Тема 3. Принципы третейского разбирательства
Тема 3. Принципы третейского разбирательства
В теории права под принципами права понимаются основные начала правового регулирования, отражающие социальные представления об идеале, в соответствии с которым и необходимо регулировать общественные отношения. Выражая общие закономерности права и распространяя свое действие на всю сферу правового регулирования, равно как и на все субъекты регулируемых отношений, правовые принципы скрепляют нормативную систему, обеспечивают ее самодостаточность.
В свою очередь принципы третейского разбирательства представляют собой фундаментальные правовые идеи о третейских судах. Принципы третейского процесса образуют своего рода систему, которая обеспечивает функционирование института третейского разбирательства. Эта система должна быть логически непротиворечивой; принципы должны коррелировать между собой, а в своей совокупности — обеспечивать стабильность системы третейского разбирательства, целостность и согласованность ее внутренних элементов.
При принятии Закона о третейских судах законодатель нормативно закрепил систему принципов, на основе которых осуществляется третейское разбирательство «внутренними» третейскими судами.
К таковым отнесены следующие принципы: законности, конфиденциальности, независимости и беспристрастности третейских судей, диспозитивности, состязательности и равноправия сторон.
Между различными принципами третейского разбирательства существует тесная взаимосвязь. В некоторых случаях взаимодействие различных принципов обеспечивается едиными процессуальными конструкциями. Так, принцип независимости третейских судей и принцип конфиденциальности третейского разбирательства обеспечиваются нормой, зафиксированной в п. 2 ст. 22 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» и устанавливающей, что третейский судья не может быть допрошен об обстоятельствах, которые стали известны ему в ходе третейского разбирательства. Тесная связь существует между такими принципами, как диспозитивность и состязательность (это, впрочем, традиционно для соотношения указанных принципов), что обеспечивает гибкость и развитие процесса, в том числе и третейского процесса.
Среди принципов третейского разбирательства следует отметить те принципы, которые являются общеправовыми, и принцип, который характерен собственно для сферы третейского разбирательства. Все нормативно закрепленные принципы третейского процесса, за исключением принципа конфиденциальности, являются общеправовыми. Их истоки лежат в плоскости конституционного права и даже находят свое воплощение в Конституции РФ. Кроме того, указанные принципы реализованы и в сфере гражданского судопроизводства, обеспечивая функционирование государственных судов (судов общей юрисдикции и арбитражных судов).
Вместе с тем следует отметить, что действие этих принципов в сфере третейского разбирательства несколько отличается от их функционирования в сфере государственного судопроизводства.
Принцип законности
Законы и иные правовые акты, принимаемые в России, не должны противоречить ее Конституции. Этот постулат является предпосылкой реализации принципа законности во всех сферах государственной и общественной жизни.
Принцип законности представляет собой многоаспектное социально-правовое явление, которое помимо прочего находит свое выражение в требовании того, чтобы все без исключения физические и юридические лица, а также органы власти и должностные лица соблюдали и исполняли законы, принимаемые государством. В то же время принцип законности предполагает такие юридические механизмы, которые позволяют пресекать все нарушения закона независимо от того, кто является нарушителем.
Что касается деятельности третейских судов, то таковая может строиться исключительно на строгом соблюдении принципа законности. Это означает, что третейское разбирательство споров, во-первых, дозволяется государством, а во-вторых, оно должно основываться на применении норм материального и процессуального права.
Нормативными источниками для разрешения споров должны являться правовые акты, принимаемые в Российской Федерации. Кроме того, в качестве источника деятельности третейского суда выступают нормы, сформулированные договором, заключенным сторонами. При этом, в силу особенностей третейского разбирательства и исходя из частноправовой природы третейского суда, нормы договорного характера имеют приоритет перед нормами, установленными в законе. Однако нормы договорного права, применяемые третейским судом, не должны вступать в противоречие с императивными нормами законодательства. Так, к примеру, стороны могут сами определить число судей, которые будут рассматривать спор. Закон не ограничивает количество третейских судей, которые могут быть избраны сторонами, однако в соответствии с предписанием Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» их число должно быть нечетным (п. 1 ст. 9). Нарушение сторонами этой императивной нормы (т. е. избрание сторонами четного числа судей) повлечет недействительность соответствующего третейского соглашения и нелегитимность состава третейского суда, принимающего решение по разбираемому правовому спору со всеми возникающими отсюда негативными последствиями (возможность оспаривания решения третейского суда, невозможность приведения его к принудительному исполнению).
Принцип конфиденциальности
Принцип гласности (открытости, публичности), с одной стороны, и принцип конфиденциальности (закрытости), с другой стороны, являются своего рода антитезой, противостоящими принципами, на которых может основываться судебный процесс. Как следствие, направленность правового регулирования судебных процедур и сам тип судебного разбирательства в значительной степени предопределяются тем, какой принцип — гласности или закрытости — лежит в основе соответствующей нормативной системы.
В определенных, строго ограниченных случаях законодательство всех государств допускает закрытые процессы государственных судов. Как правило, это делается для обеспечения интересов несовершеннолетних, сокрытия интимных подробностей жизни людей, для сохранения государственной и коммерческой тайны и в других подобного рода случаях. Таким образом, принцип конфиденциальности, закрытости судебного процесса является исключением из общего правила о публичности судебных процедур.
В то же время, регулируя третейское разбирательство, т. е. судопроизводство, осуществляемое частными лицами, законодательство практически всех развитых государств фиксирует в качестве одного из основополагающих начал его деятельности принцип конфиденциальности.
Содержание принципа конфиденциальности третейского разбирательства предполагает, во-первых, что третейский судья не вправе без согласия сторон или их правопреемников разглашать сведения, ставшие известными ему в ходе третейского разбирательства, и, во-вторых, что третейский судья не может быть допрошен в качестве свидетеля о сведениях, ставших известными ему в ходе третейского разбирательства.
Принцип конфиденциальности формулируется в ряде взаимосвязанных норм, сосредоточенных в нескольких статьях Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации»: ст. 18, 22 и п. 4 ст. 27. Вместе с тем общераспространенное содержание принципа конфиденциальности, как это видно из вышеизложенных суждений, несколько шире, нежели то понятие конфиденциальности, которое содержится в действующем законе. Анализ представлений о конфиденциальности позволяет сделать вывод о том, что этот принцип подразумевает несколько аспектов.
Во-первых, конфиденциальность третейского разбирательства по общему правилу исключает гласность третейского разбирательства. Это означает, что, если стороны не предусмотрят иного, третейское разбирательство в силу Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» должно быть закрытым. Никакие третьи лица (включая журналистов, представителей общественности и т. п.) не вправе требовать обеспечения их присутствия на заседании третейского суда или доступа к материалам разбираемого третейским судом дела. Что касается круга лиц, которые вправе присутствовать на заседаниях третейского суда, то к таковым относятся сами третейские судьи, а также участники третейского разбирательства. В некоторых случаях регламенты третейских судов предусматривают, что помимо указанных лиц в заседании третейского суда, если иное не предусмотрено соглашением сторон, могут участвовать работники третейского суда, например секретари, обеспечивающие протоколирование судебного заседания.
Во-вторых, в силу конфиденциальности третейские судьи и работники третейского суда не вправе разглашать сведения, которые стали доступны им в ходе разбирательства спора, переданного на рассмотрение третейского суда. Составляющими элементами этой обязанности соответствующих должностных лиц и работников третейского суда являются обязанность обеспечить закрытость информации, представленной в третейский суд, обязанность отказать любому лицу, не являющемуся участником-третейского процесса, в предоставлении такой информации, обязанность не разглашать информацию по собственной инициативе.
И, в-третьих, принцип конфиденциальности подразумевает, что третейские судьи не могут быть допрошены органами следствия и судом относительно той информации, которая стала им известна в ходе третейского разбирательства. Эта новелла Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» особенно важна в условиях российского общества и его правовой системы. Свидетельский иммунитет третейского судьи распространяется на все виды судопроизводства (гражданское, уголовное, административное, арбитражное). По своей значимости указанная норма приравнивается к тем правилам, которые установили запрет допрашивать родственников о действиях их близких, а также воспретили получать соответствующую информацию от священнослужителей, которым такая информация стала известна во время исповеди, от адвокатов и нотариусов.
Что касается такого аспекта конфиденциальности, как закрытость или открытость третейского разбирательства, то норма о характере судебного разбирательства определяется самими участниками спора. И в этом смысле закрытый характер заседания третейского суда не является обязательным правилом для сторон. Участники третейского процесса обладают правом самостоятельно определять, будет ли заседание открытым или закрытым. И только в том случае, если соответствующее правило не сформулировано самими сторонами, третейский суд рассматривает дело в закрытом заседании.
Принцип независимости и беспристрастности третейских судей
Независимость и беспристрастность судей как принцип организации разбирательства спора присущи как государственному судебному разбирательству, так и третейскому разбирательству и в этом смысле являются общим принципом юрисдикционной системы. Хотя третейские суды и не входят в судебную систему, однако цели третейских судов в общем совпадают с целями деятельности государственных судов — обеспечение защиты нарушенных или оспоренных гражданских прав путем справедливого, законного и эффективного разрешения гражданско-правовых споров.
Независимость третейских судей обеспечивается рядом юридических механизмов. В частности, в соответствии с п. 2 ст. 22 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» третейский судья не может быть допрошен в качестве свидетеля о сведениях, которые стали известны ему в ходе третейского разбирательства.
Нельзя согласиться с высказанными в литературе взглядами, согласно которым третейский судья рассматривается в качестве представителя сторон.[4] Подобного рода теоретическая оценка правового положения третейского судьи предопределяет направленность правового регулирования третейского разбирательства, основанного на зависимости третейского судьи от участников третейского процесса. Однако очевидно, что зависимость третейского судьи от стороны (скажем, определяемая наличием трудового соглашения между третейским судьей и участником спора) лишает его возможности принять беспристрастное и справедливое решение по делу. Следовательно, такой подход к оценке статуса третейского судьи подрывает принцип независимости и беспристрастности арбитров.
Принцип диспозитивности
Принцип диспозитивности является одним из основополагающих начал как гражданского процессуального права, так и третейского разбирательства. Существо данного принципа заключается в предоставлении сторонам, участвующим в судебном разбирательстве, права самостоятельно распоряжаться своими как материальными, так и процессуальными правами.
Большинство юристов рассматривает процессуальный принцип диспозитивности как продолжение, развитие гражданско-правового (материального) принципа диспозитивности.[5] Таким образом, исходной точкой понимания диспозитивности является ее интерпретация в гражданско-правовой плоскости, в которой диспозитивность понимается как основанная на нормах этой отрасли права свобода субъектов гражданских правоотношений осуществлять свою правосубъектность и свои субъективные права в соответствии со своим усмотрением в пределах, установленных законом.[6]
Вместе с тем принцип процессуальной диспозитивности по своему содержанию не равен принципу материальной диспозитивности, хотя и является его продолжением, развитием.
В процессуальном смысле принцип диспозитивности дает возможность стороне по собственному усмотрению реализовывать принадлежащие ей процессуальные права, вплоть до отказа от такого права. К примеру, в соответствии с п. 4 ст. 23 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» ответчик вправе представить истцу и в третейский суд отзыв на исковое заявление, изложив в нем свои возражения против иска. Однако ответчик может и не представлять такие возражения. При этом непредставление ответчиком возражений против исковых требований не может рассматриваться как признание требований истца. Диспозитивность поведения ответчика в данном случае обеспечивается отсутствием прямых негативных процессуальных последствий, обусловленных выбором им того или иного варианта поведения.
С содержательной точки зрения (т. е. с точки зрения наполнения процессуальными возможностями) диспозитивность в гражданском процессе уже, нежели диспозитивность при третейском разбирательстве. Более широкое содержание принципа диспозитивности в третейском процессе по сравнению с содержанием «гражданско-процессуальной диспозитивности» проявляется в различных аспектах третейского разбирательства. Так, в третейском процессе принцип диспозитивности может быть более гибко реализован до того, как начнутся собственно судебные процедуры: стороны выбирают не только третейское разбирательство как способ разрешения спора, но и форму третейского суда (постоянно действующий третейский суд или третейский суд для разрешения конкретного спора — ad hoc), место третейского разбирательства, осуществляют выбор кандидатур судей, определение правил третейского разбирательства и т. д. Подобного рода возможности немыслимы в сфере гражданского процессуального судопроизводства, где тяжущиеся стороны хотя и опираются на принцип диспозитивности, однако не обладают таким широким спектром правомочий самостоятельно определять свои процессуальные права и обязанности.
Более широкое содержание принципа диспозитивности в третейском процессе по сравнению с гражданским процессуальным правом проявляется и в том, что по отдельным аспектам судебного разбирательства гражданского дела в государственном суде законодатель устанавливает императивные нормы, которые не допускают какого-либо усмотрения участников процесса, в то время как аналогичные вопросы в третейском процессе решаются диспозитивно, в соответствии с усмотрением сторон. Таковы, например, правила о языке. Так, в арбитражном процессе установлено императивное правило, согласно которому судопроизводство в арбитражном суде ведется на русском языке (ст. 12 АПК РФ), а в гражданском процессе зафиксирована норма, в соответствии с которой гражданское судопроизводство ведется на русском языке — государственном языке Российской Федерации или на государственном языке республики, которая входит в состав Российской Федерации и на территории которой находится соответствующий суд (ст. 9 ГПК РФ). В то же время в третейском разбирательстве допустимо разбирательство спора на том языке, согласие о котором достигнуто в результате усмотрения сторон (ст. 21 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации»).
В некоторых своих проявлениях диспозитивность третейского разбирательства аналогична тем процессуальным средствам, в которых находит свою реализацию диспозитивность в гражданском (арбитражном) процессе. Так, к примеру, как в третейском, так и в гражданском процессе истец самостоятельно определяет фигуру ответчика или ответчиков, формулирует исковые требования, изменяет, уменьшает или увеличивает размер исковых требований в соответствии с процессуальными правилами, определяет предмет доказывания и круг доказательств, подлежащих представлению в суд.
Принцип состязательности
Процессуальный принцип состязательности, как и принцип диспозитивности, своими истоками имеет материально-правовую плоскость. Двигателем третейского процесса в конечном счете оказываются конфликтующие материально-правовые интересы.
Вместе с тем реализация принципа состязательности в третейском разбирательстве несколько отличается от того, каким образом этот принцип реализуется в гражданском (арбитражном) судопроизводстве. Объясняется это тем, что если в гражданском процессе источником нормативного выражения состязательности являются законодательные положения, то в третейском процессе в качестве нормативного источника, при помощи которого наполняется содержание принципа состязательности, выступают не столько нормы закона, сколько нормы, установленные регламентами (положениями) третейских судов и договорами, заключаемыми сторонами.
Принцип состязательности в третейском разбирательстве реализуется различными юридическими механизмами. Одно из главных правил состязательности заключается в том, что каждая из сторон должна доказывать те обстоятельства, которые послужили основанием для ее требований и возражений. В соответствии с этим требованием и распределяется бремя доказывания в третейском процессе. Каждая из сторон участвует в исследовании доказательств, представленных в суд, высказывает свои соображения по этим доказательствам, а также обосновывает собственное мнение по всем вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства. Это правило закреплено и в гражданском процессе. Однако доказывание в гражданском (арбитражном) процессе является такой разновидностью процессуальной деятельности, которая строго подчинена процессуальному закону, в рамках которого эта деятельность и осуществляется. Стороны в этом случае могут использовать только те средства доказывания, которые допускаются процессуальным законом. Доказывание, не основанное на нормативных предписаниях, не может быть основой для судебного решения, принимаемого государственным судом. Вместе с тем в третейском процессе стороны вольны в установлении правил доказывания (при условии непротиворечивости таковых закону). Стороны вправе самостоятельно определить и средства доказывания, включая те, которые не известны процессуальному закону, регламентирующему процедуру доказывания в рамках государственного судопроизводства. К примеру, истец и ответчик вправе договориться об определенном порядке доказывания, об определении правил относимости тех или иных доказательств, о возложении бремени доказывания на одну из сторон, о требованиях, предъявляемых к доказательствам, о формулировании преюдиций и презумпций и т. п.
Своеобразие состязательности в третейском процессе проявляется и в том, что этот принцип во много раз более радикален, нежели состязательность в гражданском (арбитражном) процессе. Известно, что, несмотря на конкурирующие теории состязательности судопроизводства, общим в юридической доктрине является непризнание «чистого» состязательного судопроизводства.[7] Российское гражданское (арбитражное) судопроизводство характеризуется тем, что законодатель оставил государственному суду определенные полномочия, позволяющие влиять на развитие процесса и тем самым в какой-то степени ограничивающие состязательность. К примеру, суд играет активную роль в исследовании и определении круга юридически значимых обстоятельств дела, влияющих на предмет доказывания по делу. При этом суд вправе определять, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались (п. 2 ст. 56 ГПК РФ). Конечно, подобного рода полномочия государственного суда влияют на состязательность в гражданском процессе, ограничивая таковую в определенной степени. В этом смысле третейский суд не обладает какими-либо процессуальными полномочиями, позволяющими влиять на развитие процесса без взаимного согласия его участников. Возложение же бремени доказывания на стороны и освобождение от него суда означает, что «стороны, представляя доказательства, становятся хозяевами доказательственного материала». Это приводит к появлению у них возможности количественно сужать меру источников познания и способов исследования судом спорного правоотношения сторон.
Таким образом, состязательность в третейском разбирательстве реализуется в гораздо более «чистых» формах, без влияния «следственного» начала, которое в какой-то степени характерно для гражданского (арбитражного) процесса.
Нарушение принципа состязательности со стороны третейского суда может иметь серьезные юридические последствия. Практика свидетельствует, что нарушение принципа состязательности обычно заключается в том, что сторона не была надлежащим образом уведомлена о назначении третейских судей или третейского разбирательства, что лишило ее возможности должным образом участвовать в рассмотрении спора. Такое нарушение происходит, если третейский суд нарушил установленные соглашением сторон, регламентами судов или законом правила оповещения участников третейского разбирательства.
Принцип равноправия сторон
Принцип равноправия сторон в третейском разбирательстве вытекает из ст. 19 Конституции РФ. Принцип равноправия сторон так же фундаментален, как и все вышеперечисленные принципы. Принцип равноправия граждан во всех областях государственной и общественной жизни столь значим, что в обобщенном виде закреплен в Конституции РФ, т. е. является конституционным принципом.
Свое отражение принцип равноправия получает как в сфере защиты гражданских прав вообще, так и в сфере третейского разбирательства в частности. Равенство участников гражданско-правовых отношений имеет два аспекта: предполагает, во-первых, признание за ними равных материальных и процессуальных прав, и, во-вторых, предоставление им одинаковой возможности обращаться за защитой и охраной своих прав к третейским судам. Таким образом, принцип равенства участников третейского разбирательства является необходимой гарантией для установления истины по рассматриваемому третейским судом делу и для вынесения законного, обоснованного и справедливого решения.
Принцип равноправия в качестве одной из составляющих своего содержания имеет запрет на получение любой из сторон судебного разбирательства процессуальных преимуществ перед другой стороной. Это выражается в том, что ни одна из сторон не может быть обременена дополнительными процессуальными обязанностями, ей не может быть предоставлено дополнительных процессуальных прав, так же как она не может быть освобождена от выполнения процессуальных обязанностей. Это же находит свое выражение в самых различных процессуальных конструкциях, закрепленных в законе. К примеру, каждая из сторон имеет равные права в представлении доказательств, а также в их исследовании. В соответствии с п. 1 ст. 27 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» каждой стороне должны быть предоставлены равные возможности для изложения своей позиции и защиты своих прав и интересов.
Кроме того, принцип равноправия находит свое выражение и в том, что рассмотрение и разрешение споров третейским судом происходит в едином процессуальном порядке, установленном либо законом, либо соглашением сторон третейского разбирательства.
В том случае, если стороны в третейском соглашении предусмотрели отказ одной из сторон от своих процессуальных прав, соответствующие положения третейского соглашения необходимо рассматривать как недействительные.