Вопрос 2. Формирование российской адвокатской школы в 6 0-70-е гг. XIX в. Выдающиеся представители адвокатуры.

Вопрос 2. Формирование российской адвокатской школы в 6 0-70-е гг. XIX в. Выдающиеся представители адвокатуры.

К 1886 г. присяжных поверенных в России насчитывалось немногим более 1600 человек, и группировались они в основном в трех судебных округах: Петербургском, Московском и Харьковском. Первые 27 человек стали присяжными поверенными в день торжественного открытия новых судов – 17 апреля 1866 г. В их числе были выдающиеся представители будущей адвокатуры Д. В. Стасов, К. К. Арсеньев, В. Д. Спасович, А. М. Унковский, А. Л. Боровиковский, в последующие годы – П. А. Александров, С. А. Андреевский, Ф. Н. Плевако, Н. П. Карабчевский и др. Для многих присяжных поверенных занятие правом было призванием, а не способом зарабатывать на жизнь. Гласность, состязательность суда с участием присяжных заседателей обеспечивали приток в адвокатуру образованных и талантливых людей. В. Д. Спасович на всю жизнь запомнил тот восторг, который он и его единомышленники испытали, когда к ним «явилась, точно Афродита из пены морской, другая богиня, нагая, беломраморная и не стыдящаяся своей наготы, – гласность…».

Составители Судебных уставов организовали внутреннее самоуправление адвокатурой по французскому образцу. Присяжные поверенные приписывались к Судебным палатам (ст. 356), образовывали при них особую коллегию и при составе коллегии не менее 20 человек входили в палату с просьбой о разрешении им избрать совет. После этого палата назначала одного из своих членов, который созывал присяжных поверенных и открывал общее собрание, где и производились выборы Председателя Совета простым большинством голосов (ст. 357, 360).

Совет фактически заведовал всеми делами корпорации. Поскольку советы были учреждениями новыми, то им пришлось, по свидетельству А. Ф. Кони, «выработать одновременно и приемы адвокатской техники, и правила адвокатской этики». Присяжные поверенные могли принимать на себя ведение гражданских и уголовных дел. Однако ни в том, ни в другом процессе они не пользовались монополией. В гражданском процессе вести дела тяжущихся могли частные поверенные, а также близкие родственники тяжущихся. В уголовном процессе – те же лица, а также все, кому закон не запрещал ходатайствовать по чужим делам. Это объяснялось не только традицией, но и нехваткой дипломированных специалистов.

Из положений Судебных установлений следует, что присяжные поверенные не были государственными служащими. Присяжные поверенные – это установленные в государственных интересах лица свободной профессии. Они были независимы от суда в своих действиях по ведению уголовных и гражданских дел, подчинялись только для них предусмотренному особому дисциплинарному порядку, при нарушении которого наступала определенная ответственность. В судебном заседании присяжные поверенные пользовались свободой речи, но не должны были распространяться о предметах, не имеющих никакого отношения к делу, позволять себе неуважение к религии, закону и властям. Судебная реформа не уделила должного внимания вопросу о помощниках присяжных поверенных. В Судебных установлениях лишь упоминалось, что с учреждением сословия присяжных поверенных у них могут быть помощники (по практическим занятиям).

В целом можно сделать вывод, что организация русской адвокатуры в период судебных реформ основывалась на следующих принципах, сформулированных Е. В. Васьковским:

1) совмещение правозаступничества с судебным представительством;

2) относительная свобода профессии;

3) формальное отсутствие связей с магистратурой;

4) сословная организация и отчасти дисциплинарная подчиненность судам;

5) договорное определение суммы гонорара

Создание адвокатуры стало заметным событием в общественной жизни страны. В адвокатуру устремились люди, увлеченные идеями буржуазного преобразования России. В сословии присяжных поверенных довольно быстро объединились юристы, которые по своим специальным познаниям, практическому опыту, ораторскому искусству и профессиональному таланту не уступали западным адвокатским «звездам». Составители судебных уставов выделяли в качестве основной функции адвокатской деятельности достижение принципа правды, чести и сознания нравственной ответственности перед правительством и обществом.

Петр Акимович Александров (1838-1893) по окончании юридического факультета Петербургского университета с 1860 г. в течение 15 лет занимал различные должности по Министерству юстиции. Высшей должностью, достигнутой им, была должность товарища обер-прокурора кассационного департамента Правительствующего Сената. Его административная карьера закончилась в 1876 г., когда П.А. Александров был вынужден выйти в отставку с занимаемой должности после того, как по одному из дел выступил в суде с заключением, в котором он поддержал свободу печати. В том же 1876 г. он поступил в присяжную адвокатуру. Прославился участием в нескольких политических процессах – по делу «193-х», Веры Засулич и др.

В своих защитительных речах П.А. Александров последовательно использовал логическую структуру позиции доказывания невиновности своих подзащитных, стремясь, чтобы каждый довод обосновывал предыдущий и подтверждался следующим («логическая цепочка»). Этот метод проявился при осуществлении им защиты Веры Засулич, обвиняемой в покушении на убийство петербургского градоначальника генерала Трепова. Обвиняемая в свое время узнала, что по приказу Трепова был высечен за дерзость розгами студент, находившийся под арестом за участие в студенческих беспорядках. Засулич долго ждала реакции официальных властей, но, увидев, что произвол Трепова остался безнаказанным, она вооружилась пистолетом, пришла в приемную Трепова и выстрелила в него. Защищая ее, П.А. Александров, в частности, заявил, указывая на скамью подсудимых и обращаясь к присяжным заседателям, что с этой скамьи уходили оправданными ими многие женщины, мстившие за себя, а Вера Засулич мстила не за себя – она мстила за честь и достоинство другого человека. Таким образом П.А. Александров, применяя и высказывая перед присяжными заседателями правильно сформулированные логические умозаключения, подвел присяжных заседателей к необходимому выводу о том, что его подзащитная должна быть оправдана, что и произошло в том судебном процессе.

Имя следующего выдающегося присяжного поверенного также связано с делом Веры Засулич. Сергей Аркадьевич Андреевский (1847-1918) по окончании юридического факультета Харьковского университета работал в судебно-следственных органах и достиг должности товарища (заместителя) прокурора Петербургского окружного суда. В этой должности ему было предложено участвовать при разбирательстве дела В. Засулич в качестве обвинителя. С.А. Андреевский поставил условием предоставление ему права дать оценку поступку Трепова и его личности, однако ему это было запрещено, он был вынужден выйти в отставку и в том же 1878 г. поступил в присяжную адвокатуру.

С.А. Андреевский выступал защитником Сарры Беккер, Мироновича и др. В своих речах основное внимание он, будучи общепризнанным мастером психологической защиты, уделял личности своего подзащитного, анализу обстановки, в которой тот жил, и условий, в которых подсудимый совершил (или был вынужден совершить) преступление. Подобный психологический анализ С.А. Андреевский проводил всегда ярко, убедительно, даже внушительно для присяжных поверенных.

Кроме того, в своих речах С.А. Андреевский широко использовал различные литературно-художественные приемы, украшая ими свои выступления и делая их еще более интересными для публики. Однако в тех делах, в которых требовалось применение юридического мышления и доскональное знание законодательного материала, С.А. Андреевский недостаточно готовился к выступлению в суде и иногда проигрывал дела.

Аналогичным с делом В. Засулич был связан и другой выдающийся присяжный поверенный – Владимир Иванович Жуковский (1836-1901). По окончании юридического факультета Петербургского университета он работал в судебно-следственных органах, достиг должности товарища прокурора Петербургского окружного суда и, как и С.А. Андреевский, в 1878 г. был вынужден уйти в отставку из-за отказа выступать обвинителем по делу В. Засулич и поступил в адвокатуру.

Досконально зная процессуальные и психологические особенности проведения следствия, В.И. Жуковский в своих защитительных речах основывался на критике обвинительного заключения и в судебном заседании вступал в эффективную полемику с прокурором. Кроме того, в своих выступлениях В.И. Жуковский почти всегда стремился использовать, если это было уместно, юмор, иронию, даже достаточно едкую шутку, что привлекало на его сторону симпатии аудитории и заставляло трепетать его оппонентов. Однако при этом он не всегда уделял должного внимания детальному исследованию доказательств по делу, что нередко снижало успешность его деятельности.

Как видно, упомянутые присяжные поверенные пришли в адвокатуру, имея опыт работы в следственных органах, в прокуратуре. Однако многие их коллеги приступали к адвокатской деятельности сразу по окончании юридических факультетов университетов (с соблюдением требований о прохождении стажировки), что не мешало им становиться известными адвокатами и успешно выступать в судах в защиту своих доверителей.

Так, к примеру, Николай Платонович Карабчевский (1851-1925) закончил юридический факультет Петербургского университета и в том же году пришел в адвокатуру, прослужив сначала установленные 5 лет помощником присяжного поверенного и потом став присяжным поверенным. Он выступал во многих уголовных процессах, в том числе политических, к примеру, по «делу 193-х» он защищал Брешковскую, Рогачеву и Андрееву. Также стали известны его выступления в защиту Ольги Палем, обвинявшейся в убийстве А. Довнара, Мултанских вотяков, капитана парохода «Владимир» и др. В своих выступлениях Н.П. Карабчевский всегда неуклонно проводил подробное исследование и сравнение всех имеющихся по делу доказательств, проводя их всестороннее исследование в интересах своих подзащитных.

В частности, защищая О. Палем, обвиненную в убийстве своего бывшего сожителя А. Довнара, Н.П. Карабчевский провел подробный допрос матери убитого, г-жи Шмидт, выступавшей в качестве свидетеля, несмотря на то, что она высказывала в своих показаниях крайне нелицеприятные слова о его подзащитной как о падшей женщине, на содержание которой убитый должен был тратить большие суммы денег. Подобное выступление матери убитого не могло не произвести сильного впечатления на присяжных заседателей. Однако после допроса г-жи Шмидт Н.П. Карабчевский представил суду подлинные письма г-жи Шмидт О. Палем, написанные в то время, когда она жила с ее сыном. В этих письмах мать Довнара поручала заботам О. Палем своего младшего сына. Основываясь на этих подлинных письмах, Н.П. Карабчевский доказал, что обвиняемая не была падшей женщиной и вместилищем всех пороков, опровергнув, таким образом, показания самой Шмидт. Представив также доказательства того, что содержание О. Палем в сравнении с оплатой карточных долгов убитого представляло меньшую статью расходов, Н.П. Карабчевский добился оправдания своей подзащитной, показав, что для нее поведение Довнара, бросившего ее, было сильным психологическим ударом, в силу которого она совершила убийство. В результате блестяще проведенной Н.П. Карабчевским защиты Ольга Палем была присяжными оправдана.

Как и Н.П. Карабчевский, другой присяжный поверенный, весьма известный и среди современников, и в настоящее время Федор Никифорович Плевако (1842-1908) так же пришел в адвокатуру сразу по окончании юридического факультета Московского университета. Как и С.А. Андреевский, Ф.Н. Плевако был признанным мастером психологической защиты, однако при этом он умел исключительно тонко создавать нужный ему психологический настрой присутствующих в зале судебного заседания, в первую очередь – присяжных поверенных, не с помощью научных теорий по психологии (как С.А. Андреевский), а обращаясь к мотивам, понятным самим присяжным заседателям. Благодаря этому он неоднократно блестяще выигрывал дела. В его выступлениях, основанных на знании всех обстоятельств дела, психологический анализ проводился в доступной для слушателей форме, весьма доходчиво для них, сами речи отличались большой психологической глубиной и житейской мудростью, и все это существенно повышало воздействие речей Ф.Н. Плевако на присутствующих. В качестве примеров можно привести его речи в защиту священника, обвинявшегося в расхищении имущества, и в защиту пожилой женщины, укравшей чайник стоимостью 30 копеек.

К примеру, по делу по обвинению Кострубо-Корецкого и Дмитриевой первого защищал Ф.Н. Плевако, последнюю – А.И. Урусов. Основываясь на том, что Кострубо-Корецкий занимал важную должность, А.И. Урусов призывал присяжных поверенных подвергнуть наказанию сильного человека, не уважавшего закон и суд и желающего отвести от себя наказания с помощью своего должностного положения, и пощадить слабого, имея в виду свою подзащитную, которая, по ее словам, находилась в полной зависимости от Кострубо-Корецкого. Напротив, Ф.Н. Плевако, защищая Кострубо-Корецкого, призвал присяжных заседателей быть объективными и проявить свою силу справедливо, а не только для того, чтобы покарать сильного человека, обвиненного в совершении преступления.

Упомянутый при изложении приведенного судебного примера Александр Иванович Урусов (1843-1900) так же пришел в адвокатуру по окончании юридического факультета Московского университета. В своих защитительных речах он, как и С.А. Андреевский и Ф.Н. Плевако, использовал метод психологической защиты, давая характеристику личности своего подзащитного и обстоятельств, приведших его к совершению преступления. В своих выступлениях А.И. Урусов часто вступал в резкую полемику с процессуальными оппонентами, стараясь вовлечь их в спор и таким образом смешать их позицию. Однако в тех случаях, когда ему не удавалось вовлечь оппонентов в спор и заставить их отвечать на его выпады, спор в правовой плоскости далеко не всегда был успешен для А.И. Урусова. Наиболее эффективными были выступления А.И. Урусова в тех случаях, когда в первую очередь требовалось обращение к эмоциям слушателей, а не основательная подготовка.

Наряду с указанными лицами российскую адвокатуру достойно украсили Константин Константинович Арсеньев, Владимир Николаевич Герард, Владимир Данилович Спасович, Константин Федорович Хартулари, Николай Иосифович Холев и многие другие присяжные поверенные.