Глава 5. Двойное убийство в Дэйна-Пойнт

Около 23 часов 17 мая 1980 г. неизвестный мужчина проник в дом, расположенный на территории Фэйр-Оакс, одного из восточных пригородов Сакраменто, в районе активности Гиены на первом этапе криминальной деятельности последнего. Лицо мужчины закрывала вязаная трикотажная шапочка, в правой руке он держал нож. В доме находилась лишь его хозяйка, женщина 29 лет, за которой злоумышленник, по-видимому, некоторое время наблюдал. Во всяком случае, действовал он напористо, уверенно и явно знал, что никто помешать ему не сможет. Приставив нож к горлу женщины, преступник ходил с нею по дому, собирая деньги и более или менее ценные вещи. Неизвестный не отказался прихватить не только ювелирные изделия, но и бижутерию, а также внушительную стопу грампластинок.

Cложив поживу в спортивную сумку, он отвёл перепуганную женщину в спальню и там изнасиловал её, после чего покинул место совершения преступления через раздвижную дверь во двор.

Потерпевшая, разумеется, тут же вызвала полицию, от сотрудников которой информация быстро попала к журналистам. Слух о возвращении в окрестности Сакраменто Гиены вызвал состояние, близкое к панике. Реакция населения, узнавшего из телевизионных новостей о насильнике в лыжной маске, напомнила ту истерию, что была описана в книге I. Люди побежали в оружейные магазины за огнестрелом, в скобяные — за замками и засовами, к заводчикам собак — за четвероногими охранниками.

Ситуация выглядела до такой степени удручающей, что 21 мая Роберт Камена (Robert Kamena), инспектор отдела расследования тяжких преступлений против личности Службы шерифа округа Сакраменто, сделал особое разъяснение, посвященное объяснению того факта, что в Фэйр-Оакс действовал не сам Гиена, а его подражатель. Полицейский особо подчеркнул, что преступник явно старался осуществить задуманное таким образом, чтобы создать впечатление, будто изнасилование совершено насильником из восточного Сакраменто, однако правоохранительные органы абсолютно уверены, что последний никак не связан с инцидентом. Инспектор не стал копировать многословную болтовню Билла Миллера, пресс-секретаря Службы шерифа, и вдаваться в детали не пытался. Однако мы можем не сомневаться в исчерпывающей точности сообщенного результата, поскольку манера действия преступника очень сильно отличалась от той, что демонстрировал Гиена. Отличий было много, но самое главное заключалось в том, что жертва не подверглась связыванию, а ведь для Гиены связывание жертвы в самом начале нападения — важнейший этап, без реализации которого тот не переходил к дальнейшим частям намеченной программы.

22 мая газета «Сакраменто би» написала о сделанном инспектором Камена заявлении. Последующий ход событий полностью подтвердил правильность вывода о непричастности Гиены к нападению в Фэйр-Оакс. Дело заключалось в том, что эякулят преступника остался на месте преступления и поступил на обработку в криминалистическую лабораторию округа. По результатам судебно-медицинского исследования стало ясно, что насильник является выделителем группового антигена, и его группа крови не соответствует той, что приписывалась Гиене. Налицо было явное несовпадение с данными, собранными в своё время Группой «Западня», а потому на вопрос о причастности к произошедшему насильника из восточного Сакраменто можно было отвечать отрицательно без малейших колебаний.

Необходимо отметить, что такого рода нападений в средней и северной Калифорнии в конце 1970-х — первой половине 1980-х гг. происходило довольно много. Служба шерифа округа Сакраменто, слишком много и откровенно повествовавшая о специфичных приёмах действий Гиены, сама того не понимая, обеспечила всякого рода злоумышленников прекрасной моделью для подражания. Ну, в самом деле, раз преступник умудряется нападать на протяжении нескольких лет и остаётся всё это время не пойман, стало быть, он придумал успешную идею! И идеи Гиены брали на вооружение самые разные преступники — от нарколыг, которым требовалось похитить любую безделицу, лишь бы только хватило на «дозу», до вполне профессиональных наёмных убийц, действовавших в интересах крупных преступных группировок. Все стали надевать лыжные маски с прорезями для глаз, все вооружались пистолетом и фонариком, многие догадывались связывать руки и ноги жертв и даже изменяли голоса… и каждый из преступников надеялся, что его примут за Гиену.

Таких нападений было довольно много, они не перечисляются здесь дабы не перегружать текст избыточной статистикой. Нападение, совершенное 17 мая в Фэйр-Оакс, явилось лишь одним из большой череды схожих, мы посвятили ему несколько абзацев единственно с той целью, чтобы подчеркнуть типичность преступления для того времени. Можно сказать, что насильник из восточного Сакраменто задал своего рода «модный тренд» в мире преступности. Мы ещё будем говорить на эту тему в одной из последующих глав, но сейчас отметим, что правоохранительные органы довольно хорошо научились отличать вылазки, связанные с действиями подражателей, от тех преступлений, что действительно связаны с Гиеной. Лишь сравнительно небольшое их число — примерно 10—12 нападений — в силу неких специфичных обстоятельств вызвали сомнения.

Тем интереснее тот факт, что двойные убийства в Голете и Вентуре не только не привели внутри правоохранительных органов штата Калифорния к выработке их единой оценки, но напротив, обусловили настоящий раздрай в профессиональной среде. Выше не раз уже подчёркивалось, что хотя расследование убийств относится к прерогативе окружного прокурора, который ведёт дело при оперативной поддержке территориальных органов полиции, тем не менее, общее наблюдение за ходом расследования относится к компетенции Департамента юстиции штата (Department of Justice) и полиции штата7. Первое ведомство курирует окружную прокуратуру, второе — территориальный полицейский орган, либо несколько таковых, если их взаимодействие необходимо. Поэтому информация об убийствах (и вообще тяжких преступлениях) неизбежно выходит на уровень штата, где и анализируется соответствующим образом.

Двойные убийства, совершенные с интервалом всего в 3 месяца в городах, расположенных на удалении лишь немногим более 50 км, не могли не привлечь внимание руководства правоохранительными органами на уровне штата. Совпадения, разобранные нами в предыдущем «отступлении от сюжета», выглядели пугающе. Учитывая, что нападение в Голете, совершенное в ночь на 1 октября 1979 г., чрезвычайно напоминало последовавшие двойные убийства, предположение о взаимной связи всех трёх эпизодов представлялось весьма разумным. А это автоматически ставило в повестку дня обсуждение версии появления в южной Калифорнии нового серийного убийцы. При этом главная проблема заключалась не только в том, действительно ли такой преступник существует, сколько в том, является ли этот человек насильником из восточного Сакраменто. Другими словами, убивал ли в Голете и Вентуре именно Гиена, или же это некто иной?

Мнения правоохранителей, знакомых с деталями работы следственных групп из округов Сакраменто и Контра-Коста, ловивших Гиену в 1976 — 1979 гг., разделились. Некоторая их часть считала, что Гиена перешёл к убийствам жертв, другие же возражали, указывая на то, что прямых доказательств такого рода утверждения нет. При этом, факт появления серийного убийцы ими не оспаривался. Неизвестного преступника стали называть «Ночной бродяга» («Night stalker»). Впоследствии этим же словосочетанием стали обозначать другого серийного убийцу, Ричарда Рамиреза (Richard Ramirez), который действовал в довольно схожей, хотя и не идентичной манере. Чтобы различать двух «сталкеров» первого из них, т.е. того, кто совершил двойные убийства в Голете и Вентуре, стали именовать «Настоящий ночной бродяга» («Оriginal night stalker», сокращенно ONS).

Впрочем, рождение аббревиатуры ONS произойдёт много позже лета 1980 г., так что тут мы забежали несколько вперёд.

Летние месяцы не принесли правоохранительным органам Калифорнии никаких явных прорывов в продолжавшихся расследованиях нападений Гиены и убийств, приписываемых «Ночному бродяге». Спорадически в поле зрения попадали разного рода подозрительные личности, которые, как казалось, могли быть причастны к этим преступлениям. В основном это происходило по доносам бдительных граждан или родственников подозреваемых. Т.е. кто-то от кого-то слышал некие признания, кто-то видел некие подозрительные предметы, возможно, взятые с мест преступлений, кто-то узнавал кого-то в описаниях и т.п., в общем, следовал донос и — полиция прикладывала немалые силы к тому, чтобы проверить поступившую информацию. На протяжении лета 1980 г. по меньшей мере, в отношении четырёх человек проверялась информация об их вовлеченности в двойные убийства в Голете и Вентуре. По результатам этой работы никаких обвинений не выдвигалось, и никто не задерживался, т.е. полицейские всякий раз довольно быстро понимали, что их направили по неверному следу.

В связи с рождением гипотезы о существовании в южной Калифорнии мобильного серийного убийцы, переезжающего из округа в округ, нельзя не отметить и того, что с ним стали связывать убийства женщин в округе Ориндж, о которых упоминалось в главе I этой книги. Речь идёт об убийстве Патрисии Нойфельд, погибшей в первой половине дня 21 ноября 1978 г. в городке Гарден Гроув, и Джоан Андерсон, расправу над которой преступник учинил в ночь на 8 марта 1979 г. в Фаунтен-Вэлли. В своё время эти преступления связывались с Гиеной, причём подозрения на сей счёт особенно окрепли после того, как насильник из восточного Сакраменто напал в ночь на 20 марта 1979 г. на Мэри Салинас. Не станем сейчас останавливаться на повторении изложенного в главе I, однако сообщим, что летом 1980 г. произошёл поворот, который с одной стороны, напрямую оказался связан с нашим сюжетом, а с другой — всё окончательно запутал.

Впрочем, обо всё по порядку.

В конце июля с полицией Фаунтен-Вэлли связалась семья — муж, жена и сестра жены — сделавшие очень необычное заявление. По их словам, их общий друг, некий Уилльям Ли Эвинс (William Lee Evins), весёлый бодрый парень из Техаса, побывал как-то у них в гостях… хорошенько напился… засиделся… ушёл незадолго до полуночи… А потом оказалось, что совсем неподалёку, буквально через два дома, нашли убитой молодую женщину, мать двух детишек. Ну, казалось бы, нашли и нашли, жизнь — штука полосатая, как тюремный матрац, случается всякое, мы-то здесь причём, верно? Однако при следующей встрече Уилльям повёл себя как-то необычно — он был мрачен, грустен, почему-то много расспрашивал о погибшей женщине, выглядел совершенно депрессивным и обессиленным. В последующие месяцы его мрачное настроение лишь усиливалось, он заявлял, что не хочет жить, что ему надо уезжать и т.п., а потом начинал интересоваться судьбой детей убитой женщины. Друзья пытались подбодрить бравого техасского ковбоя, дескать, какие наши годы, вся жизнь впереди, однако такого рода агитки и шутки производили эффект прямо обратный. Всё это выглядело крайне неприятно, но до поры терпимо. Однако в июле 1980 г., т.е. спустя более года со времени убийства Джоан Андерсон, Уилльям в очередной раз заявился в гости с двумя коробками пива, сам же его и выпил, после чего пустил слезу и слюни. На этот раз он заговорил и пропавшей душе, о том, что ему прощения не будет и жизнь вообще кончена. А в итоге поинтересовался, как отыскать детей погибшей в марте 1979 г. женщины? Сугубо с целью помочь, поддержать и приголубить.

Заявители не знали, что стало с детьми Андерсон, кому они переданы и где находятся, однако, теперь-то они смекнули, что дружище Уилльям что-то совсем сильно беспокоится о прошлогодней трагедии. Причём, совсем даже без причины. Или причина всё же была?

Обдумав ситуацию, все три свидетеля разговора явились в полицию. Как бы вы повели себя, уважаемые читатели, на месте полицейского дознавателя?

Автор уверен, что вы бы призадумались над услышанным. Полицейские задумались тоже. И стали задавать уточняющие вопросы, из которых узнали, что в марте 1979 г. заявители проживали на Хемлок-стрит совсем неподалёку от дома убитой Джоан Андерсон. И Уилльям Ли Эвинс приезжал к ним вечером 7 марта, т.е. буквально за несколько часов до предполагаемого времени совершения преступления.

А вот далее началось самое интересное. Уилльяма взяли под ручки белые, доставили на допрос и… он ни в чём не сознался! Отперся, что называется, от тёплого, принялся отрицать все подозрения и, в конечном итоге, замолчал наглухо. Детективы, однако, не отстали, а лишь усилили нажим. При обыске места проживания Эвинса была обнаружена обувь, размер и производитель которой отлично соответствовали следам обуви, принадлежавшей убийце Джоан Андерсон. Сосед Уилльяма, имевший возможность наблюдать его быт весной 1979 г., сообщил при допросе, что в один из дней первой декады марта тот явился перепачканный кровью, капли которой были хорошо заметны на его лице и руках. На вопрос о происхождении крови, Уилльям якобы ответил, что сбил на дороге собаку и попытался ей помочь, но та умерла, и он уехал, бросив труп в дренажную канаву. Сам Эвинс не подтвердил рассказ про сбитую собаку, но детективы руководствовались мудростью, согласно которой дыма без огня не бывает, и коли сосед запомнил Уилльяма в крови, стало быть, нечто подобное имело место в реальности.

В общем, Эвинса взяли в очень плотную опеку и поместили сначала в тюрьму округа, а потом в психиатрическую лечебницу, поскольку выяснилось, что 26-летний мужчина является хроническим алкоголиком и наркоманом. В лечебнице Уилльям поделился рассказом об убийстве женщины с пациентом, который также проходил курс лечения. Последний, разумеется, поспешил сообщить о разговоре правоохранительным органам, что только укрепило уверенность окружного прокурора в том, что след взят верный. Возня с Уилльямом продолжалась несколько лет и, наконец, в 1983 г. он впервые с разного рода оговорками сознался в совершении преступления. Более полутора лет тянулся торг с правосудием, итогом его стал судебный процесс в сентябре 1985 г., на котором Эвинс признал свою вину и рассказал о деталях преступления, а прокуратура взамен не потребовала смертной казни. Обвинение, следуя договору с защитой, квалифицировало произошедшее утром 8 марта 1979 г. в доме Джоан Андерсон как убийство 2-й степени и настаивало на 20-летнем тюремном заключении без права условно-досрочного освобождения. В результате Эвинс получил 15-летний срок, уже в 21 столетии не раз просил об освобождении, но и поныне остаётся за решёткой. Во время пребывания в тюрьме им допущены многочисленные нарушения режима, что делает возможность обретения свободы весьма призрачной.

Уилльям Ли Эвинс после ареста. Фотографии низкого качества, сильно попорченные — более современных снимков отыскать не удалось. Что легко объяснимо — Эвинс не стал широко известным серийным убийцей и интерес к нему в США минимален. Точнее, он отсутствует вообще. Эвинс — примитивный социопат, каких дореволюционная российская психиатрия метко называла «нравственными идиотами». Очень жаль, что это словосочетание исчезло из нашей повседневной жизни, поскольку многих идолов нынешнего «поколения ЕГЭ» с полным правом можно (и нужно!) классифицировать именно как «нравственных идиотов».

Сейчас мы очень далеко забежали вперед, однако это отступление совершенно необходимо. В лице Эвинса правоохранительные органы получили человека, которого первоначально считали повинным в убийствах по меньшей мере двух женщин — как Джоан Андерсон, так и Патрисии Нойфельд. Напомним, что оба эпизода более года связывались с одним убийцей. Весной 1980 г. с этим же преступником стали связываться и двойные убийства в Голете и Вентуре. Т.о. получалось, что правоохранители из округа Ориндж «взяли» того самого «Ночного бродягу», в существовании которого уже мало кто к тому времени сомневался. Однако в убийстве Нойфельд арестованный так никогда и не сознался, хотя ему уже после осуждения обещали за это всевозможные бонусы и поблажки. Тем не менее, Эвинс никаких признаний не сделал, в т.ч. и своим товарищам по заключению. И причиной тому, судя по всему, является отнюдь не упорство преступника, а его непричастность к гибели Патрисии Нойфельд. В этой связи остаётся лишь добавить, что и поныне это преступление остаётся нераскрытым.

Последовавшие в скором времени после ареста Эвинса события убедительно показали, что и к убийствам в Голете и Вентуре он также непричастен, поскольку настоящий убийца оставался деятелен и активен. Правда, округ Вентура он покинул, что следует признать вполне логичным и даже ожидаемым шагом.

Кейта Эли Харрингтона (Keith Eli Harrington) и его жену Патрисию Энн (Patrice Ann Harrington) все, знавшие их, считали идеальной парой. Кейт происходил из весьма зажиточной семьи, которую по праву можно назвать верхушкой среднего класса. Его отец Роджер относился к категории людей, «сделавших себя сами», в молодости он начинал с развозки пиццы, а закончил тем, что создал крупную логистическую компанию, охват которой выходил далеко за пределы штатов на западном побережье. В семье было четверо детей — все братья, самому младшему из них, Кейту Харрингтону, на момент описываемых событий исполнилось 24 года (он родился в октябре 1955 г. в городе Санта-Моника). Его старшие братья — Брюс, Рональд и Дуглас — получили высшее образование, первый из них являлся юристом, а двое других — врачами. Кстати, один из упомянутых братьев сыграет в истории Гиены очень большую роль и во многом именно благодаря ему финал нашей книги получит-таки долгожданную развязку, но… произойдёт это много позже и нам предстоит ещё отдельный разговор на эту тему. Пока же просто запомним, что все Харрингтоны были мужчинами энергичными, хваткими, умными и денежными.

Эту свою семейную хватку Кейт сполна проявил и в личной жизни. Являясь студентом 3-го курса Университета Калифорнии в Ирвайне, небольшом городке к югу от Лос-Анджелеса, он во время одной из практик познакомился с медсестрой Патрисией Бриско (Briscoe), работавшей в университетской клинике. Молодая женщина была старше Кейта более чем на 3 года, однако она до такой степени поразила молодого человека, что тот решил добиться её расположения любой ценой. То, что Патрисия была помолвлена, его ничуть не смущало — настырный Кейт добился расторжения помолвки. Семья самого Кейта настороженно отнеслась к его увлечению, но молодого человека это также не остановило — он ввёл свою избранницу в дом, и Патрисия растопила лёд в сердцах своих заочных недоброжелателей. Все Харрингтоны поддержали выбор Кейта, а всегда жёсткий и непримиримый отец вручил Кейту ключи от одного из своих пустовавших домов с условием, что тот никогда не приведёт в этот дом какую-то другую женщину, кроме Патрисии.

Вот бывает же такое!

Патрисия и Кейт Харрингтон. Перед нами потрясающая история любви и… не менее потрясающая своим безрассудством история двойного убийства.

Сама же Патрисия, точнее Пэтти, как её называли близкие, происходила из семьи простой и лишенной всяческих амбиций. Её родители — Фрэнк и Рита Бриско — ввиду материальной стесненности не смогли оплатить высшее образование Пэтти, и той пришлось довольствоваться курсами медсестры-педиатра. После бракосочетания с Кейтом в апреле 1980 г. Патрисия оставила работу в университетской клинике и нанялась сиделкой в богатую семью. Кейт, перешедший на 4-й курс университета, подрабатывал в реанимационной бригаде, что позволяло не только заработать денег, но и набрать необходимую статистику для научной работы, которой он занимался в университете.

Пара проживала в доме Роджера Харрингтона стоимостью 300 тыс.$ в ценах 1980 г., расположенном в закрытом «коммьюнити» (т.е. сообществе) под названием Нигэл-Шорс (Niguel Shores) на территории небольшого городка Дэйна-Пойнт (Dana Point). Аналогом этого коммьюнити до некоторой степени являются современные отечественные коттеджные посёлки, с той, правда, разницей, что наши объекты расположены более компактно и гораздо малочисленнее. Нигуэл-Шорс представлял собой неправильный четырёхугольник со сторонами примерно 700 м на 800 м, на территории которого располагались как отдельно стоящие бунгало, рассчитанные на одну семью, так и дуплексы. Всего на территории комплекса проживало около 950 семей. Коммьюнити не было обнесено стеной или каким-то иным искусственным заграждением, но из-за естественного перепада высот его территория заметно возвышалась над окрестными кварталами. Внутрь коммьюнити можно было въехать по двум дорогам, однако, одна из них предназначалась только для проезда пожарных автомашин и обычно закрывалась шлагбаумом, а вторая, Нигэл-Шорс драйв, контролировалась постом частной охраны. Обеспечение порядка осуществлялось силами двух нарядов из двух человек каждый. Одна пара охранников находилась всё время на посту на въезде в коммьюнити, а вторая — разъезжала по дорожкам между домами. Каждые два часа наряды менялись.

Дом №33381 по Коклешелл-драйв (Cockleshell Drive), занятый Кейтом и Пэтти, находился в глубине Нигэл-Шорс и был удалён от поста охраны почти на 600 м. Расстояние до Тихого океана составляло около 1,1 км, но благодаря расположению на возвышенности, из окон можно было видеть водную поверхность. Роджер Харрингтон при покупке дома особо оговорил условие, согласно которому здание надлежало переоборудовать и поставить большие окна на западной стороне, обращенной в сторону океана. Домовладение Харрингтона не примыкало к периметру Нигэл-Шорс, между ним и внешней границей коммьюнити находился ряд домов, обнесенных глухими заборами.

Место проживания четы Харрингтон вполне обоснованно считалось комфортным и безопасным, здесь почти не происходило криминальных инцидентов, поскольку все друг друга знали, и посторонние люди быстро привлекали к себе внимание. Если какие-то неприятные недоразумения и происходили, то они обычно оказывались связаны с неправильным поведением соседей, нежели действительно злым умыслом посторонних лиц.

В среду 20 августа ровно в 18:30 Роджер Харрингтон подъехал к дому №33381 по Коклешелл-драйв. В течение дня отец несколько раз пытался дозвониться до сына, дабы уточнить его планы на вечер. Несколькими днями ранее они договорились о визите Роджера на ужин, и отец хотел убедиться, что в последний момент у Кейта и Пэтти ничего не поменялось. Трубку, однако, никто не поднимал, а потому Роджер решил, что договорённость остаётся в силе. В половине седьмого часа вечера он припарковал автомобиль на площадке перед домом и позвонил в дверь. Никто ему не открыл, и тогда Роджер воспользовался собственными ключами — дом-то принадлежал ему и потому комплект всех ключей он при себе имел.

Войдя, Роджер был удивлён тишиною. Не работал телевизор, Пэтти не шустрила на кухне, казалось, никто не готовился к ужину. На кухне стоял бумажный пакет из продуктового магазина «Альфа-Бета маркет» (» Alpha Beta Market»), он был заполнен всевозможной снедью и выглядел так, словно его занесли и поставили минуту назад. Пакет с продуктами успокоил было Роджера, он решил, что Кейт и Пэтти только-только возвратились из магазина, возможно, что-то забыли и решили докупить… Однако из пакета явственно пахнуло тухлым мясом, и Роджер Харрингтон понял, что продукты стоят здесь уже много часов.

Пройдя через просторную гостиную, Роджер поднялся на второй этаж. Там в главной спальне он увидел два окровавленных тела, лежавших в кровати. Это были Кейт и Пэтти, судя по специфическому запаху, они были мертвы уже много часов. Вокруг была кровь, много крови — подушки, матрас, постельное бельё, одеяло — всё напиталось кровью.

Брызги и потёки крови, обнаруживаемые на местах совершения преступлений, несут значимую информацию о последовательности произошедших событий и способны значительно дополнить картину случившегося. Источниками крови могут быть как открытые раны и орудия преступлений, так и предметы и части тела, на которые кровь попала случайно. Размер и форма брызг несут информацию о скорости и направлении движения источника кровотечения, помогая тем самым выяснить последовательность событий, протяженных по месту и времени.

Потрясенный сделанным открытием Роджер скатился вниз и побежал к ближайшим соседям. Он не рискнул проверять телефон, находившийся в доме, предполагая, что к аппарату мог прикасаться убийца.

Нигэл-Шорс находился на территории города Дэйна-Пойнт, но руководство местной полиции сразу же сообразило, что двойное убийство, сопряженное с проникновением преступника в дом, ему не по зубам. В результате на место преступления были приглашены и детективы Службы шерифа округа Ориндж, а руководство расследованием оказалось сосредоточено в руках Энди Ромеро (Andy Romero), лейтенанта этой Службы.

После осмотра дома стало ясно, что явных следов взлома нет ни на окнах, ни на дверях. Это наводило на мысль о появлении преступника в момент приезда жильцов. Оставленный на кухне пакет с продуктами, не спрятанными в холодильник, подтверждал эту догадку. Что-то помешало Кейту и Пэтти надлежащим образом разложить покупки, и это что-то могло быть связано только с последовавшими драматическими событиями.

Когда же жертвы появились дома? Проверка записей, сделанных охранниками на посту на въезде в Нигэл-Шорс, позволила установить, что автомобиль Харрингтонов въехал на территорию коммьюнити в 23:05 19 августа. Общее состояние тел, полностью скованных трупным окоченением, соответствовало предположению о наступлении смерти сразу по приезду пары домой.

Картина убийства выглядела по-настоящему тяжёлой. Для умерщвления жертв преступник воспользовался неким тяжёлым тупогранным предметом, который унёс с собою. Что именно это было, криминалистам оставалось лишь догадываться. Тела оказались полураздеты — Кейт лежал без футболки, но в шортах, а Пэтти, напротив, в футболке, но обнаженной ниже пояса. Отсутствующие детали одежды были найдены в гостиной на первом этаже. Раздевание, кстати, не обязательно должно было быть принудительным, вполне возможно, что Кейт мог сбросить потную футболку сразу при входе в дом из гаража.

Даже при первом внешнем осмотре тел бросались в глаза следы сдавления рук и ног тонким шнуром или нитью. При этом сами путы оказались сняты, видимо, посмертно. В спальне были найдены три отрезка тёмно-коричневой нити для макраме (узелкового плетения) длиной 75, 77 и 81 см. Два из них лежали на кровати, прикрытые одеялом, а третий находился на полу на удалении около 2 м. Для связывания рук и ног двух человек необходимы были, по крайней мере, 4 отреза нити, однако, четвёртого куска найти так и не удалось. Скорее всего, преступник унёс его с собою, но непонятным казалось почему он ставил на месте преступления три других?

Вообще же, эта возня со связыванием и последующим развязыванием жертв казалась до некоторой степени странной. Даже если бы преступник унёс нити с собой, это никак не помогло бы ему замаскировать факт связывания, поскольку обусловленные им повреждения и багровые, наполненные кровью кожные покровы скрыть было попросту невозможно. Чем руководствовался в своих действиях убийца, сказать было сложно, его действия могли явиться следствием как элементарной глупости, так и хитроумной попыткой «закосить» под глупца.

Несмотря на то, что постельные принадлежности оказались сильно запачканы кровью, на предметах окружающей обстановки её не оказалось совсем. Хотя при ударах дубиной или чем-то, что можно уподобить дубине, брызги крови должны были попадать как на прикроватные тумбочки, так и изголовье кровати и даже на потолок. Тем не менее, ничего подобного не произошло. Это открытие навело на мысль о способе убийства, выбранном преступником — тот накрыл жертвы одеялом с головой и наносил удары через одеяло. Эта предусмотрительность исключила попадание крови не только на предметы мебели возле кровати, но и на самого преступника. Кроме того, одеяло до некоторой степени гасило крики убиваемых и тем самым повышало скрытность действий преступника. Заслуживала упоминания и другая интересная деталь, связанная с умерщвлением связанных людей. Закончив убивать Пэтти и Кейта, преступник отбросил одеяло, словно выставив тела напоказ.

Причин этого действия могло быть несколько. Возможно, преступник хотел посмотреть на результат своих усилий, т.е. его влекли трупы и причиненные им повреждения. Возможно, он хотел совсем иного — открывая изуродованные тела, он невольно заставлял увидеть их того, кто явится на место преступления первым. Понятно, что таковым должен был быть кто-то из близких убитых и вид растерзанных тел заставил бы этого человека страдать многие недели и месяцы. Тот, кто совершил это чудовищное преступление, вполне мог преследовать подобную цель, такая мотивация вполне характерна для закоренелых убийц. Сложно сказать, чем именно руководствовался преступник, вполне вероятно, что он и сам не смог бы это толком объяснить, но не вызывало ни малейших сомнений, что подобное отбрасывание одеяла свидетельствовало о полном бессердечии и крайнем ожесточении убийцы. Это был, безусловно, очень злой, преисполненный неутоленной ярости человек.

Судебно-медицинское исследование тел погибших показало полное отсутствие защитных травм. Это открытие однозначно свидетельствовало о том, что жертвы не пытались сопротивляться во время связывания. Подобную пассивность можно было объяснить только тем, что на них было направлено оружие, которое полностью исключало как возможность победить в рукопашной схватке, так и позвать на помощь. Скорее всего, таким оружием мог быть пистолет, поскольку нож в руке всё-таки давал шанс на успешную попытку бегства (а бегство хотя бы одного из двух, находившихся в доме людей, разрушало план убийцы совершить незаметное для окружающих преступление).

Смерть Кейта и Пэтти Харрингтон последовала в результате нанесения многочисленных ударов тяжёлым тупогранным предметом по голове, шее и плечам. В момент смерти жертвы находились в положении лёжа на животе. Удары наносились с большой силой, их результатом явились многочисленные оскольчатые переломы затылочных костей, позвоночника и верхних рёбер. Число нанесенных ударов не поддавалось точному определению из-за взаимного наложения переломов и повреждений кожи, но, по мнению проводившего вскрытие судебного медика, их могло быть примерно 15—20.

При внимательном рассмотрении травм на головах жертв судебный медик нашёл подтверждение тому, что в момент нанесения ударов Пэтти и Кейт были накрыты одеялом. Между осколками затылочных костей были обнаружены небольшие кусочки ткани, которые при внимательном рассмотрении оказались нитями тиковой ткани, из которой было изготовлено одеяло. В момент удара кости раздвигались, закусывая волосы, частицы кожи и материал, оказавшийся между ударяющей поверхностью и головой. Подобное явление довольно часто наблюдается при открытых черепно-мозговых травмах, для врача или следователя в этом нет ничего особенно интересного и важного. Но в данном случае, помимо волос, кожи и очень маленьких фрагментов хлопчатобумажных нитей, судмедэксперт обнаружил в ранах кое-что ещё.

Из трещины в черепе Пэтти с немалым усилием был извлечён латунный предмет, застрявший в кости подобно тому, как гвоздь застревает в щели гвоздодёра. Предмет явно принадлежал орудию, которым наносились удары, он оказался буквально вбит в толстую черепную кость и полностью утратил первоначальную форму. Другими словами, этот предмет не был помещён в рану умышленно. Учитывая, что орудие убийства с места преступления исчезло, открытие судмедэксперта вызвало большой интерес следствия. При длине 14 мм предмет имел массу 7,5 гр и напоминал смятый кусочек фольги. Скорее всего, это был некий элемент художественной отделки орудия убийства.

Пластиковый контейнер с латунным осколком длиной 14 мм, извлеченным из черепа Пэтти Харрингтон. Осколок являлся фрагментом орудия убийства и мог бы оказаться очень ценной уликой, если бы только это орудие удалось обнаружить. Этого, однако, не произошло и нам остаётся лишь гадать, чем именно воспользовался преступник для умерщвления жертв.

Из латуни нередко изготавливают каминные наборы, в которые обычно входят две — три кочерги разной длины, щипцы, совок для золы, подставка. Благодаря жёлтому цвету металла они выглядят благородно и напоминают золотые. Подобные наборы ценятся выше обычных стальных и нередко декорируются различными коваными и литыми украшениями. Массивная длинная кочерга вполне могла сослужить службу в качестве холодного оружия. Однако была закавыка, точнее, даже две.

Во-первых, в доме Роджера Харрингтона не было латунного каминного набора. Во-вторых, фрагмент орудия убийства не мог остаться в голове жертвы, если та была накрыта одеялом. Стало быть, в какой-то момент преступник отбросил одеяло и нанёс по меньшей мере один удар в голову Пэтти. Скорее всего, этот удар являлся первым, ведь, напомним, следы крови на предметах окружающей обстановки отсутствовали.

Правоохранительные органы приложили огромные усилия по поиску предмета, явившегося орудием убийства. Поскольку он не был связан с домом Харрингтона, получалось, что преступник принёс его с собою. Отсюда следовал вполне разумный вопрос: принадлежал ли этот предмет преступнику, или же тот похитил его из другого дома? Правильный ответ на этот вопрос мог бы очень помочь расследованию, ведь если орудие убийства принадлежало преступнику, то его могли видеть родственники, соседи и знакомые, оно могло быть запечатлено на фотографиях и т.п., что превращало этот предмет в важнейшую улику, имеющую большую доказательную силу. А если орудие убийства было похищено из другого дома, то правоохранительные органы получали замечательную возможность связать преступника с другим правонарушением. Думается, что важность подобного открытия объяснять читателям не требуется.

Служба шерифа округа Ориндж при поддержке полиции штата приложила большие усилия, чтобы разобраться в этом вопросе. На протяжении долгого времени изучалась отчётность обо всех хищениях из домов по всей Калифорнии в предыдущие месяцы с целью отыскать в списках пропавших вещей упоминание массивных предметов из жёлтого металла, пригодных для использования в качестве холодного оружия. Никакого практического результата работа эта не принесла, правоохранительные органы не сумели выяснить ни происхождение орудия убийства, ни даже то, что же именно использовалось в качестве такового.

Так что обнаружение в ране Пэтти Харрингтон небольшого отколка, сулившее поначалу прорыв в расследовании, никуда расследование не привело. Очень жаль!

Однако не латунный фрагмент оказался самым важным результатом судебно-медицинской экспертизы. При осмотре трупа Пэтти в ходе его вскрытия на задней стороне правого бедра были найдены следы спермы. Сперма также оказалась на пододеяльнике. И, наконец, сперма была выявлена на вагинальных тампонах. Всё это означало, что с убитой женщиной незадолго до её гибели был осуществлён половой акт, закончившийся эякуляцией партнёра. Женщина не успела принять душ, что явственно свидетельствовало о незначительном промежутке времени между завершением полового акта и убийством.

Казалось маловероятным, что партнёром Петти мог быть её муж, всё-таки, бросить на кухне не разобранный пакет с продуктами и бегом помчаться в кровать — это как-то чересчур забористо для людей, поддерживавших интимные отношения около 10 месяцев. По результатам судебно-медицинских исследований биоматериалов, изъятых в ходе осмотра места преступления и вскрытия трупов, стало ясно, что Кейт Харрингтон являлся выделителем группового антигена, а вот сперма, обнаруженная в трёх местах (на бедре, вагинальном тампоне и простыне), происходила от невыделителя.

Т.о. первоначальная догадка детективов подтвердилась — половой акт с Пэтти Харрингтон совершил не её муж. О добровольности говорить не приходилось, поскольку в случае согласия женщины отдаться нападавшему, её не пришлось бы связывать, так что говорить об изнасиловании уместно и правильно. Причём, изнасилование это произошло, по-видимому, в присутствии мужа, ведь эякулят насильника оказался в том числе и на простыне!

Являлся ли насильник Гиеной? Согласитесь, это очень разумное предположение, учитывая, что тот являлся не только сексуальным преступником, нападавшим на семейные пары, связывавшим их по рукам и ногам, а потом насиловавшим женщин, но и невыделителем группового антигена. Но тут мы подходим к весьма важному моменту: занятые расследованием детективы службы шерифа округа Ориндж категорически восстали против версии о причастности насильника из восточного Сакраменто к двойному убийству. В точности повторилась история, которую мы видели прежде в Голете и Вентуре — местные правоохранители не хотели, чтобы случившееся на их территории каким-то образом связывалось с Гиеной. Видимо, подобное нежелание диктовалось не только и не столько осторожностью, сколько некими политическими соображениями, связанными с опасениями местных властей спровоцировать панику населения и недовольство собственной работой. Конечно, мы не можем говорить об этом как о доказанном факте, но тенденция налицо. Можно сказать, что административное руководство округа Ориндж осталось в тренде, заданном ранее коллегами из Голеты и Вентуры.

Поскольку сам по себе факт существования насильника-невыделителя ещё не доказывает то, что таковым является именно Гиена — напомним, к невыделителям относится примерно 20% всего населения планеты, — то лейтенант Энди Ромера заявил, что в своей работе он и его люди будут исходить из того, что убийство Кейта и Пэтти Харрингтон совершил не насильник из восточного Сакраменто. При этом детективы Группы «Западня», узнавшие о двойном убийстве в Дэйна-Пойнте, придерживались противоположной точки зрения и просили полицию штата организовать их участие в расследовании. Казалось бы, в такой обстановке вполне логично провести углубленный анализ эякулята, обнаруженного на жертве и простыне, дабы выяснить, к какому виду относится содержащаяся в ней фосфоглюкомутаза насильника. Совпадение данного фактора крови с фактором крови Гиены явилось бы серьёзным доводом в пользу того, что именно Гиена совершил изнасилование Пэтти и последовавшее за ним двойное убийство. Однако… тут мы имеем дело с труднообъяснимой странностью, рационального объяснения которой автор не находит. Никто подобный анализ эякулята в 1980 г. не проводил. Почему так случилось — непонятно. Как это часто бывает при подковёрной борьбе, никаких ответственных за это решение лиц не оказалось, всё произошло как бы само собой.

В этой связи остаётся добавить, что это отнюдь не единственная странность, связанная со спермой преступника, обнаруженной в этом эпизоде. В своем месте мы столкнёмся с ещё одной труднообъяснимой деталью, связанной как раз с этими самыми биологическими образцами. Странность эту никто из отечественных специалистов объяснить автору не смог, поэтому просто запомним сейчас, что убийство четы Харрингтон, с одной стороны, обеспечило правоохранительные органы очень ценными уликами (как в большом количестве, так и сохранности), а с другой — то, что эти улики не были в своё время надлежащим образом обработаны.

Подводя всему сказанному итог, отметим, что и руководство Службы окружного шерифа, и помощник окружного прокурора по следствию по особо тяжким преступлениям, и высокопоставленные чины из полиции штата — все единодушно сошлись в том, что Гиена никоим образом к убийству четы Харрингтон не причастен. При этом указывались формальные признаки, призванные формально убедить в том, будто насильник из восточного Сакраменто ну никак не мог совершить столь нехарактерное для него преступление. В частности, Гиена не снимал со своих жертв наложенные на них путы и не использовал нитки из наборов макраме. Да и жертв своих он также не убивал… имело место, правда, история с двойным убийством Маджоре, которому уделено необходимое внимание в книге II, но ведь никто ещё не доказал, что это преступление действительно совершено Гиеной!

В общем, гипотезу о причастности к убийству Пэтти и Кейта Харрингтон насильника из восточного Сакраменто правоохранители из округа Ориндж благополучно задвинули куда подальше. Однако решив одну проблему, они уперлись в другую. Напомним, что Патрисия Нойфельд и Джоан Андерсон, также найденные в собственных кроватях убитыми холодным оружием, проживали на территории округа Ориндж, причём, в августе 1980 г. местные правоохранители уже имели отличного кандидата в убийцы — того самого Уилльяма Ли Эвинса, который упоминался нами немногим ранее. Логичным казалось связать этого человека со всеми схожими случаями изнасилований и убийств в округе Ориндж, во время которых преступник проникал в дома жертв и использовал для их умерщвления холодное оружие. Или хотя бы проверить его на возможную причастность к преступлениям такого рода. Однако к моменту двойного убийства в Дэна-Пойнт 19 августа Эвинс уже две недели благополучно куковал в застенках и потому никак не мог оказаться убийцей четы Харрингтон.

Вот незадача, так незадача!

Поначалу детективы службы шерифа очень деятельно взялись за расследование, однако оно быстро сошло на нет. Напомним, что обычно перед нападениями Гиены жители окрестных домов сталкивались с разного рода подозрительной активностью — кто-то бегал по задним дворам, проникал в дома и пр. Особняком отмечалась телефонная активность странных анонимов. В данном же случае ничего подобного не происходило. Никто из соседей при опросе полицейскими не заявил о каких-то необычных событиях в дни, предшествовавшие 19 августа 1980 г.

Это рождало вопрос, имевший принципиальное значение для расследования преступления. А именно: как вообще убийца мог очутиться возле дома Харрингтона? Напомним, что коммьюнити Нигэл-Шорс располагалось на довольно обширной площадке, возвышавшейся над окружающими кварталами, причём дом находился отнюдь не на внешнем периметре. Другими словами, преступнику надлежало сначала вскарабкаться по довольно крутому склону, затем преодолеть линию домов, обнесённых глухими заборами, и уже внутри коммьюнити отыскать дом Роджера Харрингтона. И сделать это надлежало на охраняемой территории. Конечно, охрана была довольно условной, мы об этом уже сказали выше, но в любом случае, сам факт наличия вооруженных охранников потенциально грозил злоумышленнику серьёзными, а главное, неожиданными осложнениями, причём как до проникновения в дом, так и уже при отходе с места преступления. Зачем неизвестному злоумышленнику понадобилось, рискуя, проникать на территорию Нигэл-Шорс, если вне пределов коммьюнити находились сотни и даже тысячи намного более доступных объектов?

Ответ на этот вопрос долгое время отыскать не удавалось. И это заставляло подозревать некую особую одержимость злоумышленника именно Пэтти Харрингтон, другими словами, казалось, что его интересовала именно она, а не любая другая более доступная мишень. Почему? Может быть, они были знакомы? Может быть, злоумышленник видел Пэтти прежде? Где, когда и при каких обстоятельствах могла произойти их встреча, если таковая действительно имела место?

Ответ на эти вопросы представлялся очень важным для расследования двойного убийства. Пэтти, как было сказано выше, одно время работала в университетской клинике, но ушла оттуда ещё до свадьбы, тем самым возможности увидеть её на рабочем месте у злоумышленника не имелось. Более того, после свадьбы Кейт и Пэтти вообще уехали из Дэйна-Пойнт на три месяца в Сан-Франциско. Поездка была связана с научной работой Кейта, который планировал специализироваться на неотложной хирургии. Получалось, что следы вели в Сан-Франциско, а это почти 700 км от Дэйна-Пойнт, и пара детективов из службы шерифа округа Ориндж отправились туда. Выяснилось, что Пэтти в Сан-Франциско не работала, никаких подозрительных контактов не имела, участницей или свидетельницей конфликтов не становилась, и зацепиться вообще было не за что. Однако в ходе командировки сам собой встал вопрос об активности Гиены, который, напомним, немало натворил дел в районе залива Сан-Фанциско. В самом городе он нападений не совершал, зато демонстрировал немалую активность в городах, расположенных неподалёку — Конкорде, Данвилле, Сан-Хосе, Сан-Рамоне. Простейшая работа с циркулем и картой указывала на то, что город Сан-Франциско вполне мог быть тем местом, где Гиена проживал во время совершения этих нападений8.

Поездка в Сан-Франциско оказалась бесплодной, однако приемлемый ответ на вопрос «чем руководствовался преступник при выборе объекта нападения?» был найден. И лежал он в плоскости, никак не связанной с обитателями дома №33381 по Коклешелл-драйв. Своеобразной причиной оказался сам дом.

Когда кому-то из детективов пришло в голову сравнить дом Харрингтона с домом в Вентуре, в которых проживали убитые в марте супруги Смит, то в глаза бросилась практически полная идентичность обеих построек. Казалось невероятным, но оба дома оказались построены по одному проекту! Единственным серьёзным отличием дома в Дэйна-Пойнт от дома в Вентуре являлись большие окна на западной стороне. Совпадение выглядело невероятным, но являлось ли оно действительно совпадением? Или же преступник, оказавшись в Нигэл-Шорс, просто увидел дом с хорошо знакомой планировкой, запомнил его и через некоторое время вернулся, чтобы реализовать свои мрачные фантазии. На территории закрытого коммьюнити он мог оказаться десятками совершенно законных способов, не привлекавших к себе внимания. Например, он мог приехать в гости к родственникам, проживавшим в Нигэл-Шорс, или появиться там для выполнения каких-либо работ в качестве строительного или ремонтного рабочего. Коммьюнити объединяло около 950 собственников, и проверить всех их гостей, родственников или приглашённых работников не представлялось возможным. Преступник, запомнив расположение знакомого дома, вполне мог вернуться спустя многие месяцы, при этом он мог даже и не знать его обитателей. Другими словами, он, скорее всего, действовал наобум, и на месте Кейта и Пэтти Харрингтон в принципе могла оказаться любая другая пара.

Это открытие укрепило версию о существовании «Ночного бродяги», но не добавило доказательств в пользу того, что таковым является Гиена.

Расследование убийства четы Харрингтон очень быстро застопорилось по вполне объективным причинам. Следствие практически не располагало информацией или уликами, способными ориентировать розыск убийцы — в распоряжении правоохранительных органов не имелось ни описания внешности предполагаемого преступника, ни сведений об автомобиле, на котором тот передвигался, не было ни отпечатков пальцев или обуви, даже с орудием преступления существовала полная неопределенность. Единственная улика, происходившая от убийцы, заключалась в следах спермы, но этого в условиях 1980 г. было слишком мало для идентификации преступника.

Уже в первых числах сентября стало ясно, что расследование обернётся очередным «глухарём», т.е. вероятность разоблачения преступника близка к нулю. Приходилось лишь рассчитывать на некое счастливое стечение обстоятельств, которое неким счастливым образом подтолкнуло бы либо самого преступника, либо близких ему людей на некие действия, способные привести к расшифровке убийцы. Такое стечение обстоятельств мог создать денежный приз, способный соблазнить человека, осведомленного о тайне убийцы, сделать на него донос.

19 сентября 1980 г., т.е. спустя ровно месяц со времени гибели Пэтти и Кейта Харрингтон, родные убитой пары собрали пресс-конференцию, на которую были приглашены репортёры основных калифорнийских ТВ-каналов и газет. На ней присутствовали Роджер Харрингтон, отец погибшего Кейта, и его братья, со стороны Патрисии присутствовали её родители — Фрэнк и Рита Бриско. В ходе мероприятия было оглашено совместное заявление, в котором содержалось обещание родственников убитых выплатить 25 тыс.$ за информацию, способную привести к обнаружению убийцы. Расчёт был прозрачен: если «Ночной бродяга» доверил кому-то свою тайну, то алчность этого человека должна была подтолкнуть его сделать заявление и конвертировать свою осведомленность во вполне осязаемый денежный бонус.

В ходе пресс-конференции журналистами были заданы многочисленные вопросы присутствовавшим представителям правоохранительных органов. Вопросы касались состояния расследования и его перспектив. Из ответов следовало, что следственные органы не произвели ни единого ареста и не до конца понимают мотив преступника.

Это было очень тяжёлое признание. Убийца мог потирать руки — ведь вечером 19 августа 1980 г. он совершил почти идеальное убийство.

Наречие «почти» в данном случае является вовсе не литературной красивостью и не выражением потребности автора придать написанному предложению мнимое глубокомыслие. Слово это следует понимать буквально. Убийство Кейта и Пэтти Харрингтон не стало идеальным, более того, именно это изуверское преступление запустило долгую цепь событий, придавших в конечном итоге этой книге смысл, цель и нравственное оправдание.

Впрочем, не станем торопиться. Давайте обо всём по порядку!