Итоги и перспективы

Итоги и перспективы

Количественные показатели деятельности МКАС в предшествующие несколько лет, которые в то же время и были годами становления новых российских участников внешнеэкономической деятельности, объективно отразили этот сложный и противоречивый процесс. В отдельные годы в МКАС поступало более пятисот исковых заявлений, что почти в два раза превышало средние показатели в восьмидесятые годы.

Резкий рост числа споров в конце девяностых годов прошлого века был связан во многом с тем, что новые российские участники внешнеэкономической деятельности не обладали опытом и знаниями, необходимыми при заключении внешнеторговых сделок; кроме того, во многих случаях отсутствовала также и традиция строгой исполнительской дисциплины. Ошибки при согласовании условий договоров и попытки «исправить» их путем уклонения от исполнения договорных обязательств, естественно, приводили к возникновению разногласий и споров с иностранным контрагентом, который, как правило, был опытнее своего российского партнера. То обстоятельство, что арбитражная оговорка должна быть непременной частью внешнеэкономического договора, довольно быстро было усвоено большинством предпринимателей, которые начали заниматься внешнеторговой деятельностью. Поэтому возникавшие споры могли быть разрешены лишь в международном арбитраже, в том числе в МКАС, если, конечно, такая возможность также была предварительно согласована контрагентами. Еще одной характерной для этого периода чертой было то, что МКАС часто приходилось иметь дело со спорами из небольших контрактов, по которым требования в арбитраж предъявлялись на незначительные суммы.

Анализ деятельности МКАС в последние несколько лет дает основание для вывода, что наступил перелом в тенденции нарастания числа споров, когда основную роль играли ошибки, ставшие следствием неопытности и невысокого профессионального уровня партнеров по международным торговым сделкам, которая была характерна для начальной стадии либерализации внешнеэкономической деятельности в России. Сейчас в международном арбитраже рассматривается меньшее количество незначительных по суммам споров, причины которых кроются в профессиональной некомпетентности контрагентов или их юридических советников, приведшей к совершению ошибок при заключении или исполнении контракта, либо в их неспособности найти альтернативный способ решения таких проблем, не прибегая к формальным методам.

С другой стороны, при сокращении в последние годы общего числа ежегодно поступающих на рассмотрение в МКАС исков, общая сумма этих исковых требований превышает имевшие место в прошлом цифры. Это может указывать на то, что теперь предъявление иска в международный арбитражный суд происходит, как правило, в том случае, когда разногласия действительно существенно затрагивают интересы спорящих сторон и разрешить их без обращения в арбитраж сторонам не удается. Часто это означает и более сложную задачу, которую приходится решать арбитрам в каждом конкретном случае обращения к ним спорящих сторон.

В последнее время показательным для деятельности МКАС является то, что на первое место среди иностранных участников арбитражных разбирательств вышли предприятия, расположенные на территории бывших советских республик, потеснив, таким образом, традиционно лидировавшие в последние годы фирмы из стран Западной Европы. В то же время заметно снизилось в последние годы число споров, в которых принимают участие предприятия из стран Центральной и Восточной Европы. Естественно, что география участников арбитражных разбирательств в МКАС отражает интенсивность торговых отношений Российской Федерации с ее зарубежными партнерами по международной торговле.

По сложившейся за предшествующие десятилетия традиции около половины из общего числа участников арбитражных процессов в МКАС составляют отечественные предприятия. Число споров, в которых участвовало бы хотя бы одно российское предприятие в качестве истца или ответчика, составляет около девяти десятых общего количества. Вместе с тем неуклонно растет число арбитражных разбирательств, где участвуют только иностранные предприятия.

МКАС продолжает оставаться безусловным лидером среди третейских судов, занимающихся рассмотрением международных споров в Российской Федерации, что, вероятно, будет иметь место и в последующие годы. МКАС за более чем семидесятилетний период своей деятельности снискал на всем постсоветском пространстве непререкаемый авторитет в качестве высокопрофессионального и заслуживающего самого высокого доверия органа по разрешению международных коммерческих споров. Тысячи разрешенных за эти годы споров могут свидетельствовать об этом.

В современных условиях Россия предпринимает немалые усилия по интеграции в мировую экономическую систему, что требует безусловного соблюдения всеми участниками этого процесса сложившихся в международном экономическом обороте правовых норм и обычаев. С этой точки зрения как российские, так и зарубежные деловые круги всегда могут рассчитывать на МКАС как на орган, который в состоянии обеспечить беспристрастное, профессиональное и соответствующее международным принципам и правилам разрешение самых сложных и запутанных споров, которые могут возникнуть в современной многообразной коммерческой практике.

Этому, безусловно, способствует то, что арбитражная практика МКАС регулярно, строго соблюдая конфиденциальность в отношении информации, которая может нанести ущерб участникам арбитражных споров, публикуется в сборниках арбитражных решений, а также освещается как в отдельных монографиях, так и в российских и иностранных периодических юридических и иных изданиях, а также содержится в электронных базах данных.[14] Таким образом, заинтересованные юридические и деловые круги имеют возможность судить о деятельности МКАС.

Говоря о перспективах, в первую очередь следует отметить, что успешное развитие международного коммерческого арбитража в Российской Федерации, в том числе и деятельность МКАС, несомненно зависит от целого комплекса как объективных, так и субъективных факторов, которые имеют как международный, так и внутренний характер и довольно тесно соприкасаются. В то же время нельзя недооценивать то обстоятельство, что МКАС существует не изолированно и его деятельность неразрывно связана с решением общих задач по совершенствованию российской правовой системы. Безусловно, работа МКАС как в зеркале будет отражать и успехи, и недостатки этого процесса.

Ценность арбитража как метода урегулирования споров, возникающих в контексте международных коммерческих отношений, была подтверждена в недавней резолюции Генеральной Ассамблеи ООН.[15] Такая оценка, безусловно, является следствием признания того, что международный арбитраж представляет собой правовой механизм, позволяющий равноправно участвовать в международном экономическом сотрудничестве всем участникам этого процесса независимо от уровня их экономического развития и политического влияния в мире.

С учетом того, что Россия уже является участником основных международно-правовых документов, относящихся к сфере коммерческого арбитража, основное внимание в данном аспекте должно быть сосредоточено на точном исполнении принятых в соответствии с этими актами обязательств. Кроме того, принятые мировым сообществом стандарты, касающиеся международного арбитража, отражены в российском законодательстве о международном коммерческом арбитраже, что также накладывает определенные обязательства, связанные с обеспечением применения этих положений в соответствии с принципами, на которых построен использованный российским законодателем международный образец.

В силу особенностей правовой природы арбитража свидетельство того, насколько в действительности соблюдаются указанные требования, обнаруживается, в первую очередь, в сфере осуществления государством судебной власти: через судебные органы государство осуществляет поддержку и контроль арбитража (третейского суда) в рамках национальной правовой системы. Поэтому трудно переоценить роль государственных судов для деятельности третейского правосудия, включая международный коммерческий арбитраж. Ведь именно государственный суд может своим решением понудить сторону, не исполняющую соглашение о рассмотрении спора в третейском суде, действовать в соответствии с этим соглашением либо придать принудительную силу решению третейского суда, когда оно не исполняется добровольно. Иными словами, позитивное понимание содержания установленных законом нормативных предписаний должно быть основной характеристикой функций, осуществляемых государством в отношении третейского суда: их центр тяжести должен находиться в сфере поддержки данного института. Выполнение государственными судами контрольных функций должно обеспечивать возможность достижения целей, ради которых существует третейское разбирательство в современном обществе, где гарантировано соблюдение конституционных прав и свобод для его членов.

При анализе и оценке ситуации, касающейся положения с применением в России законодательства о международном коммерческом арбитраже, нельзя игнорировать тот факт, что судебные дела, связанные с данной проблематикой, составляют в настоящее время весьма незначительную часть общего объема той работы, которую выполняют судебные инстанции. С другой стороны, довольно часто вопросы, которые приходится решать судам в таких случаях, представляют собой довольно сложное сочетание различных правовых аспектов, одновременно относящихся порой к таким сложным сферам права, как международное публичное и частное право, иностранное гражданское и торговое право, законодательство других стран об арбитраже. Во многих случаях необходимо также принимать во внимание арбитражные регламенты находящихся за рубежом арбитражных институтов.

Для отечественной судебной практики, особенно в начальных инстанциях, большинство вопросов, с которыми приходится иметь дело суду, когда он применяет законодательство или международные документы по вопросам международного арбитража, пока еще продолжают оставаться достаточно новыми, ранее не встречавшимися в их практике. Это касается как материально-правового содержания этих вопросов, так и процессуальных методов их решения. Естественно, что вынесению обоснованного судебного решения по таким вопросам должно предшествовать требующее немалого времени глубокое изучение судом законодательных и теоретических источников, многие из которых имеют иностранное происхождение. К сожалению, в большинстве случаев сегодня такое положение пока представляется лишь идеалом, к которому следует стремиться.

Очевидно, упомянутые выше факторы оказывают решающее влияние на то, что в настоящее время практика российских государственных судов по вопросам международного арбитража не всегда свидетельствует о стремлении поощрять или даже поддерживать третейское разбирательство, хотя широкое применение этой альтернативы разрешения разногласий может оказать существенную помощь судам в том, чтобы справиться с постоянно возрастающим объемом хозяйственных споров. Среди критических моментов, в наибольшей степени препятствующих формированию судебной практики, устойчиво благоприятной для осуществления международного арбитража и закрепления в Российской Федерации режима, отвечающего требованию точного исполнения соответствующих международно-правовых актов в данной области, могли бы быть названы следующие.

Так, после вступления в силу в 2002 году Арбитражного процессуального кодекса суды без достаточных на то оснований стали применять некоторые положения ст. 248, устанавливающей исключительную компетенцию государственных судов по делам с участием иностранцев, в частности, по спорам, связанным с недвижимостью, находящейся на территории России, к вопросу об определении допустимости третейского разбирательства («арбитрабильности») таких споров. Такая практика осуществлялась вопреки тому, что цель данной статьи АПК РФ состоит в исключении юрисдикции иностранных государственных судов по указанным в ней спорам. По сути, это поставило под вопрос действительность арбитражных оговорок в многочисленных внешнеэкономических договорах, заключенных до вступления в силу указанной нормы, и привело к недопустимой ситуации, когда контрагенты оказались лишенными возможности получить правовую защиту в рамках согласованной ими процедуры.

Необоснованность такого искусственного ограничения юрисдикции международного коммерческого арбитража представляется вполне очевидной, поскольку аналогичные нормативные положения, действующие в других странах, никогда не затрагивали данный вопрос.[16] Среди немалого числа в основном правовых аргументов, опровергающих несостоятельность такого подхода к допустимости международного арбитражного разбирательства в контексте применения указанной статьи, можно было бы ограничиться тем, который не основан исключительно на юридико-технических соображениях. А именно, если принять точку зрения о недопустимости третейского разбирательства в указанных случаях, это означало бы, что новое российское законодательство отошло от действовавшего ранее порядка регулирования международных экономических отношений, не содержавшего указанных ограничений, результатом чего было формирование практики широкого использования арбитража для рассмотрения соответствующих международных споров, что вряд ли можно признать соответствующим внешнеэкономической политике России, направленной на расширение международного экономического сотрудничества. Вместе с тем, говоря о данной проблеме, нельзя не упомянуть, что в последнее время наметилась тенденция к исправлению указанного выше положения, чему, безусловно, способствует деятельность Высшего Арбитражного Суда РФ по анализу и обобщению судебной практики.[17] Хочется надеяться, что эта тенденция приведет к созданию положения, которое будет отвечать необходимости признания значения третейского суда в сфере международного экономического и инвестиционного сотрудничества, в широком развитии которого, безусловно, заинтересована Российская Федерация в настоящее время.

Другим вопросом, где еще пока остаются серьезные проблемы, решение которых могло бы существенно помочь более широкому использованию третейского суда в России, является практика, связанная с отменой и приведением в исполнение на территории России решений российских и иностранных третейских судов по международным коммерческим спорам. Пока еще нередко имеют место случаи, когда суды в процессе реализации предоставленных им законом полномочий по контролю за соблюдением третейским судом действующего для них порядка рассмотрения споров пытаются пересмотреть по существу решение третейского суда. Фактически они используют расширительное толкование нормативных положений, которые по своей сути представляют исключения из общего правила об окончательном характере решения по существу спора, вынесенного третейским судом. Таким образом, применение ссылки на противоречие публичному порядку, которая должна носить исключительный характер, по существу становится общим правилом.

Сегодня судебная практика в России по вопросам, относящимся к международному коммерческому арбитражу, еще не стабилизировалась в достаточной мере, что, конечно, не является чем-то уникальным по сравнению с зарубежными юрисдикциями. Однако эта практика будет становиться все более предсказуемой по мере того, как она станет воспринимать сложившиеся на международном уровне подходы к решению вопросов, регулируемых законодательством о международном коммерческом арбитраже, основанном на Типовом законе ЮНСИТРАЛ, а также соответствующими международными конвенциями, к которым присоединилась Российская Федерация.

Современные информационные технологии[18], а также публикации на таких традиционных носителях, как специализированные периодические издания[19], позволяют сегодня российским судам получать в случае необходимости актуальную информацию о международной практике, которая, несомненно, сможет помочь им решать сложные вопросы, с которыми они не встречались ранее, а также сверять свои подходы с практикой зарубежных судов по аналогичным делам. Тем самым российские суды будут обеспечивать успешное решение задачи по созданию единообразного правового регулирования международной торговли, стоящей перед международным сообществом, включая Россию.

Успешное развитие практики международного арбитража, в котором должно быть заинтересовано государство, стремящееся к созданию максимально благоприятных условий для реализации имеющегося потенциала национальной экономики во внешней сфере, предполагает постоянное совершенствование законодательства в данной области. Представляется, что сейчас уже пришло время для того, чтобы проанализировать необходимость дальнейшей модернизации российского законодательства о международном коммерческом арбитраже, прежде всего с точки зрения обеспечения его эффективного применения в социально-экономических условиях, которые серьезно изменились по сравнению с началом девяностых годов прошлого века, когда принимался ныне действующий закон.

Законодательные новеллы в сфере международного коммерческого арбитража должны, сохранив отраженные в действующем законодательстве международные стандарты, дополнить их регулированием, которое позволит реализовать эти принципы более эффективно. Основой такой работы должны стать анализ как международной, так и российской практики применения законодательного регулирования о международном арбитраже, а также решений международных организаций в данной области, в частности ЮНСИТРАЛ.

Имея в виду международные корни нормативного содержания Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже», следовало бы внести в него изменения, вытекающие из принятых в 2006 году ЮНСИТРАЛ решений, касающихся Типового закона в части регулирования обеспечительных мер в поддержку арбитражного разбирательства, а также требований о форме арбитражного соглашения.[20]

Представляется, что вполне последовательным шагом с точки зрения приверженности признанным на международном уровне принципам международного коммерческого арбитража было бы расширение сферы действия Закона о международном арбитраже. В настоящее время Закон применяется только в том случае, когда спор является международным на основе субъективного критерия, т. е. когда хотя бы один из участников спора имеет свое постоянное место пребывания за границей или когда участником спора является российское предприятие, имеющее иностранный капитал. Вместе с тем Типовой закон ЮНСИТРАЛ предусматривает также и возможность применения объективного критерия для определения сферы действия Закона. Иными словами, спор признается международным, т. е. подпадающим под действие Закона, когда за границей находится место, где должна быть исполнена значительная часть обязательства, вытекающего из торгового отношения, или место, с которым наиболее тесно связан предмет спора. Такое расширение сферы применения регулирования о международном коммерческом арбитраже дало бы возможность российским предпринимателям договариваться в соответствующих случаях между собой о рассмотрении споров в порядке международного арбитража в России, в частности, в МКАС.

Важное достоинство российского законодательства, касающегося международного арбитража, состоит в том, что оно опирается на международные стандарты, выраженные в Типовом законе ЮНСИТРАЛ. В то же время при принятии в 2002 году новой редакции АПК РФ в него было включено положение (п. 5 ст. 230) о возможности отмены российским государственным судом иностранного арбитражного решения, что является отходом от принятой в современном законодательстве большинства стран концепции, подтвержденной Типовым законом ЮНСИТРАЛ, о порядке оспаривания арбитражного решения.[21] Это нормативное положение, помимо прочего, сформулированное недостаточно однозначно, придает оценке российского законодательства, в целом признающего современную концепцию международного арбитража, некий «горький привкус» непоследовательности, поскольку оно знаменует собой отступление от идеи минимального вмешательство национального суда в международный арбитражный процесс.

Вероятность применения данной статьи значительно ослабляет позиции российской стороны при согласовании арбитражного порядка рассмотрения споров с иностранным контрагентом, в значительной мере лишая ее, таким образом, возможности воспользоваться преимуществами, которые предоставляет арбитражная процедура. Учитывая названные обстоятельства, политике поощрения широкого использования международного арбитража способствовала бы отмена указанной нормы АПК РФ.

Существует еще немало вопросов, решение которых в законодательном или организационном порядке может обеспечить полноценную деятельность международного арбитража в Российской Федерации. Однако не следует забывать, что успешное развитие такого общественного института, как третейское разбирательство, включая и международный арбитраж, во многом зависит и от формирования в обществе «культуры третейского суда (арбитража)».

Такие отношения, которое могли бы характеризоваться как «культура третейского суда (арбитража)» в сфере предпринимательской деятельности, естественно, должны отражать особенности, связанные с общекультурными национальными традициями, и отвечать объективным закономерностям общественного развития в конкретный исторический период. Современное положение в сфере экономической жизни общества в России характеризуется несоответствием между материальными возможностями, оказавшимися доступными отдельным субъектам хозяйственной деятельности, и осознанием своей социальной значимости в таких условиях. Формирование нравственных понятий, которые непременно сопровождают любую общественно значимую деятельность, как правило, происходит значительно медленнее, чем накопление материальных ресурсов. Это несоответствие создает трудности в использовании инструментария, в том числе и имеющего правовой характер, который возник и приспособлен к условиям, отвечающим определенному материальному уровню общественных отношений.

Этические требования, определяющие взаимоотношения между отдельными субъектами хозяйственной деятельности, пока еще не сформировались в полной мере в предпринимательском сообществе России. Эта ситуация, естественно, довольно серьезно сказывается и на распространенном в настоящее время среди предпринимателей и обслуживающих их юристов подходе к такой достаточно сложной и тонкой материи, как третейский суд. Именно поэтому формирование «культуры третейского суда (арбитража)» имеет такое большое значение.

Если говорить о наиболее общих элементах развития такой культуры, то на начальном этапе было бы чрезвычайно важно обеспечить на практике фундаментальные идеи третейского суда. А именно, должен быть признан автономный, самостоятельный характер третейского разбирательства, оно не должно рассматриваться как некое подобие процедуры в государственном суде. При оценке полномочий арбитров должен учитываться их исключительно консенсуальный характер; суд должен уважать свободу сторон, устанавливать (до известных пределов) порядок рассмотрения их споров; процедура рассмотрения спора должна быть построена на состязательности и диспозитивности процесса, поведение участников процесса — на уважении и доверии сторон друг к другу и к арбитрам.

Представляется, что такой образ поведения должен быть характерен как для служителей Фемиды, действующих от имени государства в общении с третейским судом, так и для тех, кто осуществляет третейское разбирательство.