Глава 6. Убийство в Ирвайне

Мануэла Элеонор Рорбек (Manuela Eleanore Rohrbeck) родилась в западногерманском городе Франкфурт-на-Майне в декабре 1952 г. и вместе с родителями в 1961 г. переехала на жительство в США. Семья обосновалась в Калифорнии, где почти два десятилетия прожила на удивление спокойно. Социальные конфликты, сотрясавшие США 1960-1970-х гг. — борьба с расовой дискриминацией, движение против войны во Вьетнаме, хиппи и т. п. — обошли семью стороной. По странной игре случая эта семья нашла своё место в истории Америки не благодаря счастливой жизни, а скорее благодаря страшной смерти Мануэлы.

К февралю 1981 г. Мануэла успела выйти замуж за своего одногодку Дэвида Виттхуна (David Michael Witthuhn) и разочароваться в браке. Дэвид работал в крупной компании, занимавшейся импортом в США европейских автомобилей, а Мануэла — ипотечным брокером и в финансовом отношении семейные дела, вроде бы, шли неплохо. Однако… в семейной жизни почему-то всегда есть место для такого вот многозначительного «однако»… Муж оказался явно не тем человеком, каким казался до бракосочетания — два года совместной жизни привели к появлению длинного списка взаимных претензий, обид и глобальному недопониманию. Мануэла сетовала на неискренность Дэвида и подозревала мужа в постоянных изменах. Тот в свою очередь пенял супруге за её привязанность к родителям и дурную манеру обращаться к их мнению по поводу и без повода. Как это нередко бывает в семейных конфликтах, каждая из сторон по-своему была права: Дэвид действительно гулял «налево», а Мануэла старалась сделать так, чтобы её родители всегда были рядом с нею. После того, как в ноябре 1980 г. Мануэла и Дэвид переехали в дом №35 по улице Коламбус (Columbus) в городе Ирвайн (Irvine), южном пригороде Лос-Анджелеса, её родители Хорст и Рут арендовали дом в непосредственной близости, буквально в одном квартале от дома Виттхун. Дэвида такое соседство бесило, а Мануэла на это разумно возражала, говоря, что близость родителей поможет в воспитании ребёнка. Ребёнка, правда, не было даже и в проекте, поскольку Дэвид был категорически против… Все эти нюансы в контексте нашего повествования имеют значение, так что примем к сведению, что отношения Мануэлы и Дэвида к первой декаде февраля 1981 г. давали определенные основания для обоюдного неудовольствия.

1 февраля 1981 г. Дэвид Виттхун попал в больницу, расположенную в городе Ньюпорт, примерно в 8 км от дома. Изначально повод для госпитализации казался ничтожным: работая в гараже, Дэвид упал на поддон с инструментами, сильно порезал предплечье и потерял довольно много крови. Его доставили в больницу, зашили порезы, влили пару фунтов плазмы и оставили до утра, дабы посмотреть, как стабилизируется состояние. В принципе, ничего страшного в ранении не было, от такого здоровые мужики точно не умирают, однако, состояние больного к утру не стабилизировалось. У Дэвида резко повысилась температура, а когда врачи стали разбираться в причинах происходившего, выяснилось, что внезапно проявилась вирусная инфекция неясной этиологии. Впоследствии Дэвид настаивал на том, что его заразили в больнице при переливании крови, на что врачи заявляли, будто кровь ему вообще не переливали (а лишь восполняли плазмой), и вообще он попал в больницу уже заболевшим.

Мануэла и Дэвид Виттхун. Более несчастливую пару в нашей истории вряд ли удастся отыскать. Всё у них начиналось не очень хорошо, а закончилось — ещё хуже. Причём у обоих…

Как бы там ни было, 2 февраля Дэвид домой не вернулся. Не появился он и на следующий день. Стало ясно, что лечение может подзатянуться, и 4 февраля Мануэла направилась в больницу, чтобы повидать мужа и узнать о его самочувствии. Супруги договорились, что в следующий раз Мануэла явится утром 6 февраля, т.е. через день.

К назначенному времени, т.е. к 11 часам утра, Мануэла в палату к мужу не пришла. Тот стоически вытерпел час, понял, что жена уже не появится, поскольку у неё на послеполуденное время были обширные планы, после чего сделал несколько телефонных звонков. Дэвид позвонил в собственный дом, убедился, что там Мануэлы нет, после чего обзвонил друзей семьи и выяснил, что никто из них не представляет, где может находиться его супруга. Только после этого Дэвид начал тревожиться и решил, скрепя сердце, связаться с родителями жены. Он очень не хотел этого делать ввиду испорченных отношений, однако, ситуация выглядела явно ненормальной и требовала каких-то активных действий.

Рут Рорбек, услышав от зятя о неявке Мануэлы в больницу, моментально встревожилась. Не мешкая, женщина отправилась в дом №35 по улице Коламбус (Columbus), благо это было недалеко от её собственного места проживания. Открыв входную дверь своим ключом, Рут стала обходить здание, выкрикивая имя дочери. Заглянув в гостиную, женщина отметила, что на своём месте нет телевизора, но в ту минуту не придала этому обстоятельству внимания. Обойдя первый этаж и не увидев дочери, Рут встревожилась не на шутку — мать знала, что автомашина Мануэлы стоит в гараже, стало быть, дочь должна быть где-то рядом, но… почему в таком случае она не отзывается?

Главная спальня находилась на втором этаже и, заглянув в комнату, Рут увидела на кровати спальный мешок. Мануэла любила спать в спальном мешке, оставляя открытое окно на ночь — эту привычку она вынесла из детства, когда семья была вынуждена экономить на отоплении квартиры. То, что в середине дня спальный мешок оставался на виду, было очень странно, поскольку Мануэла имела привычку убирать его. Ещё более странным казалось то, что мешок не был пуст. Ещё до того, как расстегнуть «молнию» на «спальнике», Рут поняла, что ей предстоит увидеть, однако, открывшаяся картина превзошла все ожидания. Лицо дочери оказалось пересечено струйками крови, напитанные кровью волосы превратили блондинку Мануэлу в брюнетку, рот был неестественно раскрыт, точно в крике… Зрелище было ужасным.

Полицейские, прибывшие в дом №35 по Коламбус, без особых затруднений увидели следы ограбления. Собственно, не заметить их было довольно проблематично — большой телевизор оказался вынесен из гостиной и поставлен в углу заднего двора под забором. Выглядело это так, словно преступник подготовил его к тому, чтобы передать подельнику с противоположной стороны забора.

Дом имел два выхода во двор — из гостиной и кухни. Оба они закрывались одинаковыми стеклянными раздвижными дверями. Дверь из гостиной оказалась грубо вскрыта при помощи большой плоской отвёртки, причём, судя по следам, дверь открывали изнутри здания. Стало быть, преступник проник в дом в другом месте. Детальный осмотр прилегающей территории позволил обнаружить сгоревшие спички, две из которых были найдены в траве на заднем дворе возле одной из стеклянных дверей, а четыре — возле двери в гараж. Подобных спичек в доме Виттхун не оказалось. Замок на гаражной двери находился в исправном состоянии и грубому взлому не подвергался. Судя по всему, преступник вошёл в дом через гараж, сумев подобрать ключ к замку.

Из дома исчезли некоторые вещи, в частности, большая настольная лампа с регулируемой интенсивностью света, стоявшая в спальне. Пропала курио — антикварная вещица, представлявшая собой хрустальный шар на подставке из красного дерева, общая высота курио составляла примерно 15 см. Лампа и курио являлись предметами довольно крупными и массивными, их общий вес составлял около 3,5 кг, в руках такие вещи по ночному городу не понесёшь, как, впрочем, и в карман не положишь. Из гардероба Мануэлы исчезли несколько штук шейных платков, также в доме не оказалось наличных денег, хотя, как вскоре выяснилось, во второй половине дня 5 февраля погибшая получила в банке 150$ наличными. Потратить эту сумму она вряд ли бы успела.

Также полицейские, проводившие осмотр места преступления, обратили внимание на отсутствие телефонного аппарата. Сам по себе телефон являлся вещью малоценной, но преступник мог его забрать, дабы закамуфлировать желание уничтожить опасную улику — кассету автоответчика. Это наводило на мысль о том, что убийца звонил в дом Виттхун, и автоответчик зафиксировал его голос. Проверяя это предположение, детективы опросили родителей, друзей и коллег Мануэлы. Мать убитой припомнила, что та во время последнего разговора с нею действительно упомянула о странном телефонном звонке. Мануэла якобы сказала, что ей недавно позвонил какой-то афроамериканец и наговорил много чепухи. По мнению Рут Рорбек, разговор этот произошёл 4 или 5 февраля, т.е. буквально за сутки или даже менее до момента смерти дочери. Никаких деталей разговора дочери с неизвестным человеком Рут сообщить не могла, но Мануэлу этот телефонный звонок явно насторожил.

Убийца оставил на месте преступления отвёртку, которую использовал для открытия стеклянной двери во двор. Когда отвёртку показали Дэвиду Виттхуну, тот заявил, что видит её в первый раз. Зацепка казалась обнадёживающей, инструмент был не новым, и существовала надежда на возможность его опознания. Фотографии улики в натуральную величину были предъявлены большому количеству людей, но никто никогда не признался в том, что видел её ранее.

На отвёртке имелся высохший след зелёной краски. Криминалисты исследовали её, установили производителя, но и это никуда следствие не привело. Краска оказалась заурядной, распространённой очень широко, не представлялось возможным сказать где, когда и при каких обстоятельствах она попала на инструмент.

Казалось, что всё случившееся явилось результатом неудачного ограбления, однако ещё до того, как полицейские и криминалисты покинули место совершения преступления, поступило сообщение, заставившее взглянуть на трагедию под неожиданным углом.

Женщина, проживавшая в домовладении, примыкавшем к заднему двору дома Виттхун, сообщила полицейским, что утром обнаружила странность, объяснить которую не смогла. Стеклянная дверь, ведущая во двор, помимо замка блокировалась специально изготовленной накидной скобой, не позволявшей раздвинуть створки. Уходя накануне вечером из дома, женщина удостоверилась в том, что скоба находится на своём месте. А утром 6 февраля к немалому собственному изумлению хозяйка дома обнаружила её лежащей рядом с дверью в гостиной. Никаким рывком снаружи или случайным выпадением объяснить подобное было невозможно — скобу можно было снять только при открывании двери изнутри дома.

В этой связи остаётся добавить, что телевизор, найденный во дворе дома Виттхун, стоял подле того самого забора, за которым находилось домовладение заявительницы. Эта деталь заставляла думать, будто грабитель выносил вещи через упомянутый двор. Однако последующий сбор информации привёл детективов к выводу, что это вряд ли было возможно.

Кадр из полицейской видеозаписи, сделанной во дворе дома №35 по улице Коламбус в Ирвайне, явившимся местом убийства Мануэлы Виттхун. Можно видеть телевизор, вынесенный из гостиной и поставленный в углу двора подле забора. Его как будто использовали в качестве подставки для облегчения преодоления забора, однако всесторонний анализ деталей заставляет усомниться в том, что преступник действительно уходил этим путём.

Дело заключалось в том, что соседка вернулась домой около 23 часов, а Мануэла Виттхун — примерно в половине двенадцатого ночи. Она работала ипотечным брокером, практически всё время проводила на людях, а 5 февраля являлся четвергом, т.е. рабочим днём, а потому восстановить все перемещения Мануэлы в тот день особых проблем для полиции не составило. Таким образом, получалось, что грабителю пришлось бы выносить вещи, взятые с места убийства, рискуя быть замеченным соседкой. Такое предположение казалось абсурдным. Можно было, конечно, предположить и иное, например, будто сначала была убита Мануэла Виттхун, а уже после этого последовало проникновение в дом соседки, но и в таком сценарии хватало кретинизма. Преступник должен был быть напрочь лишён всякого инстинкта самосохранения, если действительно полез в дом, рядом с тем, где только что совершил убийство. Ведь если его схватят на второй краже, то обязательно свяжут с убийством — а это гарантирует самое тяжёлое из всех возможных наказаний.

Первоначально казалось, что преступник, обнаружив спавшую Мануэлу, забил её неким тяжёлым предметом, даже не разбудив. То, что женщина находилась в спальном мешке, свидетельствовало о том, что она не проснулась и не успела даже понять, что же происходит. Однако последующий ход расследования нарисовал картину намного более сложную и противоречивую.

Погибшая была найдена в полностью застёгнутом на «молнию» спальном мешке, однако уже при внешнем осмотре тела судмедэкспертом выяснилось, что женщина из мешка вылезала. На её запястьях и лодыжках были найдены следы сдавления, оставленные тонкими путами вроде обувных шнурков или шпагата. При этом самих пут не оказалось ни в спальном мешке, ни в доме Виттхун вообще. Они так и не были найдены, что однозначно свидетельствовало об их целенаправленном удалении с мета преступления. Судмедэксперт категорично заявил, что руки и ноги Мануэлы связывались, когда та находилась вне спального мешка, а не внутри, поскольку, если бы между шнурком и телом находилась некая прокладка, то след сдавления выглядел бы совсем иначе. Судмедэксперты обучены различать такого рода нюансы.

Однако не эта деталь оказалась самой шокирующей. Исследование тампонов, зафиксировавших микрофлору в полостях тела убитой женщины, выявило присутствие спермы, что однозначно свидетельствовало о завершенном половом акте незадолго до смерти. Принимая во внимание, что муж Мануэлы находился в больнице, а сама она подверглась связыванию, предположение о добровольном половом акте можно было исключить. Женщина была изнасилована и убита насильником.

Когда это произошло? Благодаря тому, что тело убитой находилось в помещении с открытым окном, а температура на улице была хорошо известна, вскрытие позволило довольно точно и с высокой надёжностью определить время наступления смерти Мануэлы. Произошло это в 2 часа ночи 6 февраля. Причиной смерти явилась закрытая травма мозга, причиненная множественными, числом около двух десятков, ударами тупым предметом, нанесенным в голову. Отдельные удары пришлись на шею и плечи. Удары наносились как в затылочную, так и теменную области, кроме того, присутствовали повреждения и боковых сторон головы. Судя по всему, убийца в процессе нанесения ударов поворачивал спальный мешок с телом Мануэлы. О размерах орудия убийства, его форме и массе эксперт ничего определенного сказать не смог. Часто при использовании для ударов по голове тупогранного предмета эксперту удаётся определить форму ударной поверхности9. Однако в этом случае судмедэксперт сделать подобное заключение не смог. Что этому помешало — спальный мешок или индивидуальные особенности орудия убийства — сказать невозможно. Орудие, которое убийца использовал при расправе, найти не удалось.

Помимо смертельных ранений на голове, точнее, лице, были отмечены мелкие царапины и кровоизлияния. Их появление на губах и щеках судмедэксперт связал с попытками преступника втолкнуть в рот жертвы кляп. Как вариант, повреждения могла оставить тугая повязка, наложенная поверх кляпа.

Помимо травм головы, судмедэксперт указал на обширное кровоизлияние в поясничной области. Гематома длиной около 18 см и шириной до 6 см захватывала верхние части обеих ягодиц. Казалось, что травма оставлена в результате однократного удара каким-то массивным предметом с большой контактной поверхностью, но совершенно непонятно было, что же это за предмет. Узнав, что с места совершения преступления исчезла большая настольная лампа, судебный медик предположил, что именно ею убийца ударил Мануэлу по пояснице. Но так ли это было на самом деле, сказать никто не мог. Остаётся добавить, что, по мнению проводившего вскрытие специалиста, удары по голове и пояснице наносились различными орудиями.

С учётом информации, полученной в ходе аутопсии и последующих судебно-медицинских исследований, картина произошедшего в доме Виттхун получалась очень необычной. Итак, грабитель — если только это действительно был грабитель — сначала проник в дом соседей Виттхун, но ничего оттуда не похитил и вообще не оставил следов своего пребывания, если не считать снятой со стеклянной двери стопорной скобы. Примерно в 23 часа владелица этого дома возвратилась и, по-видимому, её появление побудило неизвестного злоумышленника переместиться либо во двор, либо в расположенный рядом дом Мануэлы Виттхун. Преступник почему-то не попытался напасть на эту женщину, а предпочёл скрытно покинуть её жилище. Быть может, причиной такого поведения явилось то, что женщина в возрасте 57 лет показалась ему неинтересной? Если действительно преступника остановила сексуальная непривлекательность потенциальной жертвы, стало быть, он уже не столько грабитель, сколько насильник.

Итак, преступник переместился к дому Мануэлы и потратил некоторое время на возню с замками. Сначала он осмотрел обе стеклянные двери, ведущие во двор, и убедился, что они заблокированы изнутри стопорными скобами, а потому открыть их снаружи, не разбивая, невозможно. Свидетельством того, что подобный осмотр имел место, явились две спички, найденные во дворе рядом с каждой из дверей. Убедившись, что беззвучное проникновение в дом со двора практически исключено, злоумышленник переместился к фронтальной части здания. Там он затратил некоторое время на открывание замка гаражной двери и проделал это очень технично, не повредив замка и не оставив явных следов манипуляций отмычками. Четыре сгоревшие спички возле двери в гараж указывали на то, что неизвестному пришлось затратить некоторое время на осмотр двери и замка. В конечном итоге, он решил стоявшую перед ним задачу и проник в гараж. Далее он потратил некоторое время на осмотр пустого дома, видимо, именно тогда он открыл одну из дверей во двор.

Для этого он снял стопорную скобу с ручек, но… половинки двери не раздвинулись, потому что их блокировали стопорные устройства на нижних направляющих. Каждый из этих стопоров был оснащён замком и легко снимался при наличии ключа, однако, злоумышленник ключей не нашёл. Ломать же стопорные устройства он счёл непродуктивной потерей времени, поэтому поступил просто и грубо. Воспользовавшись отверткой с плоским хвостовиком, найденной впоследствии полицейскими в гостиной, он попросту отогнул край нижней направляющей, благодаря чему створку двери можно было сдвинуть в сторону в обход стопора. Злоумышленник действовал энергично и явно его манипуляции производили некоторый шум. То, что он не боялся шуметь, ясно указывало на отсутствие в доме Мануэлы.

По приезду хозяйки дома злоумышленник, скорее всего, не напал сразу, а затаился. Возможно, он ждал, что появится и Дэвид Виттхун, но последний находился в больнице, так что Мануэла легла спать в одиночестве. Примерно после полуночи неизвестный напал на спавшую молодую женщину, принудил её вылезти из спального мешка, связал, закрыл рот кляпом. Возможно, именно в это время он осуществил обыск дома, взял деньги Мануэлы и подготовил к выносу те вещи, которые привлекли его внимание. Впрочем, не исключено, что он сделал это позже. Как бы ни было, преступник после связывания жертвы осуществил с нею половой акт.

Далее со стороны преступника последовала хитрость — он заявил, что намерен покинуть дом Мануэлы, но ему нужна уверенность в том, что она не поднимет тревогу сразу же по его уходу. Видимо, он предложил Мануэле такой вариант: ты добровольно залезаешь в спальный мешок, я его закрываю и быстро ухожу, ты при всё желании не сможешь моментально вылезти обратно и вызвать помощь, а стало быть, у меня будет несколько минут на то, чтобы сесть в автомашину и уехать. Такое объяснение, по-видимому, успокоило Мануэлу, во всяком случае, после того, как насильник развязал её руки и ноги, она добровольно залезла обратно в спальный мешок. Отсутствие защитных ранений, обломанных ногтей и пр. довольно ясно свидетельствует о том, что Мануэла не боролась с нападавшим, а значит, после развязывания она чувствовала себя достаточно спокойно. Однако в планы насильника не входило сохранять жертве жизнь. После того, как женщина влезла в мешок, преступник застегнул «молнию» и принялся наносить удары в область головы тем оружием, что имел при себе. Была ли это палка, бейсбольная бита, дубинка, металлический прут или нечто иное, в точности определить не представлялось возможным, но это орудие являлось довольно прочным и позволяло прикладывать большую силу. Расправа произошла около 2 часов ночи.

Избив жертву до потери сознания, преступник оставил её умирать в спальне, а сам отправился вниз, где занялся оборудованием той «инсталляции», которую предстояло обнаружить полиции. Он перетащил телевизор из гостиной в угол двора и поставил под забором. Вряд ли он действительно намеревался его унести, скорее всего, телевизор использовался в качестве ступеньки для преодоления забора. Сложив в какую-то вместительную тару награбленное, убийца вышел из дома и… скорее всего, ушёл отнюдь не через забор, а по улице. Он ведь знал, что соседка Мануэлы Виттхун вернулась домой и влезать на её участок с награбленным имуществом, взятым с места убийства — это верх безумия. Ведь не существовало никаких гарантий того, что женщина спит и не услышит звуков подозрительной возни, а если бы она увидела постороннего мужчину на заднем дворе собственного дома в третьем часу ночи, то злонамеренность его действий не вызвала бы ни малейших сомнений.

Стал бы убийца так рисковать?

В общем, последовательность действий преступника стала в конечном итоге более или менее понятной, но истинная мотивация рождала массу вопросов. Убийца вряд ли был настоящим грабителем, поскольку он покинул соседский с Виттхун дом, ничего не забрав. Между тем, тот дом был куда богаче (надо сказать, что Ирвайн вообще один из самых богатых городов мира, в нём в начале 1980-х гг. было отмечено наивысшее количество миллионеров на единицу площади). Кроме того, добыча преступника, взятая из дома Мануэлы, выглядела смехотворно. Даже с учётом пропавших полутора сотен долларов все эти богатства никак не тянули на серьёзную добычу. Это не ограбление — это чепуха какая-то!

Но если ограбление — это всего лишь имитация, то что же она была призвана замаскировать? Неужели сексуальный мотив? Но насильник достиг своей цели — он изнасиловал жертву без особого сопротивления с её стороны, он даже уговорил её добровольно залезть обратно в спальный мешок. Сие означало, что кое-какой психологический контакт между ними установился, и женщина ему ничем не угрожала.

После довольно продолжительной проработки всевозможных версий, детективы полиции Ирвайна, занятые расследованием убийства Мануэлы Виттхун, склонились к мысли, что в произошедшей трагедии не обошлось без Дэвида, мужа жертвы. В самом деле, отношения его с убитой супругой сильно ухудшились в месяцы, предшествовавшие убийству. Попадание в больницу выглядело как попытка обеспечить «непробиваемое» alibi, а сама причина — травмирование без свидетелей — казалась искусственной. Затем Дэвид подхватил серьёзную вирусную инфекцию, но эту деталь он заранее спланировать не мог. Инфекция, кстати, лишь добавила убедительности его болезни.

Полиция не делала особо секрета из возникших подозрений, достаточно сказать, что детективы буквально на следующий же день после убийства Мануэлы явились по месту работы Дэвида в офис компании «The house of imports», крупного дилера европейских автопроизводителей, и принялись поодиночке опрашивать его коллег. Понятно, что такие действия изрядно повредили репутации Дэвида.

Подозрения в адрес Дэвида открытым текстом высказывали и родители Мануэлы. Их заявления получили явное подкрепление после того, как правоохранительным органам удалось восстановить донжуанский список молодого вдовца. Выяснилось, что он регулярно изменял супруге и к моменту её гибели переживал весьма бурный роман с очередной любовницей, коллегой по работе. Правда, сам Дэвид отвергал такого рода подозрения, но получалось это у него не очень хорошо.

В первый же день после выписки из больницы Дэвид позвонил упомянутой коллеге и пригласил её к себе домой, заявив, что ему страшно оставаться на ночь в доме, ставшем местом преступления. Женщина приехала и… осталась до утра. Полицейские, осуществлявшие наружное наблюдение за Дэвидом, решили провести небольшой эксперимент, довольно грубый, надо сказать, но не лишенный интереса. Они сообщили Хорсту Рорбеку, отцу убитой Мануэлы, о том, что в доме №35 по Коламбус Дэвид Виттхун проводит ночь в обществе женщины — коллеги по работе. На следующее утро Хорст Рорбек и начальник Дэвида появились на пороге дома и потребовали от Дэвида объяснений. Сцена вышла бурной, с воплями, слезами и малоосмысленными обвинениями.

Следует признать, что в тот момент все стороны повели себя как полнейшие кретины. Дэвид пригласил на ночь женщину в то самое время, когда кровь его жены ещё оставалась на постельных принадлежностях и матрасе в спальне… Полицейские устроили идиотский психологический фокус, не продумав последствий, которыми он потенциально был чреват. Ведь отец убитой женщины мог явиться на объяснение с овдовевшим зятем с пистолетом в кармане, и тогда трупов могло стать больше… Хорст Рорбек тоже молодец, бросился в склоку, как бык на красную тряпку…

В общем, история с утренним объяснением выглядела во всех смыслах отвратительной, но полиция получила то, в чём нуждалась — родители и многие знакомые убитой дали убийственные для Дэвида показания. В них нашлось место для всего, кроме доброго слова. Детективы сложили два и два и пришли к заключению, что Дэвид явно выигрывал от случившегося с Мануэлой, благодаря тому, что избегал бракоразводного процесса и связанных с ним и его последствиями материальных издержек. Стало быть, он имел весомый мотив.

Убивают ведь и за меньшее, верно?

Правда, сам Дэвид Виттхун убить Мануэлу не мог, поскольку лежал в больнице с высокой температурой. Данное обстоятельство было проверено полицейскими и получило полное подтверждение. Что и говорить, alibi идеальнейшее! Однако данный факт не отменял того, что в интересах Дэвида мог действовать некий помощник — тогда все странности, связанные с этим преступлением получали прекрасное объяснение.

Дэвид на долгие 16 лет попал под подозрение. За это время расследование несколько раз приостанавливалось, а затем вновь возобновлялось. Движение денег на банковских счетах Дэвида Виттхуна тщательно проверялось, телефоны, которыми он пользовался, ставились на «прослушку», проверялась личная переписка. Детективы искали любые контакты Дэвида с подозрительными лицами, которые можно было бы истолковать как встречи заказчика и исполнителя убийства. Как это нередко бывает во время продолжительных и запутанных расследований, время от времени возникали подозрительные ситуации, которые поддерживали версию полиции. Правоохранительные органы получали сообщения о якобы сделанных Виттхуном признаниях, фактически подтверждавших его вовлеченность в преступление. Причём сообщения такого рода поступали из разных источников и отнюдь не анонимных. Даже родственники Дэвида заявляли в полицию, что, по их мнению, тот был неискренен на допросах, что-то скрывал и каким-то образом был вовлечён в убийство жены.

Расследование, растянувшееся на многие годы, серьёзно испортило жизнь Дэвиду Виттхуну. Он потерял постоянную работу и оказался вынужден перебиваться случайными заработками. В 1991 г. он официально развёлся со своей второй женой Рондой, хотя фактически отношения с нею разорвал много ранее. К этому времени Дэвид уже безудержно пил. Детективы, узнав о том, что Ронда выгнала мужа на улицу, примчались для беседы с нею, рассчитывая услышать нечто, изобличающее Виттхуна. План, однако, не сработал, женщина наговаривать на бывшего мужа не стала и заявила, что тот на самом деле очень любил Мануэлу, и она не верит в то, что он мог вынашивать какие-либо планы по её устранению.

В 1997 г. подозрения с Дэвида Виттхуна оказались, однако, официально сняты. В своём месте мы скажем об этом подробнее. Хотя справедливость в отношении Дэвида и была восстановлена, сие помогло ему мало. Хотя он избавился от обременительной опеки правоохранительных органов, жизнь его в нормальное русло так и не вернулась. В июле 2008 г. Дэвид Виттхун, спившийся и совершенно опустившийся к тому времени, скончался от цирроза печени в возрасте 55 лет. Впрочем, обстоятельства жизни и смерти этого человека нас мало интересуют, поскольку основная сюжетная линия закручена отнюдь не вокруг него.

Связывалось ли убийство Мануэлы с активностью «Ночного бродяги» или насильника из восточного Сакраменто? На самом деле, в 1981 г. и позже этот вопрос почти не обсуждался. Полиция Ирвайна довольно убедительно доказывала, что имеет отличного подозреваемого, вина которого почти что несомненна, вот только имеются технические проблемы по её доказательству. Полиция штата и служба шерифа округа Санта-Барбара, активно продвигавшие версию существования «Ночного бродяги», сходились в том, что убийство Мануэлы Виттхун имеет серьёзные поведенческие отличия от того стереотипа, что демонстрировал убийца семейных пар в Вентуре, Голете и Дэйна-Пойнт. И хотя сейчас мы безошибочно знаем, что во всех упомянутых местах преступления совершались одним человеком, на протяжении более чем полутора десятилетий трагедия в Ирвайне не считалась делом его рук.

Убийца сумел достичь поставленной цели — он запутал правоохранительные органы, остался неузнан и избежал разоблачения.