§ 4. Потерпевший в судебном разбирательстве

Выше мы отметили, что совершенствование в ходе правовых реформ процессуального законодательства, регулирующего предварительное расследование, не привело к позитивным изменениям в статусе потерпевшего. То же можно сказать и о стадии судебного разбирательства. Права потерпевшего на этой стадии значительны, но они, не имея опоры на профессиональную юридическую поддержку, или не реализуются, или исполняются формально, не обеспечивая жертву преступления должными материальными и моральными компенсациями. Более того, есть основания для утверждения об ухудшении положения потерпевшего в связи с изменениями некоторых концептуальных основ российского уголовного процесса.

Уголовный процесс дореформенного времени (советский период) был ориентирован на установление объективной истины в характере отношений обвиняемого и потерпевшего, складывавшихся до и во время совершения преступления. Это требовало строгого следования принципу полноты, всесторонности и объективности исследования всех обстоятельств дела, имеющих отношение к преступлению. Этот принцип в равной мере программировал деятельность и органов расследования и суда, обеспечивая защиту подозреваемого (обвиняемого) от неосновательных обвинений и интересы потерпевшего при определении характера и размеров причиненного ему ущерба и способов его реального возмещения. Доктрина процесса не отделяла от функции расследования и обвинения функцию защиты и юридической помощи обвиняемому и потерпевшему. И следователю и суду вменялось в обязанность установление обстоятельств, как изобличающих, так и оправдывающих обвиняемого, независимо от участия профессионального защитника. И потерпевший мог считать защищенными свои интересы независимо от собственной процессуальной активности и участия профессионального представителя. Это была патерналистская концепция процесса, и так было, по крайней мере, в идеале.

Теория судебного доказывания отражала (возможно, и предвосхищала) эту позицию законодателя. Суд относился к субъектам обязанности доказывания[173]. Он «активно и самостоятельно собирает, проверяет и оценивает всю совокупность доказательств. Это составляет публично-правовую обязанность суда, гарантированную соблюдением ряда процессуальных правил»[174]. Подчеркивалось также, что невыполнение защитником обязанностей по установлению оправдывающих подзащитного обстоятельств либо смягчающих его ответственность, не может вести к ухудшению положения обвиняемого (соответственно и потерпевшего), ибо на защите его интересов стоит следователь, прокурор, суд. «Наблюдение за надлежащим выполнением обязанности доказывания защитником входит в процессуальную компетенцию следователя и суда»[175]. Что же касается потерпевшего, то обеспечение его прав и интересов как бы соединялось с обоснованием обвинения, на что была направлена деятельность следственных органов, государственного обвинителя и суда.

Отсутствие строгости и чистоты в размежевании процессуальных функций имело тот смысл, что даже и при отсутствии в процессе профессиональных защитников и представителей не должно было отрицательно сказываться на положении обвиняемого и потерпевшего – их права и интересы охранялись должностными лицами правоохранительных органов и суда. Можно предположить, что такая конструкция процесса не только отражала всеобъемлющую роль государства, поставившего в зависимость от своей опеки (чаще декларируемой, чем действительной) граждан страны, – это могло быть связано со слабостью институтов юридической помощи населению (адвокатуры, в частности) и всеобщей бедностью, затрудняющей пользование профессиональными услугами юристов. Не идеализируя УПК РСФСР 1960 г., мы отмечаем лишь некоторые его особенности, ориентированные в равной мере на защиту прав и обвиняемого и жертвы: ориентацию на установление истины, на объективность и справедливость, на формирование уважения к закону и нравственности.

Концептуальные изменения уголовного судопроизводства в реформах конца XX и начала XXI связаны с реализацией законодателем принципа состязательности англо-американского образца. Согласно УПК РФ должностные лица органов уголовного преследования (прокурор, следователь, начальник следственного отдела, орган дознания, дознаватель) безоговорочно отнесены к стороне обвинения. Это значит, что они выполняют одностороннюю функцию и освобождены от обязанности в ходе расследования устанавливать обстоятельства, свидетельствующие в пользу обвиняемого. На их стороне, т. е. стороне обвинения, потерпевший. Но это вовсе не означает, что защита интересов потерпевшего входит в круг обязанностей названных должностных лиц. В этом нетрудно убедиться, ознакомившись со статьями УПК РФ, определяющими их полномочия (ст., ст, 37–41). Потерпевший для них не более чем источник информации о преступлении, т. е., по сути, – свидетель обвинения.

Не меняется отношение к потерпевшему и в стадии судебного разбирательства. Полномочия прокурора, выступающего в роли государственного обвинителя (ст. 246 УПК РФ), позволяют ему отказаться от обвинения, не интересуясь позицией потерпевшего, который «на стороне обвинения», несмотря на весьма существенные для потерпевшего последствия такого отказа. Часть 7 статьи 246 УПК устанавливает: «Если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 2 части первой статьи 27 настоящего Кодекса». Конституционный Суд РФ в это положение нашел необходимым внести поправку: «Взаимосвязанные положения частей седьмой и восьмой статьи 246 и пункта 2 статьи 254, поскольку по их конституционно-правовому смыслу в системе норм предполагается, что полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения, влекущий прекращение уголовного дела, равно как и изменение государственным обвинителем обвинения в сторону смягчения, должны быть мотивированы со ссылкой на предусмотренные законом основания, а вынесение судом решения, обусловленного соответствующей позицией государственного обвинителя, допустимо лишь по завершении исследования значимых для этого материалов дела и заслушивания мнений участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты, и что законность, обоснованность и справедливость такого решения возможно проверить в вышестоящем суде». При соблюдении этих условий часть 7 статьи 246 УПК и пункт 2 статьи 254 признаны не противоречащими Конституции РФ[176].

Эти положения Постановления КС РФ для защиты интересов потерпевшего представляют существенный интерес: прекращение дела с учетом отказа прокурора от обвинения требует обоснования и создания условий для его последующей процессуальной проверки. Вместе с тем, Конституционный суд не указал, как быть в тех случаях, когда участники процесса, потерпевший и его представитель, в частности, возражают против прекращения дела и потому остаётся неясным, с какой целью следует заслушивать мнения участников судебного заседания. Иными словами, КС РФ не увидел в этой ситуации ущемления прав потерпевшего. Более того, КС решением, касающимся ст. 254 ч.1 УПК об отдельных случаях прекращения дел в судебном заседании, подчеркнул, что это не препятствует суду рассмотреть по существу находящееся в его производстве уголовное дело, если до вынесения приговора новым уголовным законом устраняется преступность и наказуемость инкриминируемого обвиняемому деяния, «и не лишает обвиняемого права на доступ к правосудию и права на эффективную судебную защиту в установленных законом процессуальных формах»[177]. Открытым остался вопрос о том, как в этих случаях быть с защитой потерпевшего, его правом на доступ к правосудию и правом на эффективную судебную защиту в установленных законом процессуальных формах?

Этими решениями КС РФ как бы санкционировал отступление УПК РФ от принципа равенства процессуальных прав сторон.

Здесь возникает и еще одна проблема, не решенная законодателем. В соответствии с ч. 6 ст. 246 УПК прокурор (государственный обвинитель) предъявляет или поддерживает предъявленный по уголовному делу гражданский иск, если этого требует охрана прав граждан, общественных или государственных интересов. Продолжает ли прокурор выполнять эту свою обязанность при отказе от обвинения? Очевидно, нет, коль скоро суд обязан прекратить уголовное дело. Иск потерпевшего в этом случае может быть передан истцом на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства. «Прекращение уголовного дела ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения, равно как и изменение им обвинения, не препятствует последующему предъявлению и рассмотрению гражданского иска в порядке гражданского судопроизводства» декларирует ч. 10 ст. 246 УПК. Но ведь нельзя не понимать того, что судьба гражданского иска тесно связана с обвинением, и в зависимости от оснований прекращения дела по заявлению обвинителя может оказаться бесперспективной.

В литературе в этой связи вносилось предложение о необходимости продолжения слушания дела и при отказе прокурора от обвинения, если потерпевший на этом настаивает, предоставив ему поддержание обвинения[178]. Но ни Конституционный Суд этой проблемы не услышал, ни законодатель не обратил на нее внимания. Можно было предполагать, что этот вопрос будет если не решен, то хотя бы затронут в Постановлении Пленума Верховного суда о потерпевшем (№ 17 от 29 июня 2010 г.). Но это предположение не подтвердилось.

Требование о прекращении уголовного дела в случае отказа государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства, выраженное в категорической форме (часть 7 статьи 246 УПК РФ), не только связано с ущемлением прав потерпевшего и ограничением полномочий суда по осуществлению правосудия, но и находится в противоречии с положениями Конституции РФ и рядом норм того же УПК РФ. Конституцией РФ предусмотрено право каждого на судебную защиту (ч.1 ст. 46) и право потерпевшего на доступ к правосудию и возмещение ущерба (ст. 52). Прекращение производства по уголовному делу в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения подрывает, а нередко и исключает возможности защиты интересов потерпевшего. Ограничение прав суда мы видим в том, что, принимая решение по основаниям части 7 статьи 246 УПК РФ, суд вынужден ориентироваться не на собственное внутреннее убеждение о доказанности обвинения, а на мнение одного из участников процесса. Очевидна и рассогласованность положения ст. 246 УПК с его другими нормами о потерпевшем. Так, отнесение потерпевшего к стороне обвинения не исключает, а предполагает возможность его участия в доказывании, которое возложено законом не только на прокурора, но «на сторону обвинения» (ч. 2 ст. 14 УПК). Потерпевшему предоставлено право участия в уголовном преследовании обвиняемого (ст. 22 УПК), т. е. осуществлять процессуальную деятельность в целях изобличения обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ).

Сложившаяся процессуальная ситуация, как видим, не укладывается в юридическое содержание принципа состязательности, провозглашаемого и Конституцией, и новым УПК РФ. В этой связи мы предлагаем для обсуждения следующие изменения редакции ч.7 ст. 246 УПК РФ:

«Если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства может влечь за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 2 части первой статьи 27 настоящего Кодекса, при условии обоснованности отказа и отсутствия возражений со стороны потерпевшего. Продолжение рассмотрения уголовного дела может осуществляться как по инициативе суда, так и по мотивированному ходатайству потерпевшего с возложением на него и его представителя функции поддержания обвинения».

Одним из доводов противников предложения об обеспечении за счёт казны потерпевшего профессиональным представителем подобно тому, как это практикуется по обеспечению права обвиняемого на защиту, было соображение о том, что интересы потерпевшего надежно защищает и следователь, и государственный обвинитель. Изобличая преступника, они действуют в интересах потерпевшего. Мы пытались показать выше несостоятельность такой позиции, начиная от момента обращения жертвы преступления с заявлением в правоохранительные органы. Да и сам факт привлечения виновного к уголовной ответственности и осуждения его еще не гарантирует восстановления всех нарушенных прав потерпевшего.

Отметим также, что и судья, рассматривающий уголовное дело, новым УПК РФ не уполномочен выяснять обстоятельства, обеспечивающие интересы потерпевшего. Его статус определен концепцией принципа состязательности: не вмешиваться в процесс доказывания, чтобы не запятнать мантию подозрениями в необъективности. Председательствующий лишь «руководит судебным заседанием, принимает все предусмотренные настоящим Кодексом меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон». Кроме того, он обеспечивает соблюдение распорядка судебного заседания, разъясняет всем участникам судебного разбирательства их права и обязанности, порядок их осуществления (из ст. 243 УПК). Странным на этом фоне, явно противоречащим концепции УПК РФ, выглядит напоминание Верховного суда РФ «о необходимости наиболее полного использования достижений науки и техники в целях всестороннего и объективного исследования обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу»[179].

Заметим, что законодательные решения, обрекающие суд на роль пассивного наблюдателя борьбы сторон, противоречат традициям отечественного правосудия не только советского времени, но и актам судебной реформы в России 1864 г. Более того, они оказались в противоречии и с принципами правосудия европейских государств, с которых реформаторами копировалось юридическое содержание судебной состязательности.

Судебная реформа России 1864 г., ориентированная на лучшие образцы континентальной системы судопроизводства, наделяла суд широкими полномочиями для воздействия на ход процесса и его результаты. Председательствующий «направляет ход дела к тому порядку, который наиболее способствует раскрытию истины…» (из ст. 613 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.). Активность при исследовании доказательств подчеркивалась в ряде статей Устава (ст. ст. 682, 684 и др.).

«По делам, в решении коих участвуют присяжные заседатели, председатель суда обращает особенное внимание на то, чтобы они воспользовались всеми средствами для обстоятельного рассмотрения дела, и, по требованию их, дает им надлежащие объяснения в простых и понятных для них словах» (ст. 614 Устава).

В законодательстве европейских государств нашего времени также можно отметить положения об активной роли суда в состязательном процессе.

УПК Франции устанавливает: «Председатель наделен дискреционной властью, в силу которой он может по своей чести и совести принимать любые меры, которые он сочтет необходимыми для установления истины… Он может в ходе судебного разбирательства вызвать и заслушать любое лицо, выдавая в случае необходимости приказ о приводе, или распорядиться о доставлении любых новых документов, которые, по его мнению, в связи с развитием судебного заседания необходимы для установления истины» (ст. 310 УПК Франции 1958 г., по состоянию на 1 января 1995 г.).

УПК ФРГ также не возлагает особых надежд на объективность сторон и результаты их состязательности. В силу принципа обязанности исследования всех обстоятельств уголовного дела (аналог нашего ныне исключенного из УПК РФ принципа объективности, всесторонности и полноты исследования обстоятельств дела) суд «по долгу службы сам обязан исследовать все факты и доказательства, которые имеют значение для разрешения дела». При этом закон определяет цель доказывания, каковой является установление истины (§ 244 ч. 2 УПК ФРГ).

Заметим также, что законодательство США и Англии последних нескольких десятилетий развивалось по пути сближения с континентальной процессуальной системой. Так, в Своде Законов США (раздел 28 и комментарии к нему) отмечается, что «на судье лежит безусловная ответственность за эффективную реализацию состязательной системы». Федеральные правила использования доказательств в п. 614 подчеркивают, что судья не ограничивается фактами и доказательствами, представленными по выбору сторон. Судья имеет право вмешиваться в представление доказательств сторонами, дабы способствовать установлению истины. В п. «а» правила 611 говорится о том, что судья должен осуществлять разумный контроль за способом и порядком допроса свидетелей и представлений доказательств с тем, чтобы сделать «такие допрос или представление эффективными для установления истины».

Равным образом и «английское право все более проникается идеей, что уголовный процесс не должен сводиться исключительно к противоборству двух сторон в суде. Его задачей прежде всего является не победа кого-то из «процессуальных противников», а выявление лиц, действительно виновных в совершении преступления…»[180].

В теоретических работах британских авторов обосновывается необходимость наделения судей «более широкими и интенсивными полномочиями, чтобы они могли играть более активную роль в процессе». Более того, обосновывается предложение о целесообразности замены суда присяжных судом шеффенов[181].

Одной из идей, казавшейся составителям УПК РФ особенно привлекательной, соответствующей новому пониманию состязательности, была идея расширения самостоятельности участников процесса вплоть до перенесения в УПК гражданско-процессуального принципа диспозитивности. Под этим предлогом из УПК убраны не только нормы об активном участии суда в доказывании, но и все другие нормы, дававшие суду возможность оказывать участникам процесса помощь в реализации их прав, в защите их законных интересов. Так, исключена норма старого УПК о том, что суд при постановлении приговора вправе по собственной инициативе разрешить вопрос о возмещении причиненного преступлением материального ущерба, если потерпевшим гражданский иск не предъявлен (ст. 29 ч. 4 УПК РСФСР). Исключены нормы о праве суда по собственной инициативе принимать меры обеспечения гражданского иска и его рассмотрения в судебном заседании (ст. 233 и 252 УПК РСФСР). Суд освобожден и от обязанности принимать меры по поводу новых преступлений, выявленных в ходе судебного разбирательства, оставляя потерпевшего наедине со своими проблемами. Это связано, очевидно, с новым пониманием принципа публичности как обязанности соответствующих государственных органов реагировать на факты преступлений принятием соответствующих решений. В старом УПК РСФСР это была статья 3 об обязанности возбуждения уголовного дела и раскрытия преступления, которая распространялась и на суд. В УПК РФ такой нормы нет. Есть статья об обязанности уголовного преследования (21), в которую суд не включен.

Мы не ставим перед собой задачу оспаривать обоснованность этих положений, учитывая принятую юридическую конструкцию принципа состязательности, обеспечивающую четкое размежевание процессуальных функций. Но мы вправе констатировать уход от задачи защиты и обвиняемого и потерпевшего органами уголовного преследования и судом в рамках уголовного судопроизводства. УПК РФ предусмотрел компенсации этих правоохранительных потерь. Однако они распространены лишь на обвиняемого, но не потерпевшего. Так, защитник допущен к участию в стадии расследования с его ранних этапов (с момента возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица, с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления и т. д. – ст. 49), причем его участие обязательно, если подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника в предусмотренном законом порядке (ст. 51 УПК). Подозреваемый, обвиняемый могут пригласить нескольких защитников. Не имея средств (или желания их расходовать), они могут требовать обеспечения их защитником, дознавателем, следователем, прокурором или судом (ст. 50 УПК). Для потерпевшего и его возможного представителя таких комфортных условий пользования профессиональной помощью не предусмотрено.

Все это свидетельствует о том, что внимание к защите интересов потерпевшего законодателем не распространялось далее поддержания всем известных и давно сформулированных в литературе положений.

При вынесении приговора суд придерживается позиции той стороны, которая ему представляется наиболее убедительной. Убедительность позиции и возможность её обоснования зависит не только от формального равенства сторон, даже если бы этот принцип последовательно соблюдался, но и от многих других условий, остающихся за кадром (мы не затрагиваем здесь проблему коррупции, влияния административного ресурса, клановых связей и пр.).

Суд присяжных, на который возлагались большие надежды реформаторов как на суд неподкупный, объективный, справедливый, имеет свои существенные изъяны. Присяжные не несут ответственности за вердикт, а профессиональный председательствующий не несет ответственность за приговор, т. к. он связан вердиктом. Вопросы, которые решают присяжные в совещательной комнате, не касаются проблем возмещения вреда жертве преступления. Содержание вопросов присяжным заседателям не включает вообще каких-либо упоминаний о жертве преступления и о причиненном ей ущербе. Выдерживается классическая схема вопросов:

1) доказано ли, что деяние имело место;

2) доказано ли, что это деяние совершил подсудимый;

3) виновен ли подсудимый в совершении этого деяния.

В случае признания подсудимого виновным ставится вопрос и о том, заслуживает ли он снисхождения. Вопросы возмещения ущерба потерпевшему присяжные не рассматривают, – они отнесены ко второму этапу прений сторон, проходящему после оглашения вердикта без участия присяжных заседателей (ст. 346 ч.3, 347 УПК РФ).

Так защищаются права потерпевшего в ходе судебного разбирательства, осуществляемого ли единолично судьей, или с участием народных представителей в виде присяжных заседателей.

Напомним перечень прав потерпевшего, относящихся к судебным стадиям, указанный в ст. 42 УПК. Потерпевший вправе:

«14) участвовать в судебном разбирательстве уголовного дела в судах первой, второй и надзорной инстанций;

15) выступать в судебных прениях;

16) поддерживать обвинение;

17) знакомиться с протоколом судебного заседания и подавать на него замечания;

18) приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда;

19) обжаловать приговор, определение, постановление суда;

20) знать о принесенных по уголовному делу жалобах и представлениях и подавать на них возражения;

21) ходатайствовать о применении мер безопасности в соответствии с частью третьей статьи 11 настоящего Кодекса;

22) осуществлять иные полномочия, предусмотренные настоящим Кодексом.

3. Потерпевшему обеспечивается возмещение имущественного вреда, причиненного преступлением, а также расходов, понесенных в связи с его участием в ходе предварительного расследования и в суде, включая расходы на представителя, согласно требованиям статьи 131 настоящего Кодекса».

Ответ практических работников на вопрос анкеты об обеспечении возмещения потерпевшему вреда, причиненного преступлением, был единодушно положительным, хотя, как мы неоднократно убеждались при проведении исследования, эта добрая позиция реализуется далеко не всегда.

Возмещение потерпевшему вреда в условиях уголовного судопроизводства осуществляется путем рассмотрения и разрешения гражданского иска.

Фактическим основанием для включения в судопроизводство по уголовному делу определенных элементов гражданского права и гражданского процесса является совпадение в одном лице обвиняемого и причинителя вреда. Юридическим основанием такого объединения является указание в предмете доказывания по уголовному делу обязанности по установлению характера и размера вреда, причиненного преступлением, что может оказывать влияние на оценку степени общественной опасности исследуемого деяния, его квалификацию и меру наказания.

Гражданский иск в уголовном процессе может быть предъявлен после возбуждения уголовного дела и до окончания судебного следствия в суде первой инстанции. При этом гражданским истцом может быть как физическое, так и юридическое лицо, предъявившее требование о возмещении имущественного вреда, при наличии оснований полагать, что данный вред причинен ему непосредственно преступлением. Решение о признании гражданским истцом оформляется определением суда или постановлением судьи, следователя, дознавателя. Гражданский истец может предъявить гражданский иск и для имущественной компенсации морального вреда. При предъявлении гражданского иска гражданский истец освобождается от уплаты государственной пошлины.

Таковы общие правила, установленные ст. 44 УПК РФ. Практически гражданским истцом чаще всего выступает потерпевший лично или через представителя. Юридическое лицо, которому преступлением причинен вред, участвует в процессе только через представителя. Такое совпадение процессуальных ролей потерпевшего и гражданского истца в известной мере предопределяет и совпадение их статуса.

Однако есть и различия. Так, специфическими правами гражданского истца являются право поддерживать гражданский иск; представлять доказательства в обоснование оснований и размера иска; давать объяснения по предъявленному иску; отказаться от предъявленного им гражданского иска; знакомиться по окончании расследования с материалами уголовного дела, относящимися к предъявленному им гражданскому иску; выступать в судебных прениях для обоснования гражданского иска; обжаловать приговор, определение и постановление суда в части, касающейся гражданского иска. Существенной особенностью процессуального статуса гражданского истца является и то, что он, в отличие от потерпевшего, не относится к числу источников доказательств, хотя право представлять доказательства ему предоставлено.

Для защиты имущественных интересов потерпевшего важен момент заявления гражданского иска, требующего, как правило, определенных процессуальных действий по его обеспечению. Соответствующее ходатайство гражданским истцом целесообразно представлять вместе с заявлением иска в стадии расследования уголовного дела. «Для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, других имущественных взысканий… следователь с согласия руководителя следственного органа, а также дознаватель с согласия прокурора возбуждают перед судом ходатайство о наложении ареста на имущество подозреваемого, обвиняемого или лиц, несущих по закону материальную ответственность за их действия. Суд рассматривает ходатайство в порядке, установленном статьей 165 настоящего Кодекса». Правила обеспечения гражданского иска изложены в ст., ст. 115–118 УПК РФ.

Предметом гражданского иска является причиненный преступлением имущественный вред, выраженный в деньгах. Предметом иска может быть и требование компенсации морального вреда, причиненного физическому лицу, и деловой репутации юридического лица. Это требование может выступать как в виде денежной, так и чисто моральной компенсации (публичное извинение причинителя вреда, опубликование опровержения клеветы в печати и пр.). Вопрос о расчётах денежных сумм, подлежащих взысканию с гражданского ответчика, мы рассмотрим в главе, посвященной возмещению вреда потерпевшему в порядке гражданского судопроизводства.

Гражданский истец отнесен к участникам процесса, выступающим на стороне обвинителя. Его права, предусмотренные ст. 44 УПК, ориентированы на деятельность, связанную с обоснованием исковых требований. Однако нормы о прениях сторон такого ограничения не содержат, и гражданский истец, выступая после государственного обвинителя и потерпевшего, может выйти за пределы иска, участвуя в обосновании обвинения как условия, определяющего судьбу иска. Таким образом, участие гражданского истца в исследовании доказательств и в прениях сторон в известной мере может подкреплять позиции и обвинителя, и потерпевшего.

В приговоре суда – его описательно-мотивировочной части – приводятся мотивы решения в отношении гражданского иска. При постановлении оправдательного приговора, вынесении постановления или определения о прекращении уголовного дела по основаниям, предусмотренным пунктом 1 части первой статьи 24 и пунктом 1 части первой статьи 27 Кодекса, суд отказывает в удовлетворении гражданского иска. В остальных случаях суд оставляет гражданский иск без рассмотрения. Суд может признать за гражданским истцом право на удовлетворение гражданского иска и передать вопрос о размере возмещения гражданского иска для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства (ст. 309 ч. 2 УПК). В любом случае оставление судом гражданского иска без рассмотрения не препятствует последующему его предъявлению и рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства (ст. 306 УПК).

Пленум Верховного суда РФ в своих руководящих разъяснениях уделяет должное внимание вопросам рассмотрения гражданского иска. Так, в Постановлении «О судебном приговоре» содержатся следующие указания.

Пункт 19. «Обратить внимание судов на то, что в соответствии с положениями ч. 2 ст. 309 УПК РФ при постановлении обвинительного приговора суд обязан разрешить предъявленный по делу гражданский иск. Лишь при необходимости произвести дополнительные расчеты, связанные с гражданским иском, требующие отложения судебного разбирательства, и когда это не влияет на решение суда о квалификации преступления, мере наказания и по другим вопросам, возникающим при постановлении приговора, суд может признать за гражданским истцом право на удовлетворение гражданского иска и передать вопрос о размере возмещения гражданского иска для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства.

Суд обязан привести в приговоре мотивы, обосновывающие полное или частичное удовлетворение иска либо отказ в нем, указать с приведением соответствующих расчетов размеры, в которых удовлетворены требования истца, и закон, на основании которого разрешен гражданский иск. При удовлетворении гражданского иска, предъявленного к нескольким подсудимым, в приговоре надлежит указать, какие конкретно суммы подлежат взысканию с них солидарно и какие – в долевом порядке.

Пункт 20. Судам надлежит иметь в виду, что лицо, которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред, вправе также предъявить гражданский иск о компенсации морального вреда, которая в соответствии с законом осуществляется в денежной форме независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда. При разрешении подобного рода исков следует руководствоваться положениями ст. ст. 151, 1099, 1100, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, в соответствии с которыми при определении размера компенсации морального вреда необходимо учитывать характер причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, связанных с его индивидуальными особенностями, степень вины подсудимого, его материальное положение и другие конкретные обстоятельства дела, влияющие на решение суда по предъявленному иску. Во всех случаях при определении размера компенсации вреда должны учитываться требования справедливости и соразмерности»[182].

Недостатком судебной практики в этой части является нередкое необоснованное оставление судом гражданского иска без рассмотрения под предлогом необходимости дополнительного обоснования размера исковых требований. Между тем, устранение этого недостатка вполне можно было обеспечить и при подготовке дела к слушанию (например, запросить справки о стоимости похищенных или испорченных вещей), и в ходе судебного разбирательства. Передача дела в части гражданского иска на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства обрекает гражданского истца (потерпевшего) на новое прохождение долгой судебной процедуры с повторным рассмотрением тех же вопросов и несение дополнительных расходов. В этой связи было бы целесообразно в случае необходимости отложения рассмотрения гражданского иска вменить в обязанность тому же суду вернуться к его отдельному от уголовного дела рассмотрению. Соответственно этому приемлемым вариантом ст. 309 ч. 2 УПК могла бы быть следующая формула: «При необходимости произвести дополнительные расчеты, связанные с гражданским иском, или при наличии иных оснований, требующих отложения рассмотрения иска, суд осуществляет его рассмотрение отдельно от уголовного дела в порядке гражданского судопроизводства».