив, что полицейские разберутся без него, и направился к себе домой. В офис он не спешил и потому ничего не знал о том, что в его приёмной уже сидят капитан полиции Пол Лидик (Paul Lydick) и окружной прокурор Майкл Брэдберри (Michael D.Bradburry). О причине своего появления они секретарю не сообщили, а потому последний не беспокоил шефа, уехавшего домой. Лишь после часа ожидания, когда должностные лица стали явно выказывать нетерпение (да и обед давно закончился!), секретарь позвонила домой судье и сообщила о высокопоставленных визитёрах. Марвин Льюис прервал подзатянувшийся обед и отправился на рабочее место. При этом он опять проехал мимо полицейского оцепления у дома Смита и опять ни о чём плохом не подумал.

Все эти детали известны из допроса самого судьи, который впоследствии давал показания в качестве свидетеля.

Потрясенный сообщением о двойном убийстве в доме Смита, судья Льюис моментально подписал необходимый полиции ордер на обыск и изъятие вещественных доказательств. Окружной прокурор Брэдберри лично отвёз документ следственной бригаде, сидевшей в автомашинах перед домом, и вместе с её членами в 17:25 прошёл на место преступления. Как видим, ожидание ордера растянулось на 3 часа с четвертью, что довольно выразительно характеризует бюрократическую машину США. Непосредственно расследованием занимались 6 детективов департамента полиции Вентуры во главе с сержантом Гэри Адкинсоном (Gary Adkinson).

Что показал осмотр места совершения преступления? Тела убитых лежали в одной кровати лицами вниз, они были накрыты с головами общим одеялом так, что оно полностью их скрывало. На одеяле в ложбинке между телами лежал кусок древесины, полученный грубым раскалыванием древесного ствола топором. Самое подходящее слово для описания этого куска дерева — полено, т.е. это было не какое-то законченное изделие, вроде бейсбольной биты или мебельной ножки, а нечто неоформленное. Впоследствии выяснилось, что это действительно обычное полено, взятое, по всей видимости, из большой стопки дров, сложенных во дворе у задней стены дома. Длина полена составляла 55 см, вес — 1,4 кг, оно обильно было запачкано кровью. Один его конец был полностью в крови, от него к середине полена и далее находилась область, усеянная многочисленными кровавыми брызгами размером от 1 до 5 мм. Представлялось довольно очевидным, что полено использовалось для нанесения ударов в качестве оружия. Разумеется, экспертизе предстояло определить, принадлежит ли кровь на полене человеку, и если да, то какова её групповая принадлежность.

Помимо крови на полене, многочисленные кровавые брызги были найдены на изголовье кровати и стене возле неё. Более того, мелкие капли крови залетели даже на потолок над кроватью, что однозначно свидетельствовало об энергичном замахе окровавленным предметом. Все эти детали почти не оставляли сомнений в том, что именно полено явилось орудием убийства, хотя до проведения необходимых экспертиз утверждать это категорически было никак нельзя. В конце концов, убийца мог поиздеваться над правоохранительными органами и оставить полено на месте преступления, следуя лишь ему одному понятному подтексту.

Лаймен оказался полностью обнажён, его руки были заведены за спину и связаны, также были связаны лодыжки. Для связывания были использованы два куска белого драпировочного шнура. На теле Шарлин оказалась футболка, руки и ноги были связаны аналогично тому, как это было проделано в случае с Лайменом. Правда, для связывания Шарлин использовался другой шнур, золотисто-медного цвета. Кусок такого же шнура длиной 72 см лежал поверх одеяла. Осмотр дома позволил выяснить происхождение драпировочных шнуров — их привезли вместе со шторами из магазина, где они были заказаны Шарлин за несколько дней до её убийства. Преступник, видимо, обнаружил шнуры и отрезал несколько кусков длиной 70—80 см каждый.

Следов грубого взлома не наблюдалось, однако, окно спальни, в которой было совершено убийство, и входная дверь оказались открыты. Также оказался неисправен замок на двери в спальню, однако, явилось ли это повреждение следствием злого умысла или же обычным стечением обстоятельств, сказать никто не мог. 12-летний Гэри, обнаруживший тела, утверждал, что замок сломан умышленно, поскольку отец был очень требователен в мелочах и не потерпел бы рядом с собой неисправную вещь, а потому неисправный замок заменили бы в течение одного дня. Полицейских это утверждение не особенно впечатлило и впоследствии они в публичных заявлениях всегда подчёркивали, что замок на двери в спальню не подвергался умышленной порче.

Тела были скованы трупным окоченением вплоть до икроножных мышц, что свидетельствовало о наступлении смерти за много часов до их обнаружения (не менее полусуток). Состояние трупных пятен и исходивший от тел специфический запах указывали на развившийся процесс посмертных изменений. Осмотр тел на месте их обнаружения, проведенный коронером Рональдом Корнблюмом (Ronald Kornblum), позволил последнему довольно уверенно заявить, что убийство произошло за сутки до обнаружения тел, либо даже ранее. То обстоятельство, что дом полностью остыл, косвенно предположение коронера подтверждало.

В марте 1980 г. в Вентуре было дождливо и довольно холодно, температура поднималась до +14°С днём, а ночью понижалась на десять градусов. При такой погоде сидеть в доме без отопления было весьма неуютно. Однако термостат оказался выключен, и невозможно было понять, кто именно это сделал. У убийцы не имелось резонов экономить электроэнергию, за которую ему не пришлось бы платить, сам же Лаймен Смит, по словам знавших его людей, сидеть в холодном доме не стал бы. Просто потому, что этот человек на себе не экономил, а потому мёрзнуть, дабы сберечь сотню долларов, было совсем не в его характере. Следствие чрезвычайно интересовал ответ на вопрос, для чего, а главное — когда, было произведено отключение термостата, однако, никакого внятного ответа на него получить не удалось. Самой достоверной представлялась версия, согласно которой термостат был отключён убийцей с целью задержать разложение трупов. Однако подобное поведение рождало массу вопросов. Дело заключалось в том, что в интересах преступника было не только не препятствовать разложению тел убитых им людей, а напротив, максимально этот процесс ускорить, т.е. убийца должен был термостат включить на полную мощность.

Сразу уточним, что последующее расследование никакой ясности в этот вопрос не внесло.

На кухне была найдена пустая бутылка из-под сухого вина и пара фужеров с остатками вина. На одном из них были обнаружены следы губной помады, кроме того, на обоих удалось зафиксировать до полутора десятков чётких отпечатков пальцев. После дактилоскопирования трупов стало ясно, что отпечатки оставлены погибшими. В крови убитых были найдены следы алкоголя, что подтвердило предположение о совместном распитии спиртного незадолго до смерти.

При осмотре личных вещей, документов, одежды и автомашин были обнаружены счета и кассовые чеки из магазинов, аптеки, банка и ресторанов, которые посещали погибшие в последние дни жизни. Самые последние из них оказались датированы четвергом 13 марта 1980 г. Последующая проверка показала, что в тот день Лаймена и Шарлин действительно видели в различных общественных местах, а стало быть к вечеру того дня они были живы и здоровы.

Безусловно, огромнейшее значение для следствия имел ответ на вопрос: что именно пропало с места преступления? Тут возникла сложность непреодолимая. В силу очевидных причин первая супруга убитого не могла бывать в его доме, а потому ничего не знала о наличии в нём денег и ценностей. Дети Лаймена посещали дом, но в силу своего возраста также не имели понятия, какие ценности и где именно хранит их отец. Личных друзей у Смита не то чтобы совсем не оказалось, напротив, их было очень много, но всех их следовало считать скорее деловыми партнёрами, встречи с которыми проводились вне дома, нежели сердечными товарищами. Другими словами, они встречались на разного рода официальных мероприятиях, а не на семейных праздниках. Со стороны Шарлин ситуация выглядела даже ещё хуже — её родители, напомним, погибли за четверть века до описываемых событий, а бабушка умерла летом 1977 г., так что близкой родни у погибшей не оказалось вообще. Имелись подруги и коллеги по работе, они описали драгоценности, которые видели на Шарлин, но все эти изделия из дома не исчезли.

Складывалось впечатление, что дом не подвергся ограблению, хоть это и казалось очень странным. В кошельках убитых не оказалось наличных денег, что только усугубляло ощущение странности, поскольку Шарлин имела привычку всегда держать при себе некоторую сумму наличными. Это был своего рода «рудимент молодости», пережиток той поры, когда молодая секретарша не имела банковских счетов и связанных с ними чековых книжек. Именно поэтому, хотя следствие и не обнаружило очевидных свидетельств ограбления, было сочтено, что таковое всё же имело место.

При осмотре дома детективы обратили внимание на то, что два фотопортрета Шарлин были извлечены из рамок и оставлены на одной из тумб возле двери. Вряд ли это проделали жильцы дома, казалось, что фотографии заинтересовали преступника, намеревавшегося унести их с собою, но что-то ему либо помешало, либо побудило переменить намерение.

Вскрытие тел погибших проводил коронер Рональд Колбурн. Сознавая экстраординарность произошедшего преступления, он работал вечером 17 марта и ночью на 18 число. Сам процесс вскрытия тел занял 7 часов, плюс к этому некоторое время потребовало оформление документов. Не будет преувеличением сказать, что коронер оказался настоящим героем того дня, он поработал как на месте преступления, так и в морге после этого ещё почти полдня.

Что дало следствию вскрытие и последующая судебно-медицинская экспертиза? Хотя события эти были разнесены по времени на три недели, сразу сообщим окончательный результат, дабы не возвращаться к этим деталям в последующем.

Причиной смерти обеих жертв явились открытые черепно-мозговые травмы, причинённые холодным оружием, имевшим выраженные грани и углы. На кожном покрове головы и шеи были обнаружены хорошо распознаваемые следы и разрывы кожи, совпадавшие с конфигурацией углов и плоскостей найденного на месте преступления полена. Кроме того, частицы кожи и волосы убитых людей, прилипшие к полену, были сняты при его осмотре криминалистами. На этом основании можно было уверенно утверждать, что смертельные травмы были причинены именно этим поленом, а не каким-то иным холодным оружием. Механизм травмирования обеих жертв оказался полностью идентичен. По затылку и основанию черепа Лаймена Смита было нанесено не менее 14 сильных ударов, а Шарлин — 9 или более. В результате затылочные кости черепа и позвонки шейного отдела позвоночника убитых оказались сломаны во многих местах, в местах разрывов кожи можно было видеть мозг. Убийство было очень жестоким и не мгновенным. По мнению коронера, жертвы умирали довольно долго, возможно, четверть часа, а возможно, и более. Скорее всего, они быстро потеряли сознание, но после первых ударов могли кричать. Коронер сделал на этом акцент, потому что свидетели могли слышать крики, и это до некоторой степени могло ориентировать следствие.

Телесных повреждений, свидетельствовавших о борьбе или побоях — например, сбитых костяшек пальцев рук, переломов пястных костей, осаднений кожи, кровоподтёков, надрывов ушей, рта и т. п. — судебно-медицинское вскрытие не выявило. Однако в области связывания рук и ног Шарлин Смит присутствовали обширные потёртости кожи, свидетельствовавшие о яростной попытке связанной женщины сорвать узы. Подобных повреждений на теле Лаймена коронер не увидел и на основании этого сделал предположение, что преступник сначала убивал Лаймена. По его мнению, Шарлин, лежавшая в кровати рядом с муже и услышавшая, а возможно, и увидевшая расправу над ним, в последние секунды жизни предприняла отчаянную попытку освободиться. Т.о. обнаруженные на её теле повреждения кожи в области запястий и лодыжек явились своего рода саморанением.

Коронер сообщил о своих предположениях относительно последовательности убийств супругов, и, как мы увидим из дальнейшего, его гипотеза нашла полное подтверждение.

Убитые находились в лёгкой степени алкогольного опьянения, что хорошо согласовывалось с обнаруженной на кухне пустой бутылкой из-под вина.

Разумеется, к числу важнейших вопросов, интересовавших следствие, относилось подтверждение или опровержение изнасилования Шарлин Смит. Картина последнего вечера четы Смит, восстановленная коронером и криминалистами окружной лаборатории, получилась довольно неожиданной, во всяком случае не такой, какой ожидали её увидеть занятые расследованием детективы. На трупе Лаймена Смита оказалась найдена сперма, которая происходила от человека, имевшего ту же группу крови и резус-фактор, что и погибший. Логично было предположить, что это была его собственная сперма. На теле Шарлин спермы не оказалось, однако, в ванной комнате, примыкавшей к спальне, было обнаружено влажное банное полотенце, на котором также была выявлена сперма с теми же самыми биологическими характеристиками, что и на теле Лаймена. При этом Шарлин была найдена одетой в футболку, а Лаймен — полностью обнажённым.

Совокупность этих привходящих данных позволяла «прочесть» ситуацию следующим образом: между супругами незадолго до нападения произошёл половой акт, который благополучно закончился, после чего Шарлин направилась в ванную комнату. Там она быстро приняла душ, вытерлась полотенцем, надела футболку и вернулась в кровать. Следом должен был отправиться в душ Лаймен, но ему что-то помешало. Задремал ли он или его что-то отвлекло, но до вторжения в спальню неизвестного преступника он душ принять не успел.

Большую сложность представил другой исключительно важный для расследования вопрос — о давности смерти. Напомним, что Лаймена и Шарлин коллеги по работе видели в последний раз в среду, а их трупы обнаружили в воскресенье, т.е. интервал времени, когда эти люди могли быть убиты, получался очень велик. Собрав и проанализировав весь массив показателей, характеризующих давность наступления смерти — характер и степень выраженности трупного окоченения, температуру в комнате, высыхание крови, состояние глазных яблок и т. п. специфические показатели — коронер отнёс момент наступления смерти к вечеру 13 марта, либо первым часам 14 марта 1980 г. Другими словами, Лаймен и Шарлин Смит были убиты почти одновременно в ночь с четверга на пятницу.

Такая трактовка событий объясняла все известные детали и была принята следствием в качестве базовой. Сразу можно сказать, что последующий ход расследования никаких дополнений или уточнений на сей счёт не привнёс, и даже сейчас нет оснований ставить под сомнение картину, смоделированную коронером Рональдом Корнблюмом.

Учитывая неординарность преступления — т.е. как его жестокость, так и выбор жертв — Департамент полиции города Вентура бросил все наличные силы на поиск свидетелей и подозрительных лиц, которых можно было бы связать с преступлением.

Опрос соседей погибшей пары дал немало информации для размышлений. Так, например, одна из жительниц дома на Хайт-Пойнт драйв, удаленного от места преступления примерно на 200 м, сообщила, что в ночь на 8 марта слышала подозрительные звуки на заднем дворе. Женщина умышленно включила в доме свет и принялась шевелить жалюзи на окнах, дабы создать впечатление, будто жильцы дома смотрят наружу. На самом деле она не пыталась разглядеть того, кто шумел во дворе, благоразумно решив, что если злоумышленник вооружён, то чрезмерная бдительность может оказаться небезопасной. Кто именно и с какой целью проникал в её двор, свидетельница сказать не могла, однако, начиная с этой ночи, домовладения в районе Хайт-Пойнт драйв сделались объектами пристрастного интереса неизвестного любителя слоняться по чужим задворкам. В последующие ночи обитатели, по меньшей мере, пяти домовладений сталкивались с фактами проникновения неизвестного в их дворы. Кто-то слышал подозрительные звуки, кто-то обнаруживал поутру перевёрнутые предметы обстановки (вроде столиков, вазонов, инвентаря и пр.).

Житель дома на улице Эль-Малабар (El Malabar), упиравшейся в Хайт-Пойнт драйв буквально в 50 м от дома Лаймена Смита, вечером 13 марта увидел белый седан «Понтиак» («Pontiac»), припаркованный на самом повороте с одной улицы на другую. Автомобиль явно был не местным — местные жители столь коряво на повороте не парковались — и именно этим он и привлёк внимание свидетеля. Ранее указанный автомобиль в этом месте не появлялся, и утром 14 марта его на месте уже не оказалось. Машина появилась на углу примерно в 22:30, т.е. буквально за несколько часов до предполагаемого времени совершения преступления. По воспоминаниям свидетеля, автомашина выглядела ухоженной, год её выпуска относился, по-видимому, к середине 1970-х гг. Уточним, что речь идёт о сугубо оценочных заключениях, на точности которых не настаивал и сам свидетель. Но для следствия важным явилось то обстоятельство, что никто не видел в этом месте белый «понтиак» до вечера 13 марта и точно также никто не видел такой машины после.

На этом рассказ свидетеля отнюдь не заканчивался. По его словам, примерно в 2 часа ночи — речь шла о ночи на 14 марта — со стороны дома, явившегося местом преступления, послышались женские крики. Это были короткие и яростные вскрики, не похожие на обычные человеческие, свидетель даже подумал, что слышит, возможно, какую-то ночную птицу, хотя тут же признал, что и на крик птицы услышанное тоже походило мало. Он испытал некоторое беспокойство, но в силу вполне понятных причин в полицию звонить не стал. Ну, в самом деле, как должно было звучать его сообщение: «Мой сосед, известный юрист, со стороны его дома послышался крик, пришлите патруль, пусть его разбудят и узнают, кто кричал!» Ну, это же не разговор! Но когда стало известно об убийстве четы Смит, сосед сразу вспомнил странные крики в 2 часа ночи 14 марта и заявил допрашивавшим его детективам, что по его мнению именно в это время и убивали пару.

Это заявление вызвало вполне понятный интерес и очень скоро получило неожиданное подтверждение. Тут следует пояснить, что дом №573 располагался таким образом, что справа и слева от него не было примыкавших вплотную домовладений. Крутой откос просто не позволял размещать участки при таком перепаде высот, поскольку нарушалась приватность частной жизни — даже самый высокий забор не спасал от того, чтобы сосед, живущий выше по склону, мог видеть дом и придомовую территорию живущего ниже. Поэтому у Смитов были единственные соседи, чей участок непосредственно примыкал к их домовладению — они проживали за домом Смитов. Задние дворы домовладений имели общую границу, на которой был возведён глухой забор и сделана калитка, через которую можно было пройти к соседям, не обходя квартал.

Проживавшая в этом доме чета Тейлоров — Джоан и Донован (Joan Taylor, Don Taylor) — в ночь на 14 марта были разбужены их собакой, догом по кличке Саксон. Пёс был вне себя, с ним происходило нечто невообразимое, он вбежал в спальню, стащил на пол одеяло с кровати и, убедившись, что хозяева проснулись, принялся бегать от двери к кровати и обратно. Собака словно бы звала людей за собой. Это странное действо разворачивалось в самом начале третьего часа ночи. Поведение Саксона выглядело до такой степени необычно, что сомнений в серьёзности происходившего у Тэйлоров не возникло. Донован, вооружившись пистолетом, отправился с собакой, вслед за мужем последовала и жена. Собака, пройдя по тёмному дому, привела хозяев к двери во двор. После того, как дверь открыли, пёс побежал к калитке, ведущей во двор Смитов. Там он внезапно успокоился, сел и принялся смотреть на забор. Ничего более не происходило. Несколько минут супруги безмолвно таращились в темноту, пытаясь услышать хоть что-то, что могло бы объяснить странное поведение собаки. Так ничего не услышав, они в конце концов вернулись в дом и отправились спать. Саксон более их не беспокоил.

Никогда прежде дог не вёл себя подобным образом. Когда стало известно об убийстве Смитов, Джоан и Донован сразу же связали странное поведение собаки с произошедшим. Видимо, Саксон увидел или услышал нечто, чего не слышали крепко спавшие люди. По мнению Тэйлоров, преступление произошло непосредственно перед тем, как их разбудила собака, и полицейские были склонны согласиться с этим.

Т.о. предположение коронёра о давности наступления смерти Лаймена и Шарлин Смит, отнёсшего время убийства к ночи с 13 на 14 марта, отлично совпало с выводами следствия, полученными на основании опроса свидетелей.

Калифорнийские средства массовой информации уделили большое внимание преступлению. Начиная с вечерних выпусков газет 17 марта на протяжении последующих дней как в крупных печатных изданиях, вроде «Лос-Анджелес тайм» («Los Angeles Times»), так и совсем небольших, таких как «Вентура каунти стар» («Ventura County Star») или «Санта-Барбара ньюс пресс» («Santa barbara News-Press»), публиковались сообщения о ходе расследования. Местные телеканалы в информационных блоках давали репортажи на ту же тему. 22 марта состоялось прощание с Лайменом и Шарлин Смит, церемонию в местной евангелистской церкви посетили более 350 человек — репортажи об этом также попали в прессу и выпуски ТВ-новостей. Полиция тщательнейшим образом зафиксировала всех, появившихся на службе, была установлена личность каждого посетителя. У правоохранителей имелась надежда на то, что преступник проявит любопытство и явится в церковь, однако, даже если он там и в самом деле присутствовал, то ничем себя не выдал.

Нельзя сказать, что подозреваемых у следствия не было. Их оказалось даже больше, чем можно было подумать, если судить об убитых по сугубо формальным признакам. Ну, в самом деле, очень богатые люди, со связями, успешные во всех отношениях, ну что с ними может быть не так? Однако, при ближайшем изучении биографий погибших стали выплывать разного рода неприглядные детали, из числа тех, что обычно обозначаются эвфемизмом «скелеты в шкафу».

Первый неприятный сигнал, полученный в самом начале расследования старшим детективом Гэри Адкинсоном, касался некоего Джо Элсипа (Joe Alsip), друга и делового партнёра Лаймена Смита. По словам одного из соседей убитой пары, Карла Марчетти (Carl Marchetti), Элсип приезжал к нему (т. е. Марчетти) в гости вечером 13 марта, после чего отправился в дом Смитов. Получалось, что Элсип тот человек, который видел убитых одним из последних.

Элсипа быстро отыскали и допросили, причём, важно подчеркнуть, что первый допрос был произведён ещё до того, как Джо узнал о двойном убийстве. Элсип подумал, что появление детективов на пороге его офиса объясняется рутинной проверкой ввиду предстоящего назначения Лаймена Смита в члены Верховного суда штата и наговорил много такого, о чём сильно сожалел в дальнейшем. Он опрометчиво признался в том, что является близким другом четы Смитов и на вопрос, как часто ему доводилось бывать в их доме, ответил без колебаний, что более сотни раз.

Знакомство Джо с Лайменом состоялось в 1976 г, когда 29-летний Элсип, только что демобилизованный из военно-морского флота, приехал в округ Вентура дабы начать здесь бизнес. Вместе с друзьями Чаком Джиллиардом (Chuck Gilliard) и Бобом Плаценсией (Bob Placencia), он основал компанию «GAP», название которой составляли первые буквы фамилий учредителей. Компания занималась инвестициями в калифорнийскую недвижимость. Лаймен, хотя и не имел формально к «GAP» никакого отношения, являлся крупным инвестором, вкладывавшим в бизнес компании свободные средства. В конце 1979 г Смит заявил, что ввиду возможного назначения в члены Верховного суда ему придётся прекратить деловые отношения с «GAP», поскольку такого рода связи могут расцениваться как коррупционные. Руководство компании отнеслось с пониманием к заявлению Смита, ему были возвращены вложенные средства и они расстались друзьями. Элсип подчеркнул, что заработал уже свой первый миллион долларов и заверил детективов, что дела у него идут отлично.

Когда же у детективы спросили Элсипа о цели, месте и времени последней встречи с супругами Смит, бизнесмен занервничал. А после того, как узнал об убийстве друга, совсем раскис. Он тут же видоизменил показания, заявив, что бывал в доме Смита «раз 15, не больше». Кроме того, он поспешил сделать уточнение, из которого следовало, что Лаймен расстался с «GAP» не очень хорошо. У компании не нашлось наличных денег, чтобы вернуть Смиту, а потому ему предложили забрать свой взнос «натурой», в виде недостроенного коммерческого здания в городке Санта-Пола в 20 км восточнее Вентуры. Лаймен был недоволен таким ответом, но в конечном итоге согласился. Переговоры со Смитом получились довольно конфликтными, причём друг с другом переругались и сами учредители «GAP». В результате склоки Плаценсия оставил компанию и далее вёл дела со Смитом самостоятельно.

История на этом не закончилась. Смит вместе с Плаценсией поднапряглись и быстро достроили здание, после чего выгодно его продали. Узнав об этом, Джиллиард и Элсип заподозрили со стороны Плаценсии нечестную игру и решили потребовать часть денег, вырученных от продажи здания. На это Смит вполне ожидаемо ответил отказом. Целью последней встречи Элсипа и Смита являлось как раз урегулирование этой проблемы.

Интересный поворот, правда? Друг оказался не совсем другом и более того, он встречался с убитым для того, чтобы провести конфликтные переговоры!

Продолжая рассказывать о чете Смитов полицейским, Джо Элсип сообщил, что в 1978 г брак Лаймена и Шарлин дал серьёзную трещину. Муж узнал, что любящая жена не очень-то его и любит — у Шарлин появился любовник и Элсип настаивал на точности этой информации, хотя и поклялся полицейским, что его фамилию Лаймен никогда не называл. На вопрос о том, были ли любовницы у самого Лаймена, свидетель заявил, что в последние годы определенно нет. По словам Элсипа, одна из прежним подружек Лаймена около года назад написала тому письмо с недвусмысленным предложением восстановить отношения, но Смит проигнорировал обращение.

Разумеется, важным представлялся ответ на вопрос о месте и времени последней встречи Элсипа с Лайменом Смитом. Свидетель категорически заверил, что пришёл в дом последнего в 20 часов 12 марта и пробыл там около 40 минут. Когда же детективы заявили, ссылаясь на Карла Марчетти, что по имеющимся сведениям встреча эта произошла днём позже, Элсип стал возражать и настаивать на ошибке Марчетти.

В принципе, поначалу к Джо особых претензий со стороны правоохранительных органов не имелось — показания его о характере финансовых отношений с Лайменом Смитом получили в последующем подтверждение да и денежный спор крутился вокруг суммы незначительной для всех участников. Как-то не верилось, что богатый человек из-за 8 тыс.$ устроит ту чудовищную бойню, жертвами которой стали супруги Смит.

Однако, последующие события вернули следствие к Джо Элсипу. В апреле криминалисты, изучив сотни обнаруженных в доме Смитов отпечатков пальцев, заявили без колебаний, что «пальчики» Элсипа найдены на поверхности стеклянного стола, стоявшего в гостиной. А кроме этого — на стеклянной двери, ведущей из гостиной на территорию заднего двора. Причём, отпечатки эти были оставлены снаружи, т. е. Элсип открывал дверь, находясь во дворе.

Когда Джо стали спрашивать о происхождении отпечатков пальцев на двери, тот явно растерялся и неожиданно признался, что… входил в дом не через входную дверь, что во всех смыслах представлялось разумным, а через двор. А на вопрос почему он поступил столь необычно, пояснил, что свет в доме Смитов горел в той его части, что выходила во двор, а окна, обращённые на улицу были темны. Такой ответ следовало признать очень неудачным, поскольку он рождал новый обоснованный вопрос: как можно, проезжая по улице в автомашине, узнать, что хозяева дома, если в окнах не видно света?

Элсип, правда, и на этот вопрос дал ответ, заявив, будто видел свет в доме Смитов не с улицы, а из окна дома Марчетти, но это мало ему помогло. На очень-очень долгое время Джо стал одним из самых перспективных подозреваемых по этому делу, хотя, подчеркнём, отнюдь не единственным.

Жизнь — интересная штука, в том отношении, что баланс добра и зла соблюдается порой с удивительной точностью. Знакомясь с материалами реальных уголовных расследований, автор не раз и не два ловил себя на мысли: даже самому хитроумному доносчику не суждено избежать встречного доноса. Воистину, никто ещё не отменил библейское «и аз воздам!»

Карл Марчетти в первые же часы расследования сообщил полиции информацию, бросившую тень подозрения на Джо Элсипа, человека, как мы знаем сейчас с абсолютной точностью, совершенно непричастного к убийству Смитов. И надо же было такому случиться, что в тот же самый вечер совсем другие люди сообщили другим детективам не менее любопытную информацию, связанную с сыном Карла, школьником 10 класса Вэнсом Марчетти (Vance Marchetti).

Юноша проживал доме родителей, удаленном от места совершения преступления менее, чем на сотню метров. Супруги Марчетти — Шарлотта и Карл — являлись не только ближайшими соседями Смитов, но и их хорошими приятелями. Вэнс не раз бывал в доме Смитов, выполнял мелкие поручения, вроде стрижки газонов или чистки ливневых стоков. При опросе местных жителей старший детектив Адкинсон услышал из уст некоторых тинейджеров рассказы о том, будто Вэнс Марчетти… занимался сексом с Шарлин Смит. Если быть совсем точным, Шарлин якобы соблазнила школьника, который был вдвое младше неё, выступив в роли искусительницы. Вэнс не мог противостоять соблазну, поскольку по рассказам всех, знавших Шарлин, она была исключительно привлекательна в сексуальном отношении.

Сам Вэнс Марчетти, будучи спрошенным о своих отношениях с убитой женщиной, категорически отрицал любые подозрения о возможном интимном характере таковых. Однако полицейские не сомневались в том, что Вэнс не раз и не два болтал о сексе с Шарлин Смит — такие сообщения поступали от разных людей и вряд ли все они имели намерение оговорить молодого человека. Даже если рассказ Вэнса являлся от начала до конца вымыслом, чего, разумеется, нельзя было исключать, сам по себе факт подобной болтовни косвенно свидетельствовал об одержимости юноши убитой женщиной. Мог ли он пойти на преступление, дабы отомстить объекту своего вожделения за мнимое или действительно имевшее место унижение?

В принципе, мог. Убийства из побуждений страсти или ревности составляют немалый процент насильственных преступлений. Поэтому Вэнс Марчетти очень быстро сделался подозреваемым. В доме, где он проживал, имелось огнестрельное оружие, сам дом находился в непосредственной близости от места преступления, что фактически лишало молодого человека alibi. Родители утверждали, что тот провёл ночь в доме, но у молодого человека была возможность незаметно выйти из спальни и также незаметно вернуться обратно. Вэнс знал расположение комнат в доме Смитов, что с точки зрения сотрудников правоохранительных органов, также работало не в его пользу. Вэнса допрашивали с использованием полиграфа, и хотя «детектор лжи» не выявил попыток обмана, Марчетти надолго попал в список подозреваемых. На его счастье, в спальне Смитов криминалисты не отыскали отпечатки пальцев Вэнса — случись иное, и молодой человек не отделался бы малой кровью.

Факт существования интимных отношений между Вэнсом Марчетти и Шарлин Смит доказать не удалось, но сие отнюдь не означало того, что у погибшей женщины не существовало сердечных друзей. И речь сейчас идёт отнюдь не об убитом муже.

Изучая прошлое Шарлин, детективы с немалым удивлением узнали о её многолетних отношениях с Риком Этвудом (Rick Atwood), бывшим сотрудником службы шерифа округа Санта-Барбара, сослуживцем первого мужа Шарлин, упоминавшимся в начале этой главы.

Интимные отношения с Риком продолжались в перерывами более 7 лет. Этвуд на допросах утверждал, будто не поддерживал их последние годы, но эти уверения воспринимались с недоверием. В отличие от наивного юноши Вэнса Марчетти, Рик Этвуд хорошо понимал, что роман с замужней женщиной следует держать в секрете. Имея за плечами опыт работы в правоохранительных органах, Рик прекрасно знал как работает следственная машина и что надлежит делать, чтобы не оказаться в её жерновах. Хотя Этвуд заявлял о наличии у него alibi, данный аргумент подозрений с него полностью не снял. Детективы вполне здраво рассудили, что Рик, с его опытом работы в службе шерифа, мог заблаговременно организовать alibi, дабы отвести от себя подозрения. Во время расследования Рик держался сдержанно, был очень аккуратен в выражениях и не допустил ни одной оговорки. Его напряжение бросалось в глаза, что, конечно же, не укрепляло доверие сотрудников правоохранительных органов. Рика проверяли с использованием «детектора лжи» и он успешно прошёл проверку. Хотя Этвуд никогда официально не обвинялся в причастности к убийству супругов Смит, он долгое время оставался в числе перспективных подозреваемых. На его счастье никаких улик, способных доказать виновность, правоохранительные органы добыть не смогли, в противном случае Рик рисковал провести остаток дней, рассматривая небо в клеточку и новых друзей в полосочку.

В число подозреваемых попала и старшая дочь убитого адвоката, 18-летняя Дженнифер Смит (Jennifer Smith). Как и в случае с Вэнсом Марчетти, виновником всему явился длинный язык и неблагоразумие его обладательницы. Дженнифер позволила себе несколько злорадных комментариев по поводу случившейся трагедии, ну а поскольку мир не без добрых людей, о неосторожно сказанных словах узнали в полиции. Плохие отношения Дженнифер с отцом не являлись тайной, дочь не могла простить его развода с матерью, считая этот поступок предательством. Шарлин же она вообще не переносила на дух и задолго до гибели второй жены отца не раз высказывала в её адрес угрозы. Правда, никто в полиции не рассматривал всерьёз возможность единоличной расправы Дженнифер над двумя взрослыми людьми, все понимали, что девушке в этом деле понадобился бы хороший помощник, желательно физически крепкий и с огнестрельным оружием. В одиночку Дженнифер даже в дом не смогла бы проникнуть…

Детективы самым тщательным образом изучили круг общения Дженнифер, однако ни один из её друзей на роль убийцы не годился. Рассматривалась даже гипотеза о найме профессионального киллера, однако полицейские, изучив материальное положение Дженнифер и её матери, от версии этой отказались. Финансовая ситуация, в которой несколько последних лет находилась первая супруга Лаймена Смита и его дети, с полным правом можно было охарактеризовать эпитетом удручающая, денег не хватало порой даже на бензин для автомашины. В таком положении о найме киллера даже мечтать не приходилось.

Разумеется, привлекли внимание занятых расследованием детективов и финансовые дела убитой пары. Если с Шарлин всё было предельно ясно — она жила на деньги мужа, то у Лаймена ситуация была куда запутаннее. Его юридическая практика приносила очень хорошие дивиденды, которым он распоряжался с толком. Как было сказано, Лаймен осуществлял долгосрочные инвестиции в недвижимость, рассчитывая на рост её стоимости в дальней перспективе. Трампом он не стал, но 6 домов купить сумел. Кроме того, в последние месяцы своей жизни он усиленно продвигал бизнес-план по расширению компании воздушных перевозок с громким названием «Мэйверик интенейшенел» («Maverick inernational»). Не имея свободных денег, Смит взял взаймы 1,5 млн.$ у своего друга Бада Слоана (Bud Sloan), в прошлом известного боксёра-супертяжеловеса. На момент описываемых событий Слоану уже шёл 64 год, но он был крепок и бодр, активно занимался бизнесом, вёл обширную торговлю крупным рогатым скотом, который разводил на собственной ферме площадью 5 тыс. акров. Хотя Слоан хорошо знал Смита, он не поверил безоглядно в бизнес-идеи Лаймена и для оценки его платёжеспособности пригласил аудитора из Великобритании по фамилии Бартфилд (Will Bartfield). Последний изучил положение дел Смита и посчитал, что тот является надёжным заёмщиком. Слоан выплатил деньги Лаймену и, разумеется, после убийства последнего озаботился вопросом их возмещения.

Обри Эдвард Слоан (Aubrey Edward Sloan), более известный как Бад Слоан, родился в апреле 1916 г, провёл в 1938—1940 гг 11 боёв на профессиональном ринге, и окончательно закончил спортивную карьеру ещё в 1940-х гг. Заработанные миллионы Слоан инвестировал в недвижимость, в разведение крупного рогатого скота, в бизнес-проекты многочисленных друзей. Эта предприимчивость отнюдь не всегда оправдывала ожидания, Слоан из-за своей активности скорее терял, чем зарабатывал. Его жизнь отличный пример того, как некоторым людям лучше держать деньги в банках и жить на проценты, нежели энергично пытаться их приумножать. Слоан не смог вернуть деньги, данные Лаймену Смиту взаймы, последний, мягко говоря, потратил их нецелевым образом. Это был сильный удар для Слоана, но ещё более сильным финансовым потрясением оказался пожар в ноябре 1993 г, практически полностью уничтоживший огромное хозяйство Бада.

Возмещения он не получил — выяснилось, что Лаймен хотя и зарабатывал много, и формально являлся владельцем дорожающей недвижимости, много кому оказался должен и притом нешуточные суммы. Цены на купленную или построенную на его деньги недвижимость росли, но не так быстро, чтобы утолить аппетиты всех заимодавцев. Часть средств вообще необъяснимо исчезла. Финансовая ситуация оказалась до такой степени запутана, что дети Лаймена — две дочери и сын — попросту отказались от вступления в права наследования, ибо такое вступление грозило не только приобретением имущества отца, но и ответственностью по его долгам. В общем, дети по достижении совершеннолетия решили отказаться от наследства, в результате чего кредиторам пришлось создавать специальный фонд, которому надлежало распродать имущество и вырученные средства направить на погашение долгов. Вся эта процедура растянулась на многие годы, чуть ли не на полтора десятилетия, и в конечном итоге все, ссужавшие Лаймена деньгами, понесли убытки. Самые большие убытки оказались у бедолаги Бада Слоана, так опрометчиво доверившего свои сбережения энергичному юристу.

Остаётся добавить, что в течение марта и апреля 1980 г. следствие тщательно проверило конкурентов убитого Лаймена Смита в борьбе за место в Верховном суде штата. Гибель фаворита, как несложно догадаться, заметно улучшало шансы оставшихся участников гонки. Все кандидаты — Кеннет Кливер (Ken Cleaver), Билл Пек (Bill Peck) и Рональд Харрингтон (Ronald Harrington) — являлись опытными юристами и были хорошо известны в профессиональной среде. Никто из причастных к расследованию всерьёз не рассматривал гипотезу о возможности убийства Смитов кем-то из этих людей лично, однако, нельзя было полностью исключать возможность привлечения наёмного убийцы. Дабы не допустить компрометацию уважаемых юристов, их проверка была проведена негласно и очень осторожно. Ничего предосудительного в ходе неё найти не удалось, и версия отпала, не получив развития.

К середине апреля расследование наглухо остановилось, точно автомобиль, в двигателе которого заклинило поршни. Непонятно было, в каком направлении двигаться, кого искать и чего ждать от преступника в дальнейшем. 9 апреля в газете «Вентура каунти стар» появилась обширная — более 3,5 тыс. знаков — статья с говорящим названием «Расследование убийства Смитов: нет предположений, нет подозреваемых, ничего нет» («Smith murder case: no leads, no suspects, nothing»). Точнее невозможно было и выразиться.

В марте-апреле 1980 г средства массовой информации Калифорнии много внимания уделяли расследованию двойного убийства супругов Смит. Казалось, что в обстановке всеобщего внимания к расследованию, оно попросту обречено на успех, поскольку правоохранительные органы не должны обмануть ожиданий общественности и власть предержащих. Но… русская пословица «скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается» как нельзя лучше подходит для описания той неловкой паузы, которой завершились все потуги полиции Вентуры и окружной прокуратуры разобраться в тайне чудовищного преступления.

Что можно сказать ещё в контексте обсуждаемой темы?

В последующие годы в южной Калифорнии имели место события, затронувшие в той или иной степени некоторых друзей Лаймена Смита. Борьба с коррупцией и наркоторговлей в южной Калифорнии привела к отставкам некоторых полицейских и судей, убийствам, исчезновениям свидетелей и т. п. Мы сейчас не станем углубляться в эти истории, которые хотя и интересны сами по себе, но очень уж далеки от основной темы нашего повествования, однако отметим существование весьма любопытной версии, связанной именно с Лайменом Смитом. Согласно этой версии, Смит планировал создать полностью автономный, т.е. не связанный с организованной преступностью, канал поставки наркотиков в Калифорнию. Именно под поставку кокаина и создавалась та самая компания регионального авиационного такси, что получила громкое название «Мейверик интенейшенел». Именно под покупку первой партии наркотиков в Панаме и были взяты у Бада Слоана те самые 1,5 млн.$, что впоследствии так и не были найдены.

Многие друзья Смита в той или иной степени «засветились» в крупных коррупционных делах последующих лет, в частности сотрудник полиции Хэл Баркер или уже упоминавшийся выше Джо Элсип. Последний вообще отсидел с тюрьме более года, после чего согласился стать свидетелем обвинения и много чего наговорил про калифорнийских «законников». Ещё один друг Лаймена Смита, некий Пол Аарон Волф (Paul Aaron Wolf), представлялся всем как ветеран морского спецназа и некоторое время всерьёз рассматривался прокуратурой Вентуры как перспективный кандидат на роль убийцы супругов. Мы ничего не стали говорить о нём выше, поскольку сегодня мы знаем с абсолютной точностью, что Пол Волф не убивал Смитов. Он вообще не служил в морском спецназе, зато почти три десятилетия отслужил в негласном штате ФБР, легендируясь при выполнении секретных заданий под убийц и бандитов.

Версия о возможной вовлеченности Лаймена Смита в некие коррупционные схемы и наркоторговлю представляется не лишенной интереса, причём, как исторического, так и художественного. Честное слово, такую канву событий не грех положить в основу доброго криминального сериала, в котором найдётся место всем ингредиентам настоящего детектива: халявным деньгам, невыплаченным долгам, бывалым спортсменам, плохим полицейским, хорошим полицейским, брошенным жёнам, красивым любовницам, порочному сексу и изуверским убийствам.

Отличный можно было бы снять сериал или написать шикарный детектив. С одной только оговоркой — к обстоятельствам жизни реальных людей всё это не имело бы ни малейшего отношения. Сегодня мы знаем с абсолютной надёжностью, что изложенная выше версия не имеет к событиям марта 1980 г ни малейшего отношения.

Поэтому забудем её и вернёмся к настоящим проблемам расследования двойного убийства супругов Смит. По прошествии месяца со времени совершения в доме №573 по Хайт-Пойнт драйв этой чудовищной расправы стало ясно, что шансы раскрыть это преступление силами местных правоохранителей близки к нулевым.

Разумеется, в том случае, если преступник не допустил бы какую-то фатальную ошибку. Вот только был ли он из числа тех, кто действительно ошибался?