1. Общая характеристика

Правовые воззрения Гурвича были сформированы под действием различных и порой противоречивых интеллектуальных влияний, что придало им известную долю оригинальности. Об этих влияниях уже было достаточно сказано выше: прежде всего речь идет о роли идей Ф. В. Тарановского и Л. И. Петражицкого, которые послужили основой для дальнейшего развития теории мыслителя. Впоследствии эти идеи были дополнены феноменологическими представлениями, идеями Дюркгейма и его школы, концепциями правового реализма. В свою правовую теорию Гурвич интегрировал политическую философию Фихте и Прудона, а также – в меньшей степени – воззрения и представления других мыслителей (Сен-Симона, Бергсона и др.). Подобная интегральность учения Гурвича о праве выделяет это учение на фоне существовавших в первой половине XX в. правовых концепций, большинство из которых тяготело к той или иной форме методологического монизма. Мыслитель синтезировал в своей теории элементы разных правовых концепций, разных типов правопонимания, различных философско-правовых культур (среди которых главная роль принадлежит русской, немецкой, французской и американской школам философско-правовой мысли).

Учение Гурвича о праве, равно как и иные направления его исследований, складывалось в контексте критического переосмысления тенденций развития предшествующих и современных направлений правовой мысли: большинство концепций ученого представляют собой не итог последовательного развития его мысли, а результат критики концепций иных мыслителей. В этом смысле правовое учение Гурвича было неразрывно связано с эволюцией философско-правовой мысли в XX в. В правовой доктрине ученого удачно сочетались черты, характерные для различных, зачастую противопоставляемых друг другу подходов к праву: социологической и феноменологической юриспруденции, с одной стороны, и идеал-реалистической традиции В. Соловьева и его школы – с другой; правового реализма и нормативизма; наконец, юснатурализма и юридического позитивизма, которые Гурвич оригинально интегрировал в учение о праве позитивном, одновременно укорененном в социальном бытии и связанном с абсолютными ценностями (в чем залог действенности, эффективности права).

Примечательно, что правовое учение Гурвича, так же как и учение о праве другого основоположника социологии права – О. Эрлиха, имело в качестве исходной позиции критику нормативистского и этатистского позитивизма. Как и в концепции Эрлиха, эта критика уже обозначает в общих чертах основы правовой теории, которая будет детально развита позже. Выражая несогласие с концепцией нормативистского позитивизма Г. Кельзена Гурвич писал, что общепринятые теоретические «аксиомы логического нормативизма» приводят к использованию технических приемов работы с нормативным материалом для изучения правовой действительности. Формулировать на основе такой техники смысл самого права является глубочайшим заблуждением[618], поскольку правовая действительность не исчерпывается собственно нормативным материалом, но бесконечно его превосходит[619]. Собственно нормативно-правовая система государства представляет собой систему взаимосвязанных моделей поведения, санкций за их нарушения, способов разрешения социальных и межиндивидуальных конфликтов, символов и социальных ценностей, значимых для определенной социальной группы или групп в определенный исторический период; для использования этой системы вырабатывается определенная юридическая техника. Такая техника не может полностью отражать реалии социальной жизни, зачастую отстает от них и сама изменяется под воздействием спонтанного развития правовой действительности[620]. Соответственно, и логика построения и интерпретации этой системы не может дать полного представления о праве в целом.

Нельзя, по мнению ученого, согласиться с утверждениями о государстве как о единственном правотворящем органе общества: право существует и помимо государства и его структуры, и ошибкой механистического мировоззрения Нового времени является перенесение видимых условий существования права в современном обществе на иные исторические эпохи[621]. Гурвич соглашается, что применительно к современным условиям трудно отрицать доминирующую роль государства в формировании правопорядка – это результат своеобразной «эволюции» регулятивных механизмов от недифференцированных, синкретичных форм к специальным механизмам. Право государства не является единственным возможным способом существования права, наряду с ним существуют иные способы закрепления нормативных фактов. Между правом государства, социальным, каноническим, международным и другими системами права возможны конфликты и коллизии, которые приводят к проблеме взаимосвязи права и государства. Само государство ученый определяет как блок социальных групп, организованных по территориальному принципу, основанный на безусловном принуждении и не терпящий неподчинения[622]. Государство также может быть понято как часть права: «в правовой действительности государство предстает озерцом в огромном, охватывающем его со всех сторон море права»[623]. Гурвич указывает на следующие принципы взаимосвязи права и государства: право и государство не должны отождествляться; ни право, ни государство не могут мыслиться как нечто качественно превосходящее друг друга; право и государство не могут быть полностью независимыми друг от друга; основой государственной организации является право, поэтому нельзя говорить о неправовом государстве[624].

Такая позиция не влечет умаления или отрицания государственного суверенитета, который составляет существенный признак государства. В этом плане мыслитель предлагает разделять разные виды суверенитета. Суверенитет с социологической точки зрения может определяться как преобладание в любой из социальных групп единого над множеством, центростремительных сил над силами центробежными[625] – таким суверенитетом может обладать любая социальная группа (здесь нельзя отождествлять разные виды суверенитета: политический (которым в абсолютной мере обладает государство), юридический, экономический и т. д.). В социальной действительности плюрализм суверенных порядков трансформируется в иерархию взаимоподчинения: суверенитет групп подчиняется суверенитету социального класса, нации, церкви; суверенитет последних подпадает в сферу верховенства глобальных обществ[626] – из этого положения ученый выводит примат международного права по отношению к праву национальному[627].

Вместе с тем нельзя говорить о том, что государственное право носит подчиненный характер и имеет низшую ценность, чем право социальное, – точка зрения, высказываемая французской исследовательницей Э. Серверен: «Гурвич пытался утвердить спонтанное право для утверждения демократии, которая должна была бороться против государственного права»[628]. Как мы помним, мыслитель был категорическим противником разного рода иерархий и подчеркивал относительность любой схемы взаимоподчиненности социальных явлений. И если в определенные периоды истории преобладает спонтанное, корпоративное или церковно-мистическое право, то из этого не следует, что не может существовать социальных констелляций, в которых будет доминировать право государственное (выше мы привели пример прогрессивного влияния государственного права, оказывающегося более близким к идеалу справедливости, чем право социальное – рабовладение, крепостничество и другие социальные структуры, которые находят интуитивное признание на уровне права социального, но подвергаются реформам государственного права). Поэтому, если использовать термины диалектики Гурвича, в отношениях между государственным и социальным (спонтанным) правом речь идет о взаимодополняемости, но не о конфликте, который хоть и может иметь место, но обязательным не является.

Мыслитель отказывается от традиционного взгляда на право как на способ социальной интеграции в рамках общества: основой права является плюрализм проявлений социабельности в форме нормативных фактов. Вслед за Л. Дюги и О. Эрлихом Г. Д. Гурвич утверждает, что право может существовать не только в рамках государства, но в любой другой социальной группе: для возникновения права достаточно «объективного признания нормативного факта»[629], которое и является актом реализации права. Такое признание происходит на коллективном интуитивном уровне и представляет собой познавательный акт, не связанный напрямую ни с организованным волеизъявлением, ни с угрозой принудительной силы. Применительно к процессу признания речь идет именно о коллективном, надындивидуальном признании, но не о рефлексии отдельных индивидов по поводу соответствия нормы неким априорным идеалам[630]. Соблюдение нормы означает внутреннюю интуитивную осмысленность социального поведения[631]. В этом аспекте Н. С. Тимашев указывал на сходство идей Гурвича с концепциями социетальной регуляции МакИвера, идеальных паттернов Линтона и правовой этики самого Тимашева[632].

Нелегко отнести концепцию Гурвича к одной из отраслей теоретического знания о праве: теории, философии или социологии права. Этому есть ряд причин. Во-первых, правовое учение Гурвича всегда находилось в процессе эволюции, и мыслитель акцентировал свое внимание на разных аспектах феномена права. К примеру, некоторые исследователи вполне обоснованно считают, что правовая концепция Гурвича эволюционировала от философии к социологии права[633]. Однако нужно иметь в виду, что сам Гурвич не проводил строгой границы между этими двумя дисциплинами, которые представляли для него скорее два аспекта одной научной теории. Показательно в этом плане то, что в своих работах он колебался между разными обозначениями данной дисциплины: «философия права», «социология права», «юридическая социология», «социологическая теория права».

Во-вторых, мыслитель предлагал свое собственное видение предмета и метода каждой из вышеназванных дисциплин, а по отношению к социологии права как научной дисциплины Гурвича вообще можно рассматривать как одного из основоположников.

И в-третьих, Гурвич рассматривал право как целостное социальное явление, знание о котором может быть только интегральным. Поэтому он не придавал большого значения разделению теоретического знания о праве на отдельные сектора, хотя и не отрицал наличия такого деления. Свою концепцию Гурвич не относил напрямую к какой-либо отдельной дисциплине и говорил о ней как о синтезе. Соответственно, необходимо рассматривать правовое учение Гурвича как относящееся сразу к трем дисциплинам: теории, философии и социологии права.

Утверждая интегративный характер знания и науки о праве, ученый, тем не менее, предлагает свое видение разграничения этих научных дисциплин. Он проводит различие между теорией права (наукой социального регулирования, создающей специальные приемы юридической техники), философией права («созерцательное» изучение целей и ценностей, лежащих в основе юридической техники) и социологией права (научное изучение полноты социальной действительности права)[634]. Мнимый конфликт между этими дисциплинами основывается на неправильной трактовке их предмета и метода – единство предмета (правовая действительность) и различие задач и методов обусловливают принципы взаимоотношений и сотрудничества между данными отраслями научного знания[635]. Говоря о взаимосвязи теории и социологии права[636], Гурвич перефразирует высказывание М. Ориу: «недостаток социологии уводит от права, но избыток социологии возвращает к нему»[637].

Социология права среди этих трех дисциплин привлекала особое внимание Гурвича, поскольку она была относительно новым научным направлением, не ассоциировавшимся тогда ни с какой конкретной философской доктриной[638]. В силу этого Гурвич чувствовал себя намного более свободным в формулировании своих «революционных» методологических принципов именно в рамках социологии права, поскольку философия права, как давно сложившаяся дисциплина с многовековой историей, обрекала на ограниченность комбинациями озвученных ранее идей и взглядов, а теория права, по общему убеждению современников Гурвича, была призвана служить исключительно интересам юридической практики. Поэтому принципы правового учения Гурвича с 1940-х годов формулировались «под знаменем» социологии права, хотя в современной научной терминологии его учение можно отнести скорее к философии или к теории права.

Гурвич определяет социологию права как научную дисциплину, изучающую полноту социальной действительности права; исследующую функциональную взаимосвязь между видами, отраслями, системами права и сферами социальной жизни; анализирующую изменения роли права в обществе и юридических методов регулирования, места и значения юридического сообщества; изучающую тенденции и факторы возникновения и развития права[639]. Задачами так понимаемой социологии права являются выделение из социальной действительности собственно юридических элементов; разработка типологии правовых явлений; изучение права в системе социального регулирования; выявление взаимосвязи между развитием и изменением уровня юридической техники и типологиями социальных групп и обществ; исследование роли юридического сообщества в обществе; изучение общих тенденций развития права и факторов, влияющих на такое развитие[640].

В рамках социологии права выделяются три основных направления исследования: теоретическая социология права – изучение права как функции социабельности и как способа реализации ценности справедливости на различных уровнях социальной действительности; дифференцированная социология права – изучение проявлений права как функции жизнедеятельности социальных групп, т. е. построение системы взаимосвязи между типологией обществ и социальных групп и типологией правопорядков; генетическая социология права – изучение тенденций развития, изменения, роста или упадка конкретного правопорядка[641].

В качестве двух наиболее важных принципов в подходе к изучению социальной действительности права в концепции Гурвича выступают принципы спонтанности эволюции права и интегральности социального бытия, где право, хоть и включено в структуру социума, но предстает как тотальное социальное явление, самостоятельное по отношению к другим явлениям и к обществу в целом. Общество в понимании Гурвича характеризуется спонтанностью, неопределенностью векторов развития, постоянными и непредсказуемыми изменениями, что дает почву для образования множества разнообразных форм социабельности[642], из которых Гурвич конструирует свою микросоциологию права. Социальная интеграция и – в широкой перспективе – социальное творчество объясняются как попытка реализации на эмпирическом уровне трансперсональных ценностей. Такая диалектическая перспектива позволяет Гурвичу создать модель правовой социабельности, где возможным становится «единство многого без отрицания множественности»[643].

Комбинированное рассмотрение правового учения мыслителя в контексте его общенаучного мировоззрения позволяет увидеть методологические предпосылки этого учения. Так, концепция интегрального непосредственного опыта как основы знания о мире и социуме предваряет учение Гурвича о юридическом опыте; концепция социального плюрализма – учение о плюрализме правовом; идеал-реалистическая философская доктрина – учение о социальном праве и нормативных фактах. Дальнейшее развитие социальной философии Гурвича в сторону «гиперэмпирического реализма» повлекло и некоторые изменения в структуре правового учения, все более ориентирующегося на разноуровневые классификации правовой реальности, равно как и на близкий к социометрическим схемам анализ форм правового общения.

Представления Гурвича о праве могут быть охарактеризованы через три основных аспекта: правовые онтология, гносеология и аксиология. Так, мыслитель формулирует концепцию правового плюрализма, предполагающую существование в обществе множества взаимопересекающихся сфер правового общения, каждая из которых порождает систему правового регулирования. Эти центры правового общения, рассматриваемые как «правотворящие авторитеты», являются первичными фактами, на которых основаны как нормотворческая деятельность в узком смысле (правотворческая деятельность управомоченных органов), так и теоретические мнения о праве.

В своем учении о праве мыслитель говорит в связи с этим о «нормативных фактах», которыми являются любые формы общения, способные порождать взаимосвязанные императивно-атрибутивные эмоции и основанное на них фактическое поведение. Однако в отличии от концепции своего наставника Л. И. Петражицкого, Гурвич находит основу этих нормативных фактов и связанных с ними эмоций не в индивидуальной психологии, а в связи первых с абсолютными ценностями, представление о которых заложено в коллективном сознании.

Именно наличие такой связи фактов и ценностей позволяет говорить о позитивности права (этот термин ученый трактует вне контекста противопоставления права естественного и государственного). Наряду с иными классификационными схемами данный подход позволяет мыслителю создать учение о двухуровневой структуре источников права – первичных (нормативные факты) и вторичных (формы нормирования правовых предписаний: законы, обычаи, прецеденты, включая доктринальные мнения о справедливости, которые принимались за «сверхпозитивное» естественное право — термин, против использования которого мыслитель возражает, не отказываясь от самой идеи справедливости как идеальной основы любого права).

По одному из определений Гурвича, право является посредующим звеном между миром эмпирической действительности и миром абсолютных ценностей, а справедливость предстает как постоянно меняющийся баланс этих двух миров. Так, отвергая понятие естественного права, мыслитель находит новые способы выражения старой мысли – поиска абсолютных основ права в идее справедливости, которая предстает не как «естественный» факт, а как данность непосредственного интуитивного опыта (поэтому Гурвич, вслед за Петражицким, предлагает заменить термин «естественное право» на «право интуитивное»).

В своих представлениях о праве мыслитель дистанцировался и от того понимания «факта» и «фактичности», которое присутствовало в концепции Дюркгейма, – по Гурвичу, право как социальный факт ни в коем случае не может отождествляться с той или иной социальной структурой или исторической ситуацией: оно оказывается также изменчиво и динамично, как и образующий его юридический опыт. Мыслитель не принимает эссенциалистское видение права как проявления единой и неизменной ценности. Истина лежит между этими двумя внешне взаимоисключающими подходами: «Схватываемая юридическим опытом правовая действительность является посредующим звеном между миром чувственных фактов и миром идей»[644].

Важнейшим принципом правового учения Гурвича является тотальность видения права и социума. Мыслитель продолжил научный анализ права как объективно заданной социальной целостности, связанной с абсолютными ценностями и структурирующейся в процессе общения. Развивая это направление, Гурвич сформулировал передовые для правовой науки того времени тезисы о праве как о форме общения, возникающей в виде процесса одновременных интеграции и дифференциации права как целостности: по отношению и к своим частям, и к внешней социальной среде. Концепция правового общения как самореферентного процесса воспроизводства коммуникативных элементов, рассматриваемых в качестве автономных целостных явлений, также представляла собой новое слово в развитии правовой науки той эпохи и позволила Гурвичу преодолеть крайности холизма и индивидуализма в правоведении.

Гурвич не создал отдельной школы ни в правоведении, ни в социологии (что, впрочем, противоречило бы его принципиальному антидогматизму, направленному против создания каких-либо школ). Более того, как было отмечено выше, во Франции после 1970-х годов социология права Гурвича не была популярна как из-за преобладания в те годы ориентации на эмпирическую методологию американской социологии, так и из-за общего упадка интереса к данной научной дисциплине. Поэтому, оценивая значимость учения Гурвича о праве для развития современной социально-правовой мысли, нужно говорить скорее о параллелизме между идеями Гурвича и представителей отдельных направлений философско-правовой мысли современности. В качестве примера такого параллелизма можно взять школу коммуникативной философии права, в частности, идеи таких мыслителей, как Н. Луман, Ю. Хабермас, В. Кравиц. В разработке своих концепций эти ученые хоть и не исходили напрямую из положений социально-правовой доктрины Гурвича, но вели исследования в том же направлении: поиск основ социального бытия в общении (коммуникации); анализ права как одной из форм общения – автономной (самореферентной) и динамичной (самоинтегрирующейся, аутопойэтической); взгляд на право как на целостную систему (тотальное социальное явление).

Ниже будут представлены важнейшие элементы правовой доктрины мыслителя, такие как учение о формах и системе правового общения, нормативных фактах (правовая онтология), о юридическом опыте (правовая гносеология), о правовых ценностях и общественном идеале (правовая аксиология).