§ 1. Понятие и значение реабилитации лиц, неосновательно привлеченных к уголовной ответственности

Выше мы рассматривали положение жертв преступных посягательств, вред которым причинен деяниями субъектов преступлений, предусмотренными особенной частью Уголовного кодекса России. Но список жертв может быть существенно расширен, если в него включить и тех, кто, так или иначе, пострадал от злоупотреблений органов государственной власти, их должностных лиц. В уголовно-процессуальном законодательстве России нормы о возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями в ходе уголовного судопроизводства, появились в связи с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 08.08. 1983 г. Несколько позже будет принята ООН ДЕКЛАРАЦИЯ ОСНОВНЫХ ПРИНЦИПОВ ПРАВОСУДИЯ ДЛЯ ЖЕРТВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ И ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЙ ВЛАСТЬЮ (29 ноября 1985 года), в которой вопросы защиты прав лиц, пострадавших от злоупотребления властью, приобретут значение международно-правового принципа. В её статье 19 было сформулировано следующее обращение к странам сообщества: «Государствам следует рассмотреть вопрос о включении в национальные законы норм, запрещающих злоупотребление властью и предусматривающих средства защиты для жертв таких злоупотреблений. В число таких средств следует, в частности, включить право на реституцию и/или компенсацию и необходимую материальную, медицинскую, психологическую и социальную помощь и поддержку»[221].

Значение этой проблемы в современном мире неуклонно возрастает. В России её актуальность связана с коррупцией государственного аппарата, чиновничьим бездушием, их некомпетентностью и безответственностью. Значение чиновничьего произвола настолько велико, что жизнь в стране становится все менее комфортной. И это обстоятельство, наряду с обнищанием, стало причиной «бегства населения из страны». Сначала (90-е годы) был массовый отток «мозгов», теперь и рядовые граждане ищут лучшей доли за рубежом. Президент страны трезво оценивает сложившуюся ситуацию, отмечая в своих выступлениях опасность преступности и особенно коррупции для судьбы государства. В своём Послании Федеральному собранию (30 ноября 2010 г.) он обращается к чиновникам: «Надо добиться прозрачности, чёткости и простоты в каждодневных отношениях государства и гражданина – подчёркиваю, каждодневных. Понимание того, что чиновники служат народу, а не вершат его судьбы, – основа демократического устройства. Для гражданина ведь государство – это чиновник, к которому он пришёл на приём; судья, который принял решение по его делу; участковый или налоговый инспектор – и любой из облечённых властью решать его проблемы, все присутствующие в этом зале. Деятельность всех должностных лиц не должна дискредитировать государство. Их главная задача – улучшать условия жизни людей».

Хорошие задачи ставятся гарантом Конституции и не только сегодня. Они ставились и раньше, но сдвиги, особенно в борьбе с коррупцией, пока не впечатляют.

И наряду с жертвами общеуголовной преступности всё острее ставятся вопросы о пострадавших от власти, о способах защиты граждан от произвола чиновников. Проводящиеся ныне реформы МВД обусловлены, в частности, массовыми нарушениями прав граждан вплоть до причинения вреда их здоровью и имуществу.

«Каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц».

Эту норму содержит Конституция РФ 2003 г. (статья 53). Новые ГК и УПК РФ существенно расширили правовые основы защиты лиц, пострадавших от нарушений закона. Однако эти положения реализуются далеко не всегда, оставаясь нередко декларативными украшениями правовой системы.

В отличие от жертв общеуголовной преступности, выступающих в суде в качестве потерпевших, жертв злоупотребления властью мы далее будем именовать пострадавшими.

* * *

Возмещение вреда, причиненного неправомерными действиями не только должностных лиц, но и любыми другими субъектами, составляют самостоятельный правовой институт, относящийся в теории гражданского права к недоговорным обязательствам, или иначе – к обязательствам из причинения вреда. Субъектами возникающих правоотношений являются пострадавший и лица, ответственные за причинение вреда, каковыми могут быть как физические и юридические лица, так и государство. В советское время институт возмещения вреда, причиненного правонарушениями, применялся относительно широко, однако связано было его применение преимущественно с защитой интересов государства (ответственность за выпуск недоброкачественной продукции, за ущерб от приписок в отчётах, от падежа скота и пр.)[222]. Понятие вреда как умаления или уничтожения охраняемого законом блага остаётся не только актуальным, но и возрастает в силу многих причин, связанных с ослаблением государственного контроля и господством рыночной анархии. К тому ведут расширение производственного травматизма, невыплата зарплаты новыми предпринимателями наёмным работникам, выпуск недоброкачественной продукции и нарушение прав потребителей, беспредел бюрократии и пр. и пр.

«Гражданские права и обязанности возникают из оснований, предусмотренных законом и иными правовыми актами, а также из действий граждан и юридических лиц, которые хотя и не предусмотрены законом или такими актами, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности»[223].

В соответствии с этим гражданские права и обязанности возникают, в том числе, и вследствие причинения вреда другому лицу (ГК ст. 8 ч. 1 п. 6).

Из большого перечня случаев причинения вреда, связанных с договорными и внедоговорными отношениями, мы выделяем проблемы ответственности за вред, причиненный государственными органами дознания, предварительного следствия, прокуратурой и судом. Эти случаи отличает существенная специфика и наличие специального нормативного регулирования, включенного в уголовно-процессуальное законодательство.

Положение о порядке возмещения гражданину ущерба, причиненного незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда было утверждено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. Его полным наименованием было: «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных, общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей»[224]. Положением устанавливался порядок возмещения ущерба в полном объёме независимо от вины должностных лиц за счет федерального бюджета в случаях незаконного вовлечения граждан в сферу уголовного преследования при их последующей реабилитации. Это Положение послужило основанием введения Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 августа 1983 г. в УПК РСФСР статьи 58-1. В соответствии с её предписаниями орган дознания, следователь, прокурор и суд при прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления, отсутствием в деянии состава преступления или за недоказанностью участия гражданина в совершении преступления, а также при постановлении оправдательного приговора обязаны разъяснить гражданину порядок восстановления его нарушенных прав и принять предусмотренные законом меры к возмещению ущерба, причиненного гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу.

Итак, обязанность соответствующих должностных лиц – «разъяснить и принять меры». Нетрудно себе представить, как на практике реализовались такие обязанности должностных лиц, по вине которых появлялись пострадавшие от злоупотреблений, и какой ущерб им возмещался. Случаи компенсаций вреда реабилитированному оставались явлением редким, если не считать пострадавших в результате политических репрессий.

Глава 59 ГК РФ, посвященная обязательствам из причинения вреда, содержит в разделе общих положений нормы об ответственности за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Часть первая статьи 1070 ГК содержит перечень юридически значимых обстоятельств, влекущих основания для компенсаций пострадавшему, и субъекта ответственности: «Вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного ареста, а также вред, причиненный юридическому лицу в результате незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного приостановления деятельности, возмещается за счет казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом».

В понятие вреда включаются убытки в виде прямого имущественного ущерба и неполученных доходов (упущенная выгода), а также моральный ущерб в денежном выражении.

Исходные положения о характере и размерах возмещения вреда определяются ст. 1085 ГК РФ. «При причинении гражданину увечья или ином повреждении его здоровья возмещению подлежит утраченный потерпевшим заработок (доход), который он имел либо определенно мог иметь, а также дополнительно понесенные расходы, вызванные повреждением здоровья, в том числе расходы на лечение, дополнительное питание, приобретение лекарств, протезирование, посторонний уход, санаторно-курортное лечение, приобретение специальных транспортных средств, подготовку к другой профессии, если установлено, что потерпевший нуждается в этих видах помощи и ухода и не имеет права на их бесплатное получение.

При определении утраченного заработка (дохода) пенсия по инвалидности, назначенная потерпевшему в связи с увечьем или иным повреждением здоровья, а равно другие пенсии, пособия и иные подобные выплаты, назначенные как до, так и после причинения вреда здоровью, не принимаются во внимание и не влекут уменьшения размера возмещения вреда (не засчитываются в счет возмещения вреда). В счет возмещения вреда не засчитывается также заработок (доход), получаемый потерпевшим после повреждения здоровья.

Компенсация морального вреда осуществляется в соответствии с общими положениями, рассмотренными нами в связи с возмещением такового жертвам преступных посягательств. Независимо от вины причинителя вреда моральный вред компенсируется в случаях, когда таковой причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ.

Компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме. Размер компенсации морального вреда, как и во всех иных случаях, определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.

Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего (ст. 1099–1101 ГК РФ)

Эти положения, ориентирующие на способы денежного исчисления пострадавшему компенсаций вреда, причиненного неправомерными действиями, для нас являются базовыми, которые могут быть положены в основу исковых требований, но они не являются исчерпывающими. Дополнительными требованиями могут быть расходы, связанные с проездом к месту лечения и обратно как пострадавшего, так и сопровождающего его лица, расходы на обслуживание транспортного средства и пр. Правомерность таких требований подтверждена Постановлением Пленума Верховного суда РФ[225].

Предусмотренные Гражданским кодексом способы защиты неимущественных гражданских прав, в частности, путём компенсации морального вреда, в пореформенные годы получили широкое распространение в судебной практике. Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 06.02.2007 N 6 в этой связи указал: «Суд вправе рассмотреть самостоятельно предъявленный иск о компенсации причиненных истцу нравственных или физических страданий, поскольку в силу действующего законодательства ответственность за причиненный моральный вред не находится в прямой зависимости от наличия имущественного ущерба и может применяться как наряду с имущественной ответственностью, так и самостоятельно»[226].

Возможен регрессный иск к должностному лицу, вина которого установлена вступившим в силу приговором суда (часть 3 статьи 1081 ГК – Право регресса к лицу, причинившему вред).

Так развивалась правовая база возмещения вреда гражданину, причиненному незаконными действиями должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства.

В конце 2001 г. был принят новый УПК РФ, который впервые включил самостоятельный раздел, посвященный реабилитации (глава 18, статьи 133–139), подробно регламентировавший этот институт. В соответствии со статьёй 5 УПК, разъясняющей основные понятия, используемые в Кодексе, реабилитация означает установленный порядок восстановления прав и свобод лица, незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованию, и возмещения причиненного ему вреда, а реабилитированный – лицо, имеющее в соответствии с настоящим Кодексом право на возмещение вреда, причиненного ему в связи с незаконным или необоснованным уголовным преследованием.

Следует отметить, что законодателем в УПК РФ сделан значительный шаг вперед в сравнении с положениями статьи 1070 ГК РФ, что отразилось не только в подробном правовом регламенте реализации института реабилитации, но и в расширении оснований возмещения вреда. При этом какие-либо споры, связанные с наличием рассогласованности норм ГК РФ и УПК РФ решаются в пользу УПК, о чем свидетельствует ст. 4 ч. 2 ФЗ «О введении в действие УПК РФ» от 27 декабря 2002 г. № 181: «Впредь до приведения в соответствие с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации указанные федеральные законы (имеются в виду законы и иные нормативные акты связанные с УПК– автор) применяются в части, не противоречащей Уголовно-правовому кодексу Российской Федерации». Так законодателем подтверждено приоритетное значение раздела УПК РФ о реабилитации.

Отечественное законодательство о реабилитации и её последствий для реабилитированного является наиболее детальным, последовательным и гуманным в сравнении с аналогичными правовыми институтами и дореволюционной России, и стран Запада. Правовые истоки института реабилитации в России восходят к положениям «Русской правды», предписывавшим при недоказанности вины платить ответчику гривну за истязания. В ХIХ в. отдельными законодательными актами предусматривалась обязанность судей возмещать расходы на лечение и даже пожизненное содержание в случаях причинения ущерба в результате применения пыток к невиновному. Устав уголовного судопроизводства 1864 г. предусматривал возможность «просить о вознаграждении за вред и убытки, причиненные ему неосновательным привлечением к суду». При этом иск рассматривался в порядке гражданского судопроизводства, а ответчиками являлись должностные лица (судебный следователь, прокурор). Пострадавший должен был доказать, что они «действовали пристрастно, притеснительно, без законного повода или основания или вообще недобросовестно». Возможность предъявления иска к судьям не предусматривалась. Государственная казна на себя расходов по возмещению вреда не брала[227].

В государствах Запада институт реабилитации формировался, как и в России, на протяжении нескольких веков и ныне отличается определенными национальными особенностями. Чаще всего его основанием признаётся только причинение ущерба незаконным лишением свободы и незаконным осуждением. Существуют процессуальные ограничения для заявления иска, сложности доказывания, ограничения возможных сумм компенсаций. В ряде стран иск может быть предъявлен реабилитированным только к должностному лицу, расследовавшему преступление. Так, в Англии принцип ответственности государства при возмещении ущерба пострадавшему до сих пор не нашел своего законодательного закрепления. В ряде стран – Швейцарии, Венгрии, Германии – в отличие от скандинавских стран моральный ущерб не подлежит денежной компенсации. Нередко на истца возлагается обязанность доказывания того, что выдвинутое против него обвинение не было вызвано его неправильным поведением. Федеральное законодательство США предусматривает возможность возмещения причиненного ущерба незаконным лишением свободы и незаконным осуждением. Для обеспечения таких исков создан специальный орган – Претензионный суд. В ряде стран выплата компенсаций превращалась в акт милости государства при отсутствии правового механизма о предъявления соответствующих исков и их судебной защиты. Существует и угроза выплаты пострадавшим судебных издержек в случае проигрыша дела[228].

Определенными особенностями отличается законодательство Франции, установленными Законом от 8 июня 1895 г., нормы которого вошли в УПК 1958 г. Соответственно положениям УПК Франции судебным решением, которым лицо, ранее осужденное, признано невиновным, может быть взыскано возмещение убытков, причиненных незаконным осуждением. Компенсации осуществляются за счет государства, которое в порядке регресса может взыскать выплаченную сумму с заявителя о преступлении или лжесвидетеля, повинного в незаконном осуждении. Гражданский процесс Франции предусматривает возможность предъявления иска к судье, виновном в серьезных служебных упущениях и злоупотреблениях[229].

Гуманизм и детализация отечественного законодательства по отношению к реабилитированному, выгодно отличающие его от соответствующих положений правовых актов Запада, не случаен. Миллионы жертв политических репрессий большевистского режима 30-40-х годов ХХ столетия искали справедливости и видели её в ответственности государства, а не подневольных исполнителей преступной политики.

Значение института реабилитации, учитывая несовершенство правоохранительной практики и состояния правосудия, огромно. Об этом могут свидетельствовать данные о количестве лиц, неосновательно привлекаемых к уголовной ответственности, подвергающихся ограничениям в связи с неосновательным применением мер процессуального принуждения. Продолжается и процесс реабилитации жертв политических репрессий. Речь идёт о материальных компенсациях, восстановлении прав и доброго имени миллионов соотечественников. Принцип социальной справедливости, от которого далеко ушли реформаторы 90-х годов ХХ века, хотя бы частично реализуется применением института реабилитации.

Получить обобщенные данные, характеризующие масштабы и характер вреда, причиненного гражданам государственными органами дознания, предварительного следствия, прокуратурой и судом, в отличие от данных об «успехах» в борьбе с преступностью, практически невозможно: правоохранительная система оберегает себя от критики. И всё же некоторое представление об этом дают доклады Уполномоченного по правам человека, ежегодные отчеты Генерального прокурора РФ и целевые научные исследования НИИ прокуратуры.

Из Доклада Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2009 год получаем наиболее общее представление по рассматриваемым вопросам. «Почта Уполномоченного содержит немало примеров нарушений прав человека и в уголовном судопроизводстве. Чаще всего заявители жалуются на необоснованные процессуальные решения следователя, дознавателя или прокурора. Постановления об отказе в возбуждении уголовного дела или о его прекращении или, наконец, о приостановлении по нему производства, и правда, выносятся порой с удивительной легкостью и без должных на то оснований. Важно, однако, помнить, что подобные действия должностных лиц государства есть не что иное, как нарушение конституционного права каждого из нас на судебную защиту.

«Один из наиболее тревожных парадоксов сегодняшней России состоит в том, что государственные органы, на которые возложена прямая обязанность защищать наши права, на самом деле их зачастую нарушают. Достаточно в этой связи сказать, что в почте Уполномоченного количество жалоб на действия сотрудников правоохранительных органов – прокуратуры, органов внутренних дел, а также иных органов, осуществляющих следствие и дознание, – является в последние годы стабильно высоким и в отчетном году составило 12,8 % от общего числа жалоб на нарушения личных прав».

Доклады Генерального прокурора выделяют наиболее существенные нарушения закона органами предварительного расследования, касающиеся пороков учета преступлений и необоснованных отказов в возбуждении уголовных дел. В докладе на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации по итогам 2009 г. Ю. Чайка сообщает: «Повсеместно следственными органами нарушаются конституционные права граждан. Среди наиболее часто выявляемых прокурорами нарушений – незаконное возбуждение уголовных дел, нарушение прав участников уголовного судопроизводства, необоснованное привлечение к уголовной ответственности. В 2009 г. следователями органов внутренних дел в отношении более 1 тыс. 300 лиц уголовные дела прекращены по реабилитирующим основаниям (рост почти вдвое в сравнении с 2008 г.), при этом каждый пятый из них содержался под стражей.

При осуществлении надзора за производством предварительного расследования прокуроры выявляют массовые факты фальсификации процессуальных документов, грубейшие случаи искажения статистической отчетности, направленные на искусственное повышение показателей раскрываемости преступлений и качества проведенного предварительного расследования»[230].

Из Информационно-аналитического доклада НИИ Генпрокуратуры можно почерпнуть следующие данные. На стадии досудебного производства по уголовным делам прокурорами за 2009 г. выявлено 2 903 770 нарушений, допущенных в основном при приеме, регистрации и рассмотрении сообщений о преступлениях. Число выявленных и поставленных на учёт преступлений увеличилось в сравнении с предыдущим годом на 8,6 % и достигло 154 697 случаев. О необоснованных задержаниях, арестах и незаконном применении иных мер процессуального принуждения можно судить лишь по фрагментарным данным, касающимся изменений мер пресечения, либо отклонения ходатайств дознавателей и следователей об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу.

В общей структуре подсудимых доля лиц, в отношении которых уголовные дела прекращены, в 2009 г. составила 23,1 %, тогда как в 2008 г. уголовные дела были прекращены в отношении 24,6 % подсудимых. В связи с прекращением уголовного дела (уголовного преследования) освобождено из-под стражи в судебном заседании 25 990 лиц (9,3 %), в том числе по постановлениям районного суда – 23 397, по решениям верховных судов республик и равных им судов – 88. В 2009 г. федеральными судами и мировыми судьями оправдано (без учета дел частного обвинения, поступивших от граждан) 2575 подсудимых[231].

Таким образом, счет числа лиц, в отношении которых в 2009 г. принимались решения о прекращении уголовного дела либо выносился оправдательный приговор, идет на десятки тысяч. Подобные цифры повторяются из года в год, причем чаще всего отмечается их рост и почти как исключение – снижение некоторых из них. Количество же лиц, в отношении которых применялись те или иные меры процессуального принуждения, подсчёту не поддаётся. А о тех, кто подвергался пыткам при задержании и допросе, кто получил увечья либо скончался под пытками, мы узнаем в относительно редких случаях из сообщений СМИ, но отнюдь не из отчетов МВД. Количество таких сообщений и их содержание удручают.

«…В Башкирии милиционер на своей машине сбил пенсионерку. Бабушка могла бы выжить, но, чтобы замести следы и избавиться от свидетеля, постовой забил пожилую женщину молотком и скрылся с места преступления».

«…В Питере врач с коллегой возвращался домой с дежурства. У станции метро их остановили двое милиционеров, без объяснения причин отвезли в отделение. Там врача избили ногами так, что он потерял сознание, а когда очнулся, старшина милиции связал его ремнем, притянув запястья к лодыжкам, продел лом сквозь связанные руки и ноги, подвесил между двух стульев и на глазах у начальства продолжил избиение»[232].

Это те случаи, которые служат основанием для возбуждения уголовных дел, а жертвы обретают процессуальный статус потерпевшего с обеспечением его интересов по правилам ст. 42 УПК РФ.

Но чаще всего изощренные пытки применяются при допросах, результатом которых должно стать признание пытаемым вины. Эти случаи нарушения законности и попрания прав человека, как правило, остаются латентными и лишь в редких случаях находят отклик в судебной практике. Добиться привлечения к ответственности и осуждения работников милиции, виновных в применении пыток и иных злоупотреблениях, попирающих права граждан, чаще всего не удаётся, либо требуются годы на поиски справедливости, – система своих не выдаёт.

Одно из таких дел – дело Михеева – дошло до Европейского Суда по правам человека и заслуживает того, чтобы быть упомянутым здесь. В своё время оно освещалось в СМИ и интернете, и если мы напоминаем о нём, то не только потому, что оно даёт представление о распространенных приемах расследования, принятых в системе МВД России, но и потому, что оно иллюстрирует тесную связь правоохранительных органов (МВД, Прокуратуры) в обеспечении безнаказанности своих служителей, гарантируемой круговой порукой.

В сентябре 1998 года 22-летний житель Нижнего Новгорода Алексей Михеев, являвшийся сотрудником ГАИ, по подозрению в изнасиловании и убийстве Савельевой Марии был доставлен в Ленинское районное управление внутренних дел (РУВД) г. Нижнего Новгорода. Формальным основанием для задержания и ареста было возбуждение уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ст. 222 Уголовного Кодекса Российской Федерации (УК РФ) – хранение боеприпасов в виде трёх патронов к пистолету, обнаруженных в автомашине Михеева. С целью получения признания в предполагаемом изнасиловании и убийстве девушки Алексей Михеев был подвергнут интенсивным допросам и пыткам. В одном из кабинетов ГУВД Михеева посадили на стул, завели руки за спину, зафиксировали их в таком положении наручниками, а затем подсоединили к ушам Михеева клеммы, провода от которых шли к электросети. Включение тока повторялось несколько раз, в результате чего Михеев сознался в изнасиловании и убийстве Савельевой. Потом Михееву предложили сознаться еще в нескольких нераскрытых убийствах. Алексей согласился и на это. Более того, его заставили указать место, где он спрятал труп, которого, разумеется, там не оказалось. Не выдержав издевательств, Михеев 19 сентября 1998 года в ходе очередного допроса с применением пыток в наручниках выбросился из окна третьего этажа, разбив стекло головой. В результате падения он получил тяжелый компрессионный перелом позвоночника с размозжением спинного мозга и оказался парализованным ниже пояса.

В тот же день мнимая потерпевшая явилась домой без каких-либо повреждений, сообщив, что Михеев действительно подвозил её на своей машине до Нижнего Новгорода, где она с ним рассталась, отправилась к своим друзьям, у которых провела несколько дней, не сообщив об этом матери.

Дело об ответственности работников милиции за применение к Алексею Михееву пыток длилось 7 лет. За это время различные органы прокуратуры выносили постановления об отказе в возбуждении уголовного дела – три раза, о приостановлении уголовного дела – еще три раза, о прекращении уголовного дела – 20 раз. И только когда стало известно об обращении Михеева в Страсбургский суд, дело в отношении работников милиции было наконец расследовано и передано в суд. Судом Ленинского района Нижнего Новгорода работники милиции, виновные в фальсификации обвинения и применении пыток при допросах, были приговорены к лишению свободы.

26 января 2006 года Европейский суд по правам человека признал тот факт, что в отношении подследственного Алексея Михеева сотрудниками милиции были нарушены требования статьи 3 Европейской Конвенции прав человека и основных свобод (запрет пыток), что расследование по «делу Михеева» не было эффективным и не соответствовало требованиям статьи 3 Европейской Конвенции. Европейский Суд признал также факт отсутствия эффективных средств правовой защиты «по жалобам на плохое обращение» (нарушение статьи 13 Европейской Конвенции). Государство-ответчик – Российская Федерация – было обязано в течение трёх месяцев со дня вступления Постановления ЕСПЧ в законную силу выплатить заявителю (Михееву Алексею) в возмещение материального ущерба 130 000 евро и в возмещение морального вреда 120 000, а всего – 250 тыс. евро[233].

Приведём более свежий пример, подтверждающий стабильность отмеченного стиля работы правоохранительных органов. В станице Кущевской на Кубани утром 5 ноября 2010 г. в доме местного фермера были обнаружены обгоревшие тела 12 человек, включая четверых детей. Практически все жертвы были зарезаны. Расследование, проводимое специалистами из центра, показало, что в Краснодарском крае на протяжении многих лет орудует некая преступная группировка, в активе которой убийства, изнасилования, грабежи, рэкет. Обращения жертв преступлений в местные органы милиции, прокуратуры, в суд оставались без реагирования. Более того, такие обращения оказывались опасными для жалобщиков. Налицо – сращивание криминала с органами правоохраны.

Последующие события показали, что подобная атмосфера господства криминальных группировок характерна и для других регионов страны. Надежда на предупреждение преступлений и защиту их жертв оказывается всё более иллюзорной. «Диктатура закона», приверженцами которой не раз объявляли себя наши высокие руководители, пока не вытеснила диктатуру беззакония.

Дело Менешевой О.Е., также дошедшее до ЕСПЧ, показывает, как и дело Михеева, насколько бесперспективны попытки рядового гражданина страны добиться реабилитации в случаях злоупотребления служебным положением работниками правоохранительных органов. В связи с тем, что Менешева воспротивилась производству обыска в своей квартире без надлежаще оформленного документа, она была арестована по указанию майора милиции и доставлена в отдел внутренних дел Железнодорожного района г. Ростова-на-Дону. Заместитель начальника уголовного розыска, допрашивая её в качестве свидетеля, будучи не удовлетворен показаниями, начал душить её и избивать с помощью других работников милиции, угрожать изнасилованием. Случайно зашедший в момент избиения заместитель прокурора района, к которому Менешева обратилась с жалобой, помощи ей не оказал. Глумление продолжалось. Жалобы жертвы беззакония и насилия в различные инстанции не дали результата «в связи с отсутствием эффективных внутригосударственных средств правовой защиты», как констатирует ЕСПЧ в решении от 9 марта 2006 г. Власти Российской Федерации не представили комментариев в связи с требованиями заявителя по вопросу справедливой компенсации, отмечено в том же решении. В пользу жертвы ЕСПЧ взыскал 35000 евро в виде компенсации морального ущерба и 5000 рублей в качестве компенсации судебных издержек[234].

Документом, которым была официально признана практика пыток в органах МВД, явилось решение Постоянной палаты по правам человека Политического Консультативного совета при Президенте РФ «О грубых нарушениях прав человека в органах внутренних дел» (от 7 апреля 1998 г.). В нем отмечалось: «Пытки и жестокие, унижающие достоинство человека, виды обращения и наказания по отношению к гражданам в органах внутренних дел на досудебных стадиях уголовного судопроизводства носят массовый и систематический характер, что представляет из себя одну из острейших проблем злоупотребления властью и нарушения прав человека».

Каково количество граждан, оговоривших себя под пыткой, которые в последующем были реабилитированы и получили материальные и моральные компенсации, мы не знаем. И никто об этом доподлинно не осведомлен. Практика применения правил реабилитации в полном объёме крайне бедна. Вычислить количество реабилитированных лиц, тем более – получивших материальные компенсации и по отчетам ведомств, и по результатам научных исследований можно лишь гадательно. Ясно одно: количество лиц, пострадавших в силу нарушений законов в стадии расследования дел и их судебного рассмотрения значительно и вопросы реабилитации пострадавших остаются актуальными, заслуживающими пристального внимания не только прокурорского надзора, суда, но и общественности.