Уголовно-правовая наука[218]

Наука уголовного права как неотъемлемая составляющая правовой науки выступает и в качестве системных знаний различного характера, соотносимых с уголовным законом в его становлении, развитии и реализации, и в качестве социального феномена, подлежащего изучению. Иными словами, уголовно-правовая наука – это субъект познания и объект познания.

Необходимость уголовно-правовой науки для общества очевидна. Но объектом познания уголовно-правовая наука оказывается реже, чем это необходимо. Ее осознание не всегда происходит достаточно корректно на основе взвешенных и проверенных суждений.

Между тем получение научного знания об уголовном праве – это весьма сложный процесс, осуществляемый – преимущественно профессионально – многими субъектами, имеющими различные взгляды и установки. Ошибки науки зачастую корректируются практикой, но все равно дорого обходятся обществу, сказываясь на формировании правосознания, подготовке кадров и непосредственно на реализации уголовно-правовых предписаний.

Именно поэтому перед профессиональным сообществом стоят задачи осмыслить роль уголовно-правовой науки в новых условиях жизни общества, глубже познать ее природу, предмет, вывести социально значимые следствия из понимания и состояния науки как процесса институционального характера, проанализировать ее связи с иными правовыми и неправовыми науками, обсудить место уголовно-правовой науки в обществе.

Нужно сразу понять, что решение этих задач возможно только путем обсуждения, ибо оно отягощается включенностью исследователей в уголовно-правовую науку, их позициями, самооценкой, самой сложностью существующих проблем.

С учетом такого положения ниже выделяется ряд проблемных ситуаций понимания и развития уголовно-правовой науки и приводятся некоторые связанные с ними соображения.

Основный посыл состоит в понимании науки уголовного права как сферы деятельности, процесса познания и составляющей информационной основы уголовно-правовой борьбы с преступностью. Принимается, что уголовно-правовая наука – лишь часть общественного сознания.

Это и объясняет необходимость ее постоянного осмысления и развития.

В этой связи выдвигаются несколько гипотез, которые являются исходными положениями дальнейшего анализа.

Природа, функции и практическая роль уголовно-правовой науки объективно определяются тем, что все действия и решения, связанные с уголовным правотворчеством и применением уголовного закона и являющиеся содержанием профессиональной работы в сфере действия уголовного права, должны быть основаны на максимально надежных методиках познания, поддаваться проверке и оценке, быть понятны обществу и профессионалам.

Научной признается обобщенная и систематизированная информация, необходимая и пригодная, для того чтобы:

а) повышать эффективность уголовного права, постоянно адаптируя его к изменяющейся социальной среде и вызовам времени;

б) углублять понимание гражданами механизма действия уголовного закона, т. е. того, как написанные людьми тексты переходят в решения и действия и каковы их издержки и полезность;

в) расширять, улучшать методики, приемы, навыки профессиональной работы с уголовным правом.

Содержание уголовно-правовой науки и смежных источников знания включает в себя огромный объем разнородных социальных, экономических, правовых и иных сведений, предполагает наличие надежных способов (методик) работы с ними, а также достаточную квалификацию лиц, являющихся субъектами познания.

Уголовно-правовая наука представляет собой сферу и процесс профессиональной деятельности, ядром которой должен быть постоянный мониторинговый поиск оптимальных уголовно-правовых решений и критика неэффективных решений. Такого рода деятельность хотя и осуществляется только специалистами, но ее результаты предназначены самому широкому кругу адресатов. Поэтому нужно постоянно анализировать, как, в каком объеме и какую научную информацию об уголовном праве получают различные группы населения, властные структуры; как они ее перерабатывают в установки, решения, лоббизм, т. е. контролировать тем самым прямые и обратные связи с обществом.

Уголовно-правовая наука должна быть осознанно включена в систему социального отражения феномена преступности и борьбы с ней, прежде всего в социально-правовое мышление, осуществляемое в процессе социального дискурса. Она должна занимать здесь особое место; выступая как инициирующий, контрольный и конституционно лояльный институт. Наука побуждает к осознанию социальных процессов и оценивает его результаты.

Во всяком случае уголовно-правовая наука не может функционировать в отрыве от уголовно-правовой общественной мысли и уголовно-правового дискурса, сложившихся в стране в данный исторический период.

Это значит, что уголовное право как отрасль (и уголовная политика) реально находится под влиянием общества. На ее содержание влияют позиции субъектов социальной деятельности, правильные или неправильные. Они в значительной степени определяют собой доводы, мнения и гипотезы, которые обычно именуют наукой уголовного права и наукой в целом.

Таким образом, целостное, хотя и противоречивое, понимание уголовного права является результатом общесоциального уголовно-правового дискурса, т. е. всех суждений в обществе, правильных или неправильных, об уголовном праве; уголовно-правовая наука – это лишь специфический, профессиональный инструмент получения знания о нем, включенный в систему иных источников знания.

Уголовно-правовая (как и в целом правовая) наука в каждый период своего существования должна анализировать свою пригодность к решению стоящих перед ней задач. Оценка пригодности, а соответственно и полезности уголовно-правовой науки включает в себя:

• определение своего действительного, а не мнимого места в социальном отражении, т. е. предмета исследований, реальных возможностей влияния на практику, специфичности, действительности, технологичности и содержания выдаваемой адресатам информации (иногда должна быть тщательно отделена от публицистики, агитации и пропаганды, решения стандартных задач и проч.);

• выяснение соответствия деятельности, объявляемой научной, и ее результатов принятым в данный период стандартам (методология, методика, аргументация, стиль, нейтральность и проч.);

• анализ полноты использования необходимой информации;

• осознание механизма и эффективности воздействия науки на общественную жизнь и общественное благо, включая ее влияние через учебный процесс.

Понятие, признаки и современное состояние уголовно-правовой науки

В советской и российской уголовно-правовой литературе всегда единодушно уголовно-правовая наука рассматривалась как самостоятельная отрасль правовой науки, общественной науки и науки в целом. В уголовно-правовой литературе понимание науки как специфической сферы деятельности преимущественно основано на представлениях, сложившихся в XVIII в. в эпоху Ренессанса и развитых в теории марксизма, хотя собственно возникновение правовой науки связывается в некоторых работах с возникновением и развитием еще римского права.

В целом понимание уголовно-правовой науки основывается на признании суверенности научного познания, возможности установления истины и соответственно верификации высказываемых суждений, высокой социальной значимости науки при явно или неявно выраженных разногласиях относительно различий между естественными и общественными науками.

Вместе с тем в XXI в. существуют по меньшей мере две проблемные ситуации, связанные с пониманием уголовно-правовой науки и ее местом в обществе.

Первая – состоит в определенном размывании науки уголовного права, снижении ее стандартов и обвинениях в стагнации научного знания.

Вторая – связана с игнорированием роли уголовно-правовой науки, невостребованностью научных суждений, объяснений, предложений уголовной практикой.

Разрешение этих проблемных ситуаций – сложный и длительный процесс. Наименее продуктивными могут быть взаимные обвинения. Необходим анализ гносеологических, организационных, ресурсных и иных факторов, соотносимых с уголовно-правовой наукой.

Принципиально понятие уголовно-правовой науки может основываться на понятии науки, принятом в советском и российском науковедении и внутри отдельных отраслей науки. Кратко наука определялась как «сфера человеческой деятельности, функция которой – выработка и систематизация объективных знаний о действительности; одна из форм общественного сознания». При этом наука включает как деятельность по получению нового знания, так и ее результат – картину мира.[219] В российской и зарубежной науковедческой, философской, социологической современной литературе можно обнаружить сотни других исходных, иногда противоречащих друг другу, информативных определений науки, включая специальные определения отраслевых наук. При всех расхождениях, однако, наука понимается как процесс выработки некоторой системы суждений, обладающих способностью объяснять изучаемые явления и предсказывать эффективные способы обращения с ними с учетом закономерностей либо возможных вариантов развития, таких как:

а) процесс институционального характера;

б) как перерабатывающая информацию система;

в) как совокупность суждений, отвечающих определенным требованиям.

Понятия, которые даются в учебниках и иных систематизирующих работах, не всегда должны исчерпывающе раскрывать суть обозначенного ими явления. Однако понятие уголовно-правовой науки есть определение предмета изучения данной отрасли науки как самостоятельной составляющей общественного сознания.

Подчеркнем еще раз. Понятие науки определяет не предмет данной науки, но предмет знаний о науке, поскольку наука, на которую тратятся ресурсы и от которой общество ожидает информации, необходимой для снятия, а не увеличения социальной неопределенности, должна постоянно осмысливаться, оцениваться по различным ее параметрам.

Исходя из этого, следует признать, что распространенные в уголовно-правовой литературе определения понятия науки уголовного права являются неполными. В них отсутствуют по меньшей мере указания:

а) на признаки науки, отличающие ее, например, от публицистики, обыденных суждений;

б) процесс получения тезауруса, содержание науки и ее институты;

в) функции науки и ее современную роль в социальном контексте. Рассмотрим это подробнее.

Признаки науки уголовного права

Игнорирование признаков науки позволяет признавать научными любые относящиеся к уголовному праву суждения. На наш взгляд, такой подход вводит в заблуждение адресатов или потребителей информации, которую обязана производить наука, поскольку это приводит к утрате профессиональных стандартов и смешению различных источников информации. Уже говорилось о том, что уголовное право и уголовный закон являются объектом социального познания, реализуемого различными субъектами и объектами, различными способами. В романах Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, в выступлениях политиков, проповедях служителей церкви содержатся различные представления об уголовном законе, но в науку уголовного права они, как правило, не входят, как не входят в нее и различного рода публицистические выступления лиц, имеющих ученые степени и звания.

Признаки уголовно-правовой науки, на наш взгляд, следует подразделить на характеризующие:

а) предмет науки;

б) продукт науки;

в) процесс научной деятельности.

Выделив для особого рассмотрения в соответствии с традицией предмет науки уголовного права, обратимся к ее продуктам и затем к ее институциональной характеристике как процесса.

Продуктом или результатом уголовно-правовой науки как процесса являются имеющие различную форму научные суждения, каждое из которых и все они вместе должны по меньшей мере претендовать на то, чтобы соответствовать принятой профессиональным сообществом системе исходных посылок различного уровня – вписываться в сложившуюся систему научного знания, основываться на проверяемых методиках и быть проверяемыми, поддаваться восприятию всеми заинтересованными участниками научного обсуждения либо иными адресатами научной информации; обладая способностью продуцировать новую информацию, способную в конечном счете влиять на поведение самых различных адресатов уголовного закона, включая наблюдателей его действия.

Это означает, что продукт уголовно-правовой науки должен обладать признаками относимости к уголовному закону, соответствия принятым стандартам, т. е. аргументированности, проверяемости, пригодности к использованию для объяснения социального поведения или управления им, иначе – полезности.

Ниже будет подчеркнуто, что эти признаки в определенных случаях, прежде всего, при оценке квалификационных работ, приобретают нормативно-правовой характер.

Это объясняет возрастание практической необходимости разделять в потоке информации:

а) собственно продукты уголовно-правовой науки, т. е. научное ядро, которое образует системы суждений, обладающих свойствами научных знаний;

б) опытно-методические (инструктивные) суждения, которые могут быть исходными в учебном процессе, профессиональном обучении;

в) эмпирическую информацию, используемую для получения либо формулирования суждений;

г) наконец, идеологические и обыденно-правовые компоненты, отражающие мнения заинтересованных лиц, которые они не считают нужным или не могут приводить в соответствие с профессиональными стандартами.

Такой подход должен быть положен в основу требований к информации и оценке информации, содержащейся в публикациях, которые по тем или иным причинам принято включать в корпус уголовно-правовой науки. Тогда можно различать, с одной стороны, пожелания авторов, отражающие их комплексы либо политические взгляды, а с другой – научные суждения, которые отвечают некоторым профессиональным требованиям либо стандартам.

Профессиональные стандарты продукта, естественно, требуют глубокого и всестороннего анализа. Выскажем некоторые суждения в виде примера.

Например, научные суждения применительно к предложениям о совершенствовании уголовного закона в соответствии с признаваемыми в «хорошей научной практике» стандартами, видимо, должны предусматривать: выявление и описание проблемной ситуации, порождающей необходимость изменения действующего закона, что предполагает установление каузальной связи между основаниями онтологического характера (материальными, духовными, виртуальными и проч.) и решением; обоснование выбора предполагаемого предписания на основе взвешивания различных вариантов; необходимость обоснования определенных юридико-технических средств его формулирования и перевода в текст; расчет позитивных и негативных последствий на основе сравнения; опровержение возможных аргументов и др.

Отклонением от стандартов, пусть в виде своеобразных обычаев профессионального оборота, является «перегрев» сообщения риторикой, недоказанными броскими обвинениями, ссылками на такие источники, например, о совершении тех или иных деяний, которые сами по себе надежными не являются.[220]

Признаки научной деятельности как институционального процесса

В принципе любой социальный субъект имеет право создавать тексты, которые могут рассматриваться как продукт уголовно-правовой науки. Но это лишь формальное допущение. В действительности признаками процесса научной деятельности в рамках уголовно-правовой науки являются:

а) наличие институтов, обеспечивающих получение необходимой информации, создание организационных условий, поступление материальных ресурсов и подготовка кадров;

б) существование научных коммуникаций, обеспечивающих обмен сообщениями, их оценку и конкуренцию на рынке идей;

в) развитие механизмов и каналов воздействия науки уголовного права на социальную практику.

Проблемы нормативного понимания науки уголовного права

Для дальнейшего обсуждения на основе приведенных соображений попытаемся сформулировать нормативное определение науки уголовного права.

Уголовно-правовая наука – это осуществляемый преимущественно на институциональной основе процесс получения полезных информационных продуктов об уголовном правотворчестве, правоприменении и правореализации, о действующих на них факторах и полученных результатах с целью обеспечения оптимальной уголовной политики, соответствующей осознаваемым социальным потребностям.

Это длинное и в общем неуклюжее определение. Но оно, кажется, описывает предмет науковедческого подхода к науке уголовного права, т. е. указывает на то, что следует подвергать анализу и оценке. Говоря кратко, наука уголовного права – это соответствующая профессиональным стандартам профессионально осуществляемая практика получения и систематизации обоснованной и выходящей за пределы обыденных сведений информации, пригодной для обоснования и совершенствования уголовно-правовых решений.

Или еще короче: это процесс, институты, база необходимой и полезной информации.

Практические следствия из такого понимания уголовно-правовой науки

Существуют по меньшей мере две ситуации, в которых выдвигаются юридические требования к информации.

Одна из них, близкая к нормативному определению научных знаний, связана с определением в ст. 57, 58 УПК РФ эксперта и специалиста как лиц, обладающих специальными знаниями. Знания – это воспринятая информация, а она по смыслу ст. 57, 58 УПК РФ должна быть специальной, особой. В данном случае законодатель легитимировал возможность правовой оценки информации.

Прямо же относятся к уголовно-правовой науке требования к диссертационным работам, дающим право на признание некоторого особого статуса как субъекта науки, причем именно по обозначенной специальности, а также сформулированные недавно требования к источнику или форме предварительного представления научной информации для ознакомления и обсуждения ее адресатами (список ВАК РФ).

Эти требования устанавливают минимальный перечень идентификационных признаков научной, разумеется, и уголовно-правовой информации.

Как известно, в этот перечень входят актуальность, новизна, использование необходимых методологии и методики, практическая значимость.

Нетрудно видеть, что эти требования к продукту научной деятельности направлены в сущности на соблюдение стандартов (обоснованность) и обеспечение полезности (новизна и практическая значимость).

Не вполне отчетливо выражены признаки предмета исследования. Они неявно вытекают из требований к обоснованности суждений и предполагают – что крайне важно, – необходимость аргументации суждений на собственной основе научной отрасли.

Существующее положение позволяет сделать ряд выводов. Прежде всего требования к продуктам и процессу науки представляют собой укоренившиеся реалии. Далее, они нуждаются в обсуждении с науковедческих позиций, поскольку и содержательно и формально они практически научной критике не подвергались.

Наконец, существование и соблюдение этих требований под угрозой серьезных санкций, состоящих в объявлении результатов работы ничтожными, ставят вопрос о необходимости и возможности разработки иных, возможно, более мягких требований к другим направлениям науки уголовного права и их продуктам.

В частности, это касается удостоверения фактических аргументов, соблюдения конституционной лояльности, соответствия выводов специальным знаниям и прочих, несомненно, нуждающихся в обсуждении нормативных требований.

Оценка возможностей современной уголовно-правовой науки

Они могут быть описаны:

а) по характеру и интенсивности влияния научных сообщений и иных продуктов науки как в целом на позиции общества в сфере контроля над преступностью, так и в особенности на уголовную политику и практику уголовно-правовой борьбы с преступностью;

б) по объему и содержанию наполненной информации, т. е. суждениям об объекте и предмете науки, ее полезности, пригодности для оптимизации уголовно-правовой борьбы с преступностью.

В литературе теоретическая оценка возможностей уголовно-правовой науки осуществляется на основе анализа ее целей и функций.[221]

Вместе с тем и российская и зарубежная уголовно-правовая наука стоит перед необходимостью решения ряда практических проблем.

Оценка возможностей уголовно-правовой (и иных правовых) науки меняется под влиянием общих процессов развития общества и науки. В частности, в сфере науки это развитие теории познания, эпистемологии, гносеологии и необходимость новой оценки того направления философии, которое именуется диалектическим материализмом. Происходит имеющий огромное значение переход от так называемого сциентизма к более сдержанному пониманию того, что объявляется наукой. Причины этого, кратко говоря, таковы.

Первая причина – саморазвитие науки приводит к переоценке ее возможностей. Правильно или нет, но наука уже не рассматривается как воплощение разума, способного оптимально регулировать поведение людей. Чаще высказываются мнения, по которым наука скорее анализирует последствия неверных решений, чем предлагает верные.

Как пишет отечественный исследователь В. Ю. Кузнецов: «Всякое научное знание носит, согласно Попперу, гипотетический характер, подвержено неизбежным ошибкам (фаллибилизм) и хотя не может быть полностью и окончательно подтверждено, но зато вполне может быть избавлено от заведомо ложных (фальсифицированных) положений».[222]

Вторая причина – уголовно-правовая наука в свое время не выполнила прогностическую функцию и не была готова к внезапным для нее социальным переменам.

Третья – реальный спрос на научные знания в сфере уголовного права резко упал. Социальная практика уже не ссылается в сфере борьбы с преступностью на превосходство науки над другими методами социального познания и не декларирует необходимость «внедрения в практику научных достижений».

Наконец, подлежит осознанию и тот факт, что философские и иные основания уголовно-правовой науки сами стали предметом ожесточенных дискуссий. Бесспорный, пожалуй, тезис марксизма о практике как критерии истины пока что указывает на крайне спорный характер многих утверждений, на которых до сих пор основывается уголовно-правовая наука. Это требует специального рассмотрения, и прежде всего в сфере теории познания. Сейчас трудно сказать, является ли сложившаяся наука в уголовно-правовой сфере наиболее оптимальным и надежным способом получения и переработки информации, имеющей отношение к уголовному закону, либо им оказывается неотрефлексированный практический опыт.

Во всяком случае, стоит осторожнее относиться к броским утверждениям о том, что наука уголовного права России всегда выполняла решающую роль в законотворчестве, что усилиями ученых было обеспечено проведение реформы уголовного законодательства,[223] либо о том, что наука начинается там, где она говорит законодателю «нет», не переоценивая значимости собственных суждений.

Такого рода взгляды не просто отдают саморекламой, но и противоречат действующей Конституции РФ, возможно, невольно принижая роль законодателя и народа России.

Разумеется, из этого следует не отрицание, а необходимость уточнения роли науки уголовного права и как института, и как совокупности суждений, имеющих наличные и потенциальные смыслы, представляющие продукт, полезный обществу. Это уточнение может состоять в указании на возможности уголовно-правовой науки перерабатывать и делать пригодными для использования в нуждах уголовного права данные других наук, построении технологически оптимальных моделей уголовно-правовых предписаний и проч.

Одновременно – и это весьма важно – уточнение возможностей уголовно-правовой науки связано с ее отказом от формирования общеполитических суждений, оценок и установок. Вопрос, в частности, о выборе между рыночной и планово-распределительной системой в экономике – не дело уголовно-правовой науки, тем более что рассуждения на эту тему нередко лишь компрометируют научных работников, плохо представляющих, о чем они рассуждают.

Регулирующая функция науки уголовного права

Продукты науки уголовного права; ее послания обращены к широкому кругу субъектов социальной практики: законодателю, обществу; центрам влияния в обществе, референтным группам, прямым адресатам норм, различным заинтересованным субъектам. Уголовно-правовая наука существует именно для того, чтобы обеспечить в конечном счете принятие ими оптимальных социальных решений в данной сфере. Отсюда наряду с уточнением возможностей уголовно-правовой науки настоятельно необходимо принципиальное повышение спроса на ее результаты, на ее продукты, значение которых не подрывается необходимой самокритикой.

Использование уголовно-правовой науки объективно ограничивается:

а) правильно или ложно понятыми интересами различных социальных групп, что убедительно обосновано марксизмом;

б) состоянием правовой аномии в экономической, социальной и духовной сферах;

в) сложностью объекта объяснения, в особенности механизма уголовно-правового регулирования, и субъективно – состоянием правоприменительной практики, ее кадровым, ресурсным и институциональным обеспечением.

Таким образом, спрос на научные уголовно-правовые суждения в значительной степени зависит от состояния общества и не обусловлен логикой самой науки: субъекты уголовно-правовой применительной практики профессионально подготовлены неодинаково и в разной степени ориентируются на глубинные интересы страны.

В связи с этим возникает ряд специальных проблем. Это баланс свободы и практической ориентации уголовно-правовой науки, оценка и подготовка продукта и проч.

Обеспечение социальной и профессиональной пригодности продукта уголовно-правовой науки

Необходимость в этом также представляет собой следствие современного понимания уголовно-правовой науки как практической поведенческой науки. Именно поэтому вопросы анализа возможностей науки и интенсификации спроса на ее результаты в напряжении свободы творчества и ожиданий практики должны дополняться разработкой проблематики пригодности научного продукта.

Пригодность продукта уголовно-правовой науки рассматривается как наличие реальной возможности его использования для снятия информационной неопределенности относительно действия уголовного права, либо – и это наиболее важно – возможность преобразования научных рекомендаций в уголовно-правовые решения.

Здесь, конечно, невозможно обсуждать вопрос о пригодности отдельных продуктов уголовно-правовой науки к использованию. Цель постановки этого вопроса исчерпывается допущением того, что должны быть разработаны особые требования:

а) к эмпирической информации, которая может быть использована как аргумент;

б) к объяснению, лежащему в основе правотворческих проектов; рекомендациям, представляющим некоторый, пусть мягкий, алгоритм деятельности, и проч.

Это обосновывается с науковедческих позиций.

Свобода научного творчества и ожидания практики

Напряжение между этими полюсами существует не только в отечественной науке.

В. Хассемер – авторитетный правовед и судья Конституционного суда ФРГ отмечал, что уголовно-правовая наука не может ликвидировать напряжение между свободой науки и ее связанностью, т. е. напряжение между конституционными гарантиями и ожиданиями общества; оно не должно и желать ликвидации такого напряжения, но исходить из него.[224]

Наличие этого напряжения, на наш взгляд, разрешается по двум направлениям.

Первое – это соблюдение того, что разумно называть конституционной лояльностью. Можно спорить, должна ли в основе уголовно-правовой науки лежать какая-либо идеология, но несомненно, что институциализированная наука должна, как и уголовный закон, основываться на действующей Конституции РФ.

Действительно, конституционная лояльность уголовно-правовой науки может быть без особых тонкостей охарактеризована как уважение к действующей Конституции, предполагающее возможность формирования своих суждений на основе свободного доступа к необходимой информации, руководствуясь принятыми методиками без постороннего давления.

В принципе функционирование и развитие науки должно быть избавлено от деформирующего влияния различных внешних факторов. Исторический опыт ориентации на ведомственные интересы, псевдоидеологические постулаты, отсутствие свободной конкуренции в жестко структурированной системе (издательские приоритеты, система разрешений и проч.) принесли колоссальный вред не только науке, но и стране в целом.

Вместе с тем научная деятельность является профессиональной по своей природе. Так или иначе она оплачивается различными социальными группами либо обществом в целом и, наконец, производит информационный продукт (тексты, услуги), которые должны, как и любой другой продукт, соответствовать некоторым общим и специальным требованиям. Но главное, возможно, состоит в том, что наука уголовного права изучает часть такого социального феномена, как «право», которое в принципе должно исключать и административный произвол. Право, по определению, имеет некоторые качественные свойства. Различие между правом и «неправом» должно всегда учитываться правовой наукой в целом и уголовно-правовой в особенности. Предложение кастрировать людей, совершивших те или иные деяния, не соотносится с правом, хотя формально оно в ряде стран признается законным, каким когда-то считался нормативно-правовой акт об ответственности членов семей изменников Родины и проч.

Уже в силу этих обстоятельств автор, декларирующий свое участие в научном дискурсе, должен производить тексты, отражающие конституционную связанность права. Он должен либо подчиниться некоторым требованиям научного сообщества, либо объявить об аргументированном отходе от этих требований, в частности изменении методов познания, смены парадигмы, недоверии к аргументам определенного характера, о выборе публицистического жанра вместо научного и проч.

Второе направление должно состоять в разработке форм и методик представления практике научной информации. Здесь много спорных вопросов. Современное состояние криминологии, редко выходящей за рамки официальной статистики, вряд ли делает своевременным введение криминологической экспертизы. Но система научных заключений была бы полезной.

Дело в том, что уголовно-правовая наука входит в группу практических поведенческих наук. Любое утверждение, вводимое в структуру уголовно-правовой науки, влечет или должно, по характеру этой науки, влечь поведенческие и статусные последствия. К ним, в частности, относятся социальные издержки различного характера, психологические изменения, перераспределение властных функций и проч.

Чтобы обосновать допустимость или необходимость предлагаемых изменений, уголовно-правовая наука в целом и отдельные суждения самостоятельного характера должны представить методологические и социальные предпосылки, прежде всего легитимирующие предполагаемое состояние уголовного закона, содержать в себе характеристику спроса на данное изменение, выявлять новую технологию реализации уголовно-правовой новеллы и ее последствия и проч.

Такой подход может быть реализован только в рамках определенных процедур, имеющих институциональные основания. Отсюда, например, важно определить некоторые процедуры обязательного представления уголовно-правовых экспертных заключений по рассматриваемым предложениям, предпринять усилия по развитию инфраструктуры уголовно-правовой науки в части доступности и сохранности ее содержания, усилить внимание к соблюдению профессиональных стандартов, обеспечить поступление субъектам научных исследований во всяком случае такой информации, которая является открытой по действующему закону.

Необходимость развития условий функционирования науки уголовного права. Это еще одно следствие из понимания природы уголовно-правовой науки. Соответствующие запросы должны быть сформулированы в рамках и на основе уголовно-правовой науки. Уголовное право – отрасль публичного права, активно реализуемая преимущественно публичной властью.

Поэтому в обязанности публичной власти и общества в целом по отношению к уголовно-правовой науке входят:

а) обеспечение доступа к эмпирической информации;

б) создание инфраструктуры научной деятельности, необходимых ее условий;

в) обязательный учет научных суждений, представляющих господствующее мнение либо его обоснованно опровергающих.

Таким образом, уголовно-правовая наука должна обеспечиваться в публично-правовом порядке как ресурсоемкий, во многом существующий на деньги налогоплательщиков механизм, цель которого состоит в обеспечении своими возможностями специальных потребностей общества.

Кажется несомненным, что уголовно-правовая наука различным образом определяет собой как этап уголовного правотворчества, так и применение уголовного закона, выполняя при этом и внутринаучные функции. Возможности и состояние уголовно-правовой науки должны оцениваться реально, способствовать принятию организационно-ресурсных решений. Нельзя опровергнуть тот факт, что все профессионально работающие в данной сфере юристы должны необходимым образом оплачиваться, своевременно получать исходную информацию, иметь возможность ее перерабатывать и публиковать полученные результаты.

Состояние современной уголовно-правовой науки

Во многих странах состояние уголовно-правовой науки оценивается как неудовлетворительное, хотя при этом используются различные аргументы и различаются причины и степень неудовлетворенности. В самом деле, исследователям трудно, указывая на кризис уголовного права, признавать высокий уровень развития уголовно-правовой науки.[225]

Вместе с тем оценка современного состояния уголовно-правовой пауки в любой стране представляет собой интеллектуально и, возможно, даже психологически трудную задачу, о чем говорилось уже применительно к оценке научности публикации.[226] Субъект оценки – повторим – обычно участник научного процесса, и ему сложно непредвзято оценивать его состояние, во всяком случае, не объявляя себя политическим противником действующего правопорядка и сохраняя конституционную лояльность.

Примером являются споры о состоянии науки уголовного права, развернувшиеся в 2006–2007 гг. на страницах журнала «Уголовное право»; профессор А. В. Наумов в связи с одним из выступлений академика В. Н. Кудрявцева и ссылаясь на ряд учебников и монографий выразил несогласие с оценкой современного состояния отечественной науки уголовного права как находящейся в кризисе.[227] В ответ В. Н. Кудрявцев высказал «мнение, что наша современная уголовно-правовая наука нуждается в серьезной модернизации», указав, в частности, что уголовное право «крайне нуждается в глубоком анализе демографии, статистики (не только судебной), а также в социологических и психологических исследованиях…». Кажется очевидным, что оценки высказанных позиций должны формироваться на основе характеристики нерешенных вопросов и анализа релевантных эмпирических данных.

При таком рассмотрении учитывалось, что традиционно в советском общественном мнении, уголовно-правовой литературе состояние уголовно-правовой науки оценивалось по ее связи с практикой. Как правило, хотя и не вполне всерьез, считалось, что «наука отстает от практики» и, соответственно, должна ее догонять.

Сейчас, поскольку в научной работе нуждается общество, основательно стоит с иных позиций обсудить некоторые критерии оценки состояния уголовно-правовой науки, несмотря на всю сложность и психологическую опасность этого предприятия.

Эмпирические данные. Их собирание представляет собой крайне сложную задачу, поскольку должно обеспечить репрезентативность выводов. Тем не менее ее нужно решать, по возможности избегая субъективных оценок. В данном случае в основу высказанных ниже соображений положены результаты работы над библиографией уголовного права и контент-анализ научных текстов, в ходе которого выделились ключевые понятийные обороты, отражающие предмет исследования, в возможной степени содержание оценок, проектов, преимущественно решения о криминализации и декриминализации, используемые при этом аргументы, а также те ссылки на работы, которые подтверждают или сопровождают аргументы авторов.[228]

Приведем некоторые результаты контент-анализа. Было проанализировано 100 текстов, из них двадцать монографий. При оценке отдельных уголовно-правовых запретов ключевыми являются обороты «ошибка законодателя», «отсутствие квалифицированных признаков», «порочная и опасная практика», «повысить санкции»; методически неверный взгляд; волюнтаристское вмешательство (отечественного законодателя); давление приверженцев умиротворения преступников; финансовая, материально-техническая немощь российского государства; попытка властных структур в обход закона блокировать смертную казнь; невиданная эксплуатация законопослушного населения и проч.

Предмет науки уголовного права

Характеристика проблемы. Характеристика предмета уголовно-правовой науки обычно включается в ее понятие. Однако логика развития уголовно-правовой науки и, главное, практика требуют конкретизации общего понимания предмета и, возможно, изменения похода к нему лишь на основе анализа природы науки уголовного права и вытекающих из нее следствий. Только затем может быть выявлено на основе мягкого консенсуса:

а) чем должна заниматься наука уголовного права и какая информация может быть ее продуктом;

б) какова специфика предмета этой науки по объему, содержанию, стабильности, пригодности продукта, кругу адресатов;

в) как влияет определение предмета на использование научных результатов.

При этом важно анализировать не столько то, что есть предмет, а то, каким он должен быть. Именно так и только так реализуются цели уголовно-правовой науки.

Определение предмета уголовного права в литературе. Оно дается различным образом. В Курсе уголовного права кафедры МГУ сказано, что предмет науки уголовного права включает:

а) комментирование, иначе доктринальное толкование уголовного закона;

б) разработку рекомендаций для законодательства и правоприменительной практики;

в) изучение истории уголовного права;

г) сравнительный анализ отечественного и зарубежного права;

д) разработку социологии уголовного права.[229]

Получается, что предмет науки подменяется описанием процесса и функций научного исследования. Более точно определение Б. В. Волженкина, по мнению которого в предмет науки уголовного права входят:

1) история уголовного права;

2) действующее уголовное право;

3) уголовная политика;

4) международное уголовное право и уголовное право зарубежных государств.[230]

Эти компоненты раскрываются им по ряду направлений, причем, разумеется, наибольший интерес представляет действующее уголовное право как составляющая предмета науки уголовного права.

Здесь предполагается исследование уголовного законодательства – догмы права как доктринального толкования уголовного закона, так и изучения «жизни» права, его функционирования, выполнения им охранительной и регулятивной функций, т. е. изучение реальных уголовно-правовых отношений, реальных преступлений и реальных мер уголовно-правового воздействия.

Аналитический подход проводится во многих странах СНГ, в частности украинскими специалистами в области уголовного права. М. Н. Бажанов особо подчеркивает, что предметом науки уголовного права является не только уголовное законодательство, но и практика его применения.[231]

В целом приведенные позиции правильные. Однако характеристика предмета науки уголовного права все же должна быть более полной.

Особенности предмета науки уголовного права. Они связаны с природой уголовного права и состоят, на наш взгляд, в следующем:

а) собственно в предмете уголовного права, так как «реальная жизнь» и способы получения информации о ней постоянно меняются;

б) предмет науки уголовного права создается развитием уголовного права и самой наукой уголовного права; эти два обстоятельства иногда используются как аргументы против признания исследований уголовного права наукой;

в) даже догматическое изучение действующего уголовного права приводит к необходимости учета самых различных факторов (например, баланс централизации и запрета нарушений конкуренции на рынке при толковании ст. 178 УК РФ); отсюда споры о предмете уголовного права, известные как конфликт классической и социологической школ;

г) уголовное право и его контекст крайне чувствительны социально, политически и экономически. Как сформулировал профессор В. Хассемер: «Запреты и наказания – это также политика, публично-правовой медиум нормативного понимания наших фундаментальных жизненных интересов и границ свободы. И такое понимание особенно важно для науки стран, находящихся в переходе от системы к системе, пусть даже с входом в стабилизацию; отсюда острейшая полемика, приводящая к подмене предмета уголовно-правовой науки политологией или, того чаще, обыденным сознанием, которое распространяется на все»;

д) предмет науки уголовного права реально существует как деятельность, т. е. технология реализации уголовного права, затраты на нее и последствия, превращенные в социальные изменения – статусные, поведенческие и иные;

е) наконец, предмет науки вариативен, он предполагает выбор между продуктами науки, предлагаемыми его альтернативами.

Структура предмета уголовно-правовой науки

Предмет уголовно-правовой науки в силу своих особенностей охватывает:

а) основания легитимации уголовного закона;

б) юридико-технические средства его действия;

в) реализацию монополии государства на осуществление наиболее острых видов насилия на основе закона и в строгом соответствии с ним.

Но и такая характеристика структуры предмета науки уголовного права является лишь ориентирующей. Она нуждается в дополнении указанием на общие критерии формирования структуры предмета. Ими являются:

а) феномен внешнего для науки мира, так или иначе влияющего на состояние уголовного законодательства и практику его реализации, т. е. общее для науки начало целесообразности и относимости знания;

б) способность науки уголовного права производить обоснованную информацию на своей основе и в своих целях, т. е. начало компетентности.

В этом смысле предметом науки являются будущее и настоящее уголовного права, взятое в единстве.

Прежде всего наука обращена собственно к уголовному законодательству и праву как некоторой, представленной для исследования данности, сложившейся исторически. Возникает иллюзия, частично приобретающая природу презумпции, что предметом науки являются только нормы действующего уголовного права и формальное описание их истории. Но ведь и само право, в известном смысле представляя собой результат уголовно-правовой науки, меняется и должно меняться дальше.[232] Поэтому подлежит решению старый вопрос: что же является материальной (информационной, социальной) основой развития уголовного права как в сфере правотворчества, так и в сфере правоприменения?

На наш взгляд, необходимо рассматривать предмет науки уголовного права на двух уровнях: материальном – как реальное поведение и нормативном – как созданный обществом феномен-артефакт. Артефактом являются:

а) законодательство в стадии формирования и разработки;

б) действующее законодательство;

в) практика применения законодательства;

г) нормативные факторы легитимации применения закона;

д) система правовых норм как объективное уголовное право;

е) язык уголовного закона и права;

ж) наличные и возможные приемы применения уголовного закона;

з) последствия реализации уголовного закона.

За этими элементами предмета «скрываются» реальные, существующие явления, образующие содержание уголовно-правового поведения. Они включаются, вводятся в предмет науки уголовного права при его целостном и поэлементном изменении путем создания новых артефактов или изменения существующих. Так, вначале по логике познания исследуется деяние как реальный волевой и интеллектуальный процесс. Данные о нем оцениваются и переводятся в уголовно-правовую доктринальную модель деяния, которая воплощается в законодательную форму преступления, не теряя, а отражая реальные свойства проявляющегося вовне отношения человека к окружающему миру.

Двухуровневый подход к предмету уголовно-правовой науки принципиально важен. В любом компоненте существования уголовного закона в статике и динамике либо выявлении потребности в нем при любом объеме работы с ним обязательно следует определять:

а) каким онтологически является регулируемое поведение;

б) какие его свойства, параметры соотносимы с возможным уголовно-правовым запретом на социальном и индивидуальном уровнях;

в) какие связи возникают между запретом и иными нормами (нормативные связи), нормами и субъектами (субъектные связи).

Приведем пример. В принципе вполне возможно неосторожное изъятие чужой вещи с целью ее использования как своей. Но это деяние не является кражей в уголовно-правовом смысле. Здесь совершенно очевидна разница между тем, что происходит и что запрещается. Возможно ли точно также подстрекательство, совершенное неосторожно? В обыденном смысле вполне возможно, и такую возможность приписывают нередко телепередачам и проч. Но в уголовном законе такое психическое воздействие запретным не является либо является в строго описанных границах.

В действительности онтологический подход неявно реализуется в уголовном праве, но, разумеется, не всегда достаточно.

Возраст учитывает психофизиологические особенности человека; разграничение изнасилования и иных действий сексуального характера основаны на понимании поведенческих реалий; необходимая оборона, уклонение от различных уплат стремятся к этому. Но в то же время очень неясны в науке уголовного права представления, например, о реальных состоянии и характере связей между участниками преступной деятельности, специфике психических процессов при совершении деяния и т. д.

Разнообразие форм существования явлений, входящих в предмет уголовного права, и порождает необходимость анализа их относимости к предмету. Относимость многих проявлений реальности к уголовному праву создается содержанием и применением уголовного закона. Вопрос о такой относимости прежде всего решает законодатель, и его решения далеко не всегда представляют собой рациональную легитимацию закона.

Поэтому именно предмет науки уголовного права не может быть определен как нечто постоянное, во всяком случае, если он охватывает реальную жизнь.

Постоянно решается вопрос о его конкретном содержании, о том, что – повторяем – должно изучаться методами и методиками науки уголовного права.

Например, относительно новыми составляющими предмета науки уголовного права должны, вероятно, быть:

• экономический анализ уголовного закона и правоприменения (издержки, альтернативные издержки, полезность, факторы поведения и проч.);

• перераспределение публичной власти и проблематика основных прав и свобод человека и гражданина;

• технологичность уголовно-правовых предписаний; предсказуемость решений; снижение риска нарушений законности и проч.

Систематизированностъ уголовно-правовой науки. Здесь возникает часто упускаемая из виду проблема соотношения системности и вытекающего из нее требования систематизации научного знания и его мозаичность. Элементы предмета уголовного права и соответственно науки уголовного права по своей природе во многих случаях, если не всегда, не существуют как нечто системное, как находящееся в жестких связях. Исследуемые феномены – противоречивы, мозаичны, неоднородны. Это определяет в принципе как возможность и разумность судейского усмотрения, так и сложность легитимации уголовного права. Примером является назначение наказания. Невозможно (в принятом смысле этого слова) научно обосновать истинность или хотя бы то, что называют действительностью, выводов о наказании.

Это же относится ко второму уровню предмета уголовно-правовой науки, т. е. к юридическим конструкциям, реализующим цели уголовного закона. Сложности здесь связаны с тем, что уголовный закон содержит лишь некоторые условия применения уголовного закона, нуждающиеся в дополнении. Так, предписания о субъекте преступления относятся лишь к некоторым его сторонам, необходимым, но недостаточным и, возможно, проблемы закона впоследствии будут устранены.

Наиболее существенно влияя на уголовно-правовую науку, начало мозаичности проявляется в Особенной части УК РФ. Например, предписания о мошенничестве вовсе не охватывают все виды обмана, направленного на приобретение чужого имущества или права на него. В процессе биржевой торговли это особенно хорошо видно. Участники торгов побуждают своих партнеров к ошибочному поведению, играя на повышение, снижение акции, т. е. там, где закон или обычаи делового оборота предполагают определенную степень осмотрительности, уголовная ответственность за обман отпадает.

Методы уголовно-правовой науки

Характеристика проблемы. Она охватывает процесс познания, т. е. динамику науки, систему процедур и поведенческих актов, которые собственно обеспечивают соответствие продукта науки ее функциям и целям.

Здесь основной является проблема целостного изучения специфики уголовно-правового научного познания, которое не может быть сведено к перечислению частных методов.

Любое утверждение, как известно, в науке уголовного права должно поддаваться верификации и выдерживать испытание фальсификацией.[233]

В принципе это обеспечивается корректным использованием корректных методов. Но вся история философии и общественных наук, отнюдь не только марксизма, свидетельствует о том, как часто обманываются такие ожидания, что, к сожалению, относится и к истории уголовно-правовой науки.

Понятийный аппарат. Его целесообразно рассматривать, начиная с сопоставления методологии, методов и методик.

Эти три понятия можно считать ключевыми для процесса познания предмета науки уголовного права. В традиции российского права они наряду с предметом идентифицируют отрасли права и, естественно, соответствующие отрасли правовой науки.

Методология – учение о методах, имеющих цель – получение научных знаний.

В современной уголовно-правовой литературе категория методологии наполняется различным содержанием, иногда охватывая процесс познания в целом.[234]

Скорее всего, это допустимый подход, но он всякий раз требует разъяснения собственной позиции. На наш взгляд, под методологией науки понимают систему предпосылок, которые предопределяют исследовательские установки, позиции, цели и применяемые методы.

Несколько метафорично методологию можно в узком смысле рассматривать как учение о преобразовании системно более высокого знания в содержание – для данного случая – науки уголовного права:

Методы науки уголовного права. Они опираются на методологические основания уголовного права, на предзнание, но по своему назначению представляют способы и приемы получения в рамках уголовно-правового знания информации, которая может получить статус научной.

Совокупность (система) таких методов, следовательно, должна представлять собой рабочий инструментарий уголовного нрава, основанный на его природе и задачах и служащий их реализации. Традиционно в литературе пишут о методах, используемых наукой уголовного права и указывают на необходимость их переоценки.[235] Исходя из этого, указывают на социологический, догматический, сравнительно-правовой и другие методы. Иные авторы пишут о способах толкования закона как о чем-то отдельном от юридико-технической методики.

Вместе с тем складывается впечатление, что характеристика методов, даваемая в литературе по уголовному праву, является во многом декларативной и фактически не реализуется в текстах, объявляемых научными.

Общая проблема, на наш взгляд, состоит в неспецифичности методов исследования, неразработанности их технологии и невыявленности информационного потенциала. Отсюда сведение уголовного права как отрасли знания к догматике, замешанной на идеологии, декларируемому стремлению к усилению законности и эффективности.

Методика в данном случае рассматривается как выделенная по субъекту применения, объекту и цели познания совокупность профессионально признанных приемов и способов получения эмпирических и теоретических суждений, необходимых для решения задач, связанных с пониманием, объяснением, развитием и реализацией уголовного законодательства. Проще говоря, методика – это технология познания предмета уголовно-правовой науки. Субъекты научных методик – преимущественно профессионалы, но их могут использовать публично-правовые структуры, социальные группы, индивиды, которые также должны осознавать уголовное право.

Современное состояние профессиональных групп, в частности субъектов уголовно-правовой науки, делает это особенно необходимым. Встречающиеся иногда ориентации в политике, этике, религии, пренебрежение профессиональными стандартами не могут вызвать у граждан особенного доверия к суждениям юристов.

Методика уголовно-правовой науки по своему содержанию занимает некоторое промежуточное положение между методологией науки как «предзнанием» о познании, которое задается в рамках общих социальных процессов вне и внутри уголовно-правовой науки, и рабочими методиками деятельности по применению уголовно-правовых норм, которые, опираясь на науку и практику, входят в структуру профессиональной деятельности следователя, судьи, защитника, прокурора и проч.

Научные и профессиональные методики (и отдельные методы) с этой позиции объединяет их технологическая направленность, ориентация на потребности общества, необходимость соблюдения профессиональных требований и эффект рационализации деятельности субъекта, снижения степени неопределенности и обеспечения предсказуемости уголовно-правовых решений.

В частности, уголовно-правовые методики должны учитывать, что по существу вся перерабатываемая при их применении информация должна быть выражена в уголовно-профессиональной форме или быть пригодной для этого.

Включение методических предпосылок в теорию уголовного права. Эти предпосылки, предопределяя развитие уголовного права и науки уголовного права, должны быть преобразованы в способы понимания, правовые подходы, а затем в уголовно-правовые суждения (и решения). Как предзнание их можно рассматривать в качестве системы запретов и заветов, т. е. позитивных норм наиболее общего характера. Сами по себе без преобразования в уголовно-правовые суждения элементы методологии не являются аргументами при решении специальных вопросов в рамках действующей системы.

Основной проблемой уголовно-правовой науки является осознание тех методологических предпосылок, которые могут в ее рамках рассматриваться как соотносимые с ее предметом и выполняющие программирующую либо предопределяющую функцию. Долгие годы с этим не было никаких осложнений. «Методологией всей советской общественной науки, – писал профессор А. А. Пионтковский в 1970 г., – является материалистическая диалектика».[236] Полемика вокруг подобных тезисов не велась.

Подрыв монизма, превращение диалектики в предмет острых дискуссий, неспособность больших систем в философии объяснять реальные социальные процессы приводят к необходимости либо аргументировано защитить то, что именовалось материалистической диалектикой, либо в соответствии с одним из положений марксизма вспомнить, что процесс познания, а значит, и развитие методологии бесконечны и их критерием является практика.[237]

Таким образом, можно выделить два компонента перевода методологии в содержание уголовно-правовой науки. Первый – это собственно осознание и принятие некоторого направления, учения, суммы положений. Оно включает в себя:

а) признание их истинными либо действительными, т. е. имеющими познавательную силу;

б) уяснение релевантности к уголовному праву и связи с уголовно-правовой наукой.

Второй компонент предполагает:

а) построение механизма перевода системно более высоких суждений в уголовно-правовые;

б) собственно перевод методологии в уголовно-правовую науку;

в) осознание способов проверки полученных результатов.

В частности, принятие принципа историзма как методологической предпосылки определяет, говоря несколько обобщенно, соотношение стабильности и изменчивости уголовного законодательства, роль контекста развития уголовного закона и в то же время позволяет анализировать выводы исторической школы права.

Использование методов науки уголовного права. Оно определяется потребностями науки и практики, а также, по-видимому, массой иных менее, на первый взгляд, существенных факторов.

С ориентацией на использование некоторого круга методов связывается, например, известная полемика между так называемыми классической и социологической школами. В современной исследовательской практике они рассматриваются линейно, т. е. отдельно друг от друга, причем различным методам приписываются, что в целом правильно, различные возможности получения информации.

При определенной интенсивности применения этих методов полученная информация преобразуется в самостоятельные отрасли знания различного статуса, в частности, в социологию права и криминологию, судебную статистику, философию права и уголовного права.

Таким образом, понимаемое использование методов уголовно-правовой науки полезно и не вызывает принципиальных возражений. Это подтверждается реально широким, хотя не во всех случаях квалифицированным использованием социологического, сравнительно-правового и иных методов, описание которых довольно подробно дается в правовой и уголовно-правовой литературе.

Вместе с тем, как это подчеркивалось В. Н. Кудрявцевым в упоминавшейся оценке состояния уголовно-правовой науки, остаются открытыми вопросы, связанные с кругом методов, собиранием статистической, социологической и иной информации и ее преобразованием в уголовно-правовые, научные суждения, привязанные к определенным объектам и целям познания.

Это порождает необходимость для дальнейшей характеристики научного познания обращаться к методикам и школам уголовно-правовой науки.

Методики уголовно-правовой науки. Как уже отмечалось, они отличаются от практических методик и предназначены для получения, использования и проверки информации, которая может быть признана наукой.

Методики наряду с методологическими предпосылками и методами, как уже отмечалось, образуют технологию познания. Но здесь еще большую роль, чем при решении чисто практических задач, таких как выбор и легитимация релевантных к деянию уголовно-правовых норм, уголовно-правовая квалификация деяния, индивидуализация наказания и проч., играют интуиция, склонность к повествовательному, либо проблемному, инструментальному, либо «объяснительному» мышлению. При этом на процессе научного исследования сказывается установка на признание или отрицание «авторитетных» суждений, стереотипное воспроизведение чужих мнений и проч. Это, например, проявляется в использовании цитат – отрывков из чужих работ. Они могут применяться как свидетельство разработанности проблемы либо как аргументы, и выбор между этими способами меняет научные методики.

Методики научного познания поэтому большей частью представлены как структурные образования юридического мышления в целом и уголовно-правового в частности, соотносимые со всем предметом науки либо с разрешением некоторых, не всегда жестко определенных проблем.

Предлагается следующая структура методики уголовно-правовой науки:

а) приемы переработки либо включения методологических оснований уголовного права, что выражается в формировании либо принятии некоторых парадигм, определяющих специфический уголовно-правовой подход и правовые позиции исследователя;

б) методики выявления проблемных ситуаций и формирования задач научного исследования;

в) методики отражения фактической основы исследования;

г) методики объяснения правовых явлений (текстов, невербализованных описаний);

д) методики расчета последствий (эффективность, полезность, издержки).

По другим критериям можно выделить:

а) методики понимания и преобразования текста (образующие преимущественно статический, догматический компонент уголовного права);

б) методики изучения взаимосвязей между нормами, возникающими при реализации уголовного права, т. е. функциональный подход; методики уяснения природы уголовного права, что включает понимание его задач, целей наказания, тенденций развития;

в) методики инструментальной характеристики механизма действия уголовного закона и проч.

Такое понимание совокупности методик, как можно полагать, отражает предмет уголовного права и содержание стоящих перед наукой задач.

Следовательно, методики уголовно-правовой науки целесообразно разрабатывать и использовать именно как технологии понимания предмета и накопления знаний о предмете. В эти технологии могут включаться самые различные, разумеется, соответствующие правилам хорошей науки, приемы и способы работы с информацией.