§ 1. Признание жертвы преступления потерпевшим

Причинение преступлением ущерба личности, его здоровью, доброму имени, имуществу ставит её в положение жертвы, но это вовсе не означает распространения на неё охранительной функции закона. Лицо (физическое или юридическое) становится объектом правовой защиты и субъектом уголовно-процессуальной деятельности с приобретением статуса потерпевшего. Решение о признании потерпевшим оформляется постановлением дознавателя, следователя или суда по заявлению жертвы преступления или её представителя. У жертвы сохраняется возможность выбора: смириться, принять собственные меры по возмещению причиненного вреда, обратиться за защитой в правоохранительные органы. Выше мы приводили данные криминологических исследований, подтверждающих нежелание обращений пострадавших в милицию. Мотивы приводятся разные: неверие в реальность помощи, опасение мести со стороны преступника, предвидение длительной волокиты, нежелание огласки и пр. Но и факт обращения в органы МВД с подачей соответствующего заявления еще не означает «легализации жертвы», вступления в действие механизма её защиты. Заявление жертвы может не породить никаких правовых последствий, если оно не будет надлежащим образом зарегистрировано. По зарегистрированному заявлению может быть принято постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Возбужденное дело может завершиться его прекращением либо приостановлением с последующей сдачей в архив. Словом, существует множество возможностей для недобросовестных работников оградить себя от обременительной работы по раскрытию преступлений. Осуществляющая надзор прокуратура пытается реагировать на эту незаконную практику, однако это реагирование нередко носит сугубо формальный характер, не приводя к заметным позитивным изменениям. Для подтверждения приведем соответствующие выдержки из докладов Генерального прокурора РФ на заседаниях коллегии Прокуратуры и Совета Федерации ФС РФ по итогам года. Ещё на заседании коллегии Генпрокуратуры по итогам работы в 2001 г. (проходила 11 февраля 2002 г. с участием Президента) Генеральный прокурор – в то время г-н Устинов – сетовал по поводу огромного количества нераскрытых преступлений (7,7 тыс. умышленных убийств, 15,7 тыс. разбойных нападений, 70,7 тыс. грабежей, 625 тыс. краж и пр.). Его вывод о том, что «общественная и личная безопасность становится дефицитом», не являлся неожиданным. Социологические исследования и до и после этого выступления настойчиво подтверждали мысль о том, что страх является одной из доминант общественной психологии, определяющей самочувствие и поведение рядовых граждан. Спустя два года, отчитываясь о работе Прокуратуры РФ за 2004 г., Генеральный прокурор РФ (в то время всё еще г-н Устинов) обратил внимание на многие недостатки правоохранительной практики подразделений МВД РФ. Один из них – отсутствие реакции на преступления. «Сегодня милиция выполняет много функций. Но главная функция – это защита людей от преступных посягательств, – напомнил далеко не в первый раз Генпрокурор. – А в сложившейся ситуации с регистрацией получается, что она объективно покрывает преступников, помогает им избежать заслуженного наказания, потому что часть преступлений вообще не регистрируется. Нет регистрации, значит, нет преступления. Следовательно, нет и правосудия. А что есть? Есть издевательства над законностью и правами граждан»[146].

Реакция, казалось бы, достаточно острая. Одним из её следствий явилось издание Приказа руководителей правоохранительных ведомств «О едином учёте преступлений» от 29 декабря 2005 г. № 39 (Российская газета от 25 января 2006 г.). Появилась обоснованная надежда на позитивные изменения в деле регистрации преступлений, ибо к проблеме было привлечено внимание и руководителей ведомств, и исполнителей. Однако надежда не оправдалась. Новый Генеральный прокурор Ю. Чайка в докладе на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации о состоянии законности и правопорядка по итогам 2006 г. (первый год действия означенного приказа) вынужден был отметить:

«Только в 2006 г. прокурорами при возбуждении уголовных дел выявлено и устранено почти 2,3 млн. нарушений закона, отменено более 1,5 млн. незаконных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. Выявлено и поставлено на учет 144 тыс. ранее не зарегистрированных преступлений, даны указания по 500 тыс. уголовных дел, отменено более 38 тыс. незаконных постановлений о прекращении уголовных дел и более 357 тыс. постановлений о приостановлении предварительного следствия и дознания.

Все сказанное свидетельствует о необходимости усиления прокурорского надзора за законностью на стадии возбуждения уголовного дела. Кроме того, важнейшим эффективным инструментом для нас является утверждение статистической отчетности по регистрации преступлений. Я требую жестко подходить к этому вопросу».

Однако неблагоприятная ситуация с регистрацией и учетом преступлений сохранялась, что отмечалось и в последующие годы в докладах Генпрокурора. На расширенном заседании коллегии Генеральной прокуратуры 4 марта 2010 г., т. е. спустя четыре года после издания грозного межведомственного приказа, Ю. Чайка вновь отмечает: «Принятые организационно-практические меры позволили добиться некоторого улучшения состояния законности в сфере регистрации преступности. В то же время число выявляемых преступлений, укрытых от учета, остается значительным. В прошедшем году было дополнительно поставлено на учет почти 155 тыс. преступлений, среди которых 250 убийств, почти 3 тыс. деяний с причинением тяжкого вреда здоровью и около 70 тыс. преступлений против собственности».

Итак, «принимаемые меры» ощутимых результатов не дают даже в регистрации наиболее тяжких преступлений против личности – убийств. И эта практика сохраняется ныне, несмотря на действие в течение почти десяти лет нового УПК РФ, в котором подробно прописан порядок принятия заявления не только оформленного письменно, но и сделанного в устной форме (ст. 141 УПК РФ). Заявителю при этом должен выдаваться документ о принятии сообщения о преступлении с указанием данных о лице, его принявшем, а также даты и времени его принятия (ст. 144 ч. 4 УПК РФ). Требования закона не выполняются. Вместе с тем возрастает латентная часть преступности, включающая и преступления против личности. Возрастает и уровень социальной напряженности, вызванной криминализацией общества.

При проведении опроса практических работников нами выяснялось их мнение о состоянии регистрации заявлений граждан в органах МВД. Вопрос был сформулирован следующим образом.

«Считаете ли Вы удовлетворительным состояние регистрации заявлений граждан о совершенных преступлениях. Нужное подчеркнуть».

Ответы, как и предполагалось, оказались единодушно отрицательными.

На неблагоприятное положение, связанное с реагированием органов уголовного преследования на обращение граждан, неоднократно обращалось внимание в докладах Уполномоченного по правам человека в РФ. Так, в докладе за 2009 г. им отмечалось: «Не менее «изящные» технологии ухода от реальной защиты прав и свобод граждан существуют и в собственно уголовно-процессуальной сфере. Одна из таких технологий предусматривает многократность проверок поступающих в правоохранительные органы заявлений о преступлениях. Алгоритм прост: едва ли не под любым предлогом по заявлению выносится постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. На которое, естественно, приносится жалоба заявителя. После проверки этой жалобы отказное постановление отменяется, а все материалы возвращаются на повторную проверку. Отказное постановление выносится вновь, а потом по жалобе заявителя вновь отменяется. И так до бесконечности… Совместными усилиями органов следствия и прокуратуры попытка заявителя добиться справедливости, как правило, обрекается на провал»[147].

Опрошенные нами респонденты согласились с необходимостью усиления ответственности должностных лиц соответствующих правоохранительных структур. При этом определенный либерализм к нарушителям проявили следователи, не считающие приемлемым введение уголовной ответственности, и лишь немногие из них высказались за увольнение провинившихся.

С принятием и введением в действие Закона о полиции (февраль 2011 г.) появляются основания надеяться на улучшение не только работы этого государственного органа, но и на устранение недостатков регистрации заявлений граждан и реагирования на них, о чем безуспешно пеклась на протяжении многих лет Генеральная Прокуратура. На полицию возлагаются в этой связи следующие обязанности:

«Принимать и регистрировать (в том числе в электронной форме) заявления и сообщения о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях; выдавать заявителям на основании личных обращений уведомления о приеме и регистрации их письменных заявлений о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях; осуществлять в соответствии с подведомственностью проверку заявлений и сообщений о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях и принимать по таким заявлениям и сообщениям меры, предусмотренные законодательством Российской Федерации, информировать заявителей о ходе рассмотрения таких заявлений и сообщений в сроки, установленные законодательством Российской Федерации, но не реже одного раза в месяц; передавать (направлять) заявления и сообщения о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях в государственные и муниципальные органы, организации или должностному лицу, к компетенции которых относится решение соответствующих вопросов, с уведомлением об этом в течение 24 часов заявителя; информировать соответствующие государственные и муниципальные органы, организации и должностных лиц этих органов и организаций о ставших известными полиции фактах, требующих их оперативного реагирования»[148].

Однако вопрос об эффективности государственного и общественного контроля деятельности МВД (Полиции) и, прежде всего, прокурорского надзора, предметом которого является «соблюдение прав и свобод человека и гражданина федеральными министерствами, государственными комитетами, службами и иными федеральными органами исполнительной власти, представительными (законодательными) и исполнительными органами субъектов Российской Федерации…» не снимается. В предмет обязанностей прокуратуры входит и надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие. Для того у прокуратуры и имеются соответствующие полномочия. В частности, прокурор в силу служебных обязанностей «принимает меры по предупреждению и пресечению нарушений прав и свобод человека и гражданина, привлечению к ответственности лиц, нарушивших закон, и возмещению причиненного ущерба»[149].

Впрочем, аналогичные обязанности у подразделений МВД РФ были и ранее. Почему эти меры или не принимаются, или, будучи принятыми, не дают эффекта, остается ведомственным секретом. Всё это свидетельствует о необходимости реформирования не только МВД РФ, но всей правоохранительной системы страны с тем, чтобы подчинить её задаче служения обществу и каждому гражданину в отдельности. На фоне разрастающейся коррупции в государственных органах любое реформирование может и не дать ожидаемого результата. Публицисты пишут о больном обществе. Но еще больше оснований говорить о больном государстве – криминализированном, антигуманном.

Положительные последствия настойчивости жертвы преступного посягательства выражаются в факте регистрации преступления. Но это пока ещё не означает появления процессуальной фигуры потерпевшего, наделенного минимумом прав для отстаивания своих интересов, в частности, правами контроля за ходом следствия и способами влияния на него. Потерпевший появится значительно позже – с того момента, как будет принято решение о признании его таковым и оформлено постановлением дознавателя, следователя или суда (статья 42 ч. 1 УПК РФ). На каком этапе проведения дознания или следствия будет вынесено такое постановление, закон не определяет, относя решение вопроса на усмотрение соответствующих должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование. «Соответствующим должностным лицам» активное участие потерпевшего в ходе расследования оказалось обременительным, и практика сложилась таким образом, что признание заявителя (жертвы) потерпевшим почти во всех случаях переносится на конец расследования, если таковое заканчивается наличием обвиняемого и перспективой составления обвинительного заключения.

Такая практика, порождающая возможность игнорирования интересов жертв преступлений и ведущая к массовым нарушениям её прав, вызывает обоснованную критику в научных публикациях на протяжении многих лет. Приведем в этой связи выдержку из диссертационного исследования по теме «Обеспечение прав потерпевшего в уголовном судопроизводстве». Эта диссертация защищалась в НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ в 1995 г. Автор писал в п.1 положений, выносимых на защиту: «Положение дел с защитой прав потерпевшего в уголовном процессе нельзя признать удовлетворительным. Изучение уголовных дел показало, что следователи, формально соблюдая требования закона о признании потерпевшим в тех случаях, когда уголовное дело направляется в суд, делают это во многих случаях неоправданно поздно, перед окончанием расследования; по делам же, впоследствии прекращаемым или приостановленным производством, решения о признании потерпевшим большей частью вообще не принимаются. Выявлено практически полное отсутствие профессиональных представителей потерпевших по уголовным делам… В связи с этим возникает необходимость обеспечить участие пострадавшего лица в уголовном процессе с самой ранней стадии производства по делу, а также дать ему возможность пользоваться в необходимых случаях бесплатной помощью профессионального юриста – представителя»[150].

Вопрос о моменте признания лица потерпевшим (еще до защиты упомянутой диссертации) активно обсуждался в ходе судебной реформы при подготовке нового УПК. В Проекте УПК РФ, подготовленном НИИ проблем укрепления законности правопорядка в ст. 31, посвященной потерпевшему, было записано: «О признании потерпевшим лицо, производящее дознание, следователь и судья выносят постановление, а суд – определение. Решение о признании потерпевшим принимается незамедлительно после установления события преступления, повлекшего причинение вреда, и не зависит от возраста, психического и физического состояния лица»[151]. Сдержалось подобное решение о времени признания лица потерпевшим и в проекте УПК Государственного правового управления президента РФ. В ст. 73 проекта указывалось о том, что решение о признании потерпевшим принимается при возбуждении уголовного дела. «В случае, если в момент возбуждения уголовного дела основания для признания потерпевшим отсутствуют, указанное решение принимается немедленно по установлении таких оснований»[152].

Эти предложения, направленные на совершенствование правовых средств защиты многомиллионного числа жертв преступлений, были игнорированы при принятии нового УПК РФ Государственной Думой в 2001 г. И ныне каких-либо сдвигов не происходит ни в самой практике, ни в её законодательной регламентации, несмотря на перманентные изменения, вносимые в УПК РФ в ходе его применения. Это утверждение подтверждает не только анализ норм УПК РФ 2001 г., определяющих статус потерпевшего и его представителя, но и обобщение следственной и судебной практики. Исследования положения потерпевшего, проводимые в последнее время, выявляют всё те же недостатки законодательства и его применения. И всё те же предложения о способах их устранения вносятся авторами, что и 10–15 лет назад[153]. Авторы фундаментального учебника «Уголовный процесс», подготовленного в условиях действия нового УПК РФ, вынуждены повторять то, о чем давно и безуспешно отмечали многие исследователи проблемы защиты потерпевших: «Признание потерпевшим должно быть своевременным: при наличии достаточных доказательств, указывающих на причинение преступлением вреда конкретному лицу, – это лицо должно быть признано потерпевшим. Затягивание с таким признанием лишает гражданина либо юридическое лицо возможности пользоваться правами потерпевшего и тем грубо нарушает его права и охраняемые законом интересы»[154]. Настойчивые требования о необходимости законодательного определения момента признания лица потерпевшим, обосновываемые во многих научных публикациях, были услышаны и поддержаны Уполномоченным по правам человека. В его Специальном докладе (2008 г.) предложено дополнить статью 146 УПК РФ положением о том, что пострадавшее от преступления лицо признается потерпевшим одновременно с вынесением постановления о возбуждении уголовного дела. Подобное предложение касалось также статьи 44 УПК РФ, определяющую статус и права гражданского истца[155]. Однако до настоящего времени эти предложения не нашли отражения в УПК РФ.

Респонденты, опрошенные нами, проявили должное понимание этой проблемы и единодушно поддержали давно назревшее решение.

В литературе обосновывалось предложение о разграничении понятия потерпевшего в материальном и процессуальном смысле[156]. К сожалению, эта идея не нашла развития и, соответственно, отражения в реформированном уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве. Между тем, нельзя не признать, что такие признаки потерпевшего, как наличие причиненного ему преступлением физического, имущественного или морального вреда, – признаки материального права и должны быть отражены в понятии преступления, входящего в предмет уголовного закона. В уголовно-процессуальном определении потерпевшего следовало сделать акцент на факт нарушения прав личности деянием, содержащим признаки преступления. Такой подход к конструированию дефиниции потерпевшего для УПК важен по двум причинам. Во-первых, появляется правовое основание для определения момента признания лица потерпевшим на ранних этапах расследования. Во-вторых, еще и потому, что снимается противоречие между используемым в ст. 42 УПК термином «преступление» и принципом презумпции невиновности, относящим решение вопроса о наличии преступления и констатации виновности определенного лица к моменту вступления приговора в законную силу (ст. 14 УПК). Целесообразна и детализация понятия причиненного вреда, который не может быть ограничен только вредом физическим, имущественным или моральным.

Конституцией РФ каждому гражданину гарантируются также политические, трудовые, имущественные и иные права и свободы, на которые могут быть направлены преступные посягательства и которые должны защищаться как уголовно-правовыми (см. главу 19 УК РФ – «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина»), так и уголовно-процессуальными средствами. Заметим, что законодатель учитывает это обстоятельство в случаях, когда речь идет о жертвах злоупотребления властью при осуществлении функции уголовного преследования, в последующем реабилитированных. В числе их прав, подлежащих восстановлению, речь идет и о трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах (статья 138 УПК). Уместно отметить, что такое развитие отечественного законодательства отвечает в полной мере международным принципам защиты жертв преступлений. Так в Декларации ООН об основных принципах правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью (29 ноября 1985 года) в ст. 1 отмечается: «Под термином «жертвы» понимаются лица, которым индивидуально или коллективно был причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав в результате действия или бездействия, нарушающего действующие национальные уголовные законы государств – членов, включая законы, запрещающие преступное злоупотребление властью» (подчеркнуто нами – автор).

В свете изложенного, ч. 1 ст. 42 УПК РФ процессуальное понятие потерпевшего могло бы быть сформулировано следующим образом: «Потерпевшим является физическое лицо, которому преступлением либо покушением на преступление причинен физический, имущественный, моральный вред либо нарушены его политические, трудовые, имущественные и иные права и свободы. Потерпевшим может быть признано также юридическое лицо в случае причинения преступлением либо покушением на преступление вреда его имуществу и деловой репутации. Решение о признании потерпевшим принимается при возбуждении уголовного дела и оформляется постановлением дознавателя, следователя или суда. В случае, если в момент возбуждения уголовного дела основания для признания потерпевшим отсутствуют, указанное решение принимается незамедлительно по установлении таких оснований».

Права потерпевшего защищаются и в случае причинения ему вреда деянием лица, признанного невменяемым, за действия которого, причинившие ущерб, несут ответственность законные представители и опекуны.

Наши суждения и суждения других исследователей, ориентированных на расширение процессуальных прав потерпевшего, в полной мере отвечают духу рекомендаций Комитета Совета Европы от 28 июня 1985 г. о положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса, отметившего, что «основной функцией уголовного правосудия должно быть удовлетворение запросов и охраны интересов потерпевшего».