Г. Д. Гурвич – А. А. Гольденвейзеру

США. Нью-Йорк.

Библиотека Колумбийского университета.

Архив Бахметьева. Фонд А. А. Гольденвейзера

Париж, 13.06.1928

Дорогой Алексей Александрович!

Только что получил Ваше письмо и Ваш проект, и спешу Вам ответить, т. к. дело важное и спешное. Мысль Вашу считаю чрезвычайно ценной и удачной. План книги составлен прекрасно и даже блестяще, и я всецело его одобряю. Горячо желаю Вам удачи! Из русских, находящихся в Париже, могли бы с пользой поддержать Ваш план нижеследующие лица, кроме Милюкова: 1) А. В. Маклаков, 2) Мандельштам, 3) проф. барон Нольде, 4) И. Н. Ефремов – все отлично известные в международно-правовых кругах и имеющие связи с фондом Карнеги. Но вот беда: в личных отношениях я с одним П. Н. Милюковым. Но Милюков уже второй месяц в Америке. Он вернется только в конце июля, и задерживаться в Париже не будет, т. к. чувствует себя очень плохо и сразу поедет лечиться. Таким образом, личный разговор с Милюковым мне удастся иметь не раньше октября. Писать Милюкову я считаю бесплодным: на письма Милюков никогда не отвечает и обо всем, что ему пишут, забывает. Таким образом, в этом отношении обстоятельства складываются мало благоприятно, и придется ждать осени. Когда удастся поговорить с Милюковым (у него, бедолаги, в Америке были сердечные припадки), сделаю все что могу.

Из других названных мною лиц: Маклакова и Мандельштама я совсем не знаю; с проф. Нольде у меня было крупное столкновение и между нами очень натянутые отношения. Остается один М. Н. Ефремов, бывший российский посол в Берне, служащий сейчас в Institut de Coope?ration Intellectuelle при Лиге Наций в Париже. Немедленно я могу говорить только с ним. У него с фондом Карнеги хорошие связи. Я ему передам проект и попрошу написать отзыв. Думаю, что он согласится.

Хочу Вам указать еще на двух русских ученых, которые могли бы Вас поддержать. Это: 1) Профессор барон Таубе, член правления Международного института в Гааге, по старой памяти имеющий очень крупные связи (даже неожиданно крупные связи!). Таубе человек очень любезный (хотя черносотенник, но не антисемит), и я уверен, что он Вас поддержит. Советую непременно к нему зайти лично и поговорить. Он в дружбе с Гогелем, который может Вам быть не бесполезен в Вашем обращении к Таубе, влияние которого больше, чем кажется. 2) СО. Загорский в Женеве, которого Вы знаете, и авторитет которого находится в процессе роста. К тому же, он может просить поддержки All. Thoma.

Французских международников я совсем не знаю, т. к. вращаюсь исключительно на Гуманитарном факультете, среди философов. От души желаю Вам успеха и прошу держать в курсе Ваших хлопот.

У нас дома дела очень неважны. Нездорова Долли Исаевна. Три недели назад она упала в глубокий обморок и сильно при этом разбила себе глаз. Врачи констатируют у нее сильное ослабление сердечной деятельности. На отпуск она имеет право только в течение трех недель и, вероятно, ей на месяц-полтора придется подыскать себе заместительницу. Через две недели кончится мой пражский отпуск и что будет дальше – не знаю. Сказка про белого бычка! Возможно, что в сентябре удастся поехать на счет Сербского правительства в Белград на съезд академических организаций. Тогда на обратном пути задержусь на месяц в Берлине. Можно ли будет рассчитывать в конце сентября прочесть пару лекций в Обществе русских евреев?

Душевно Ваш,

Г. Д. Гурвич

Париж, 05.11.1928

Дорогой Алексей Александрович!

Горячо благодарю Вас за прошение о брате и за книги. Верну их не позднее, чем через 10 дней, т. к. непосредственно сажусь за их изучение. Третьего дня я посетил М. Ник. Ефремова и имел с ним длинный разговор по Вашему делу. Оказалось: 1) что он не входит в Административный совет, а является лишь сочленом более широкого попечительского совета, который, как он уверяет, никогда не собирается; 2) он обижен на фонд Карнеги за то, что его там игнорируют и именно поэтому не может написать рекомендацию по собственной инициативе, 3) обещает он только, если его спросят, высказаться в положительном смысле по Вашему делу. Большего я от него, несмотря на длительную и стремительную атаку (разговор продолжался около полутора часов), добиться не смог. Ефремов смотрит вообще на Ваше дело довольно несимметрично по формальным причинам. Ваш план не имеет прямого отношения к делу утверждения международного мира, которому всецело посвящена стипендия Карнеги. Я думаю, что он неправ и смотрит на дело слишком узко. Обращаю Ваше внимание: 1) что через неделю – 10 дней Милюков будет проездом в Берлине, и постарайтесь повидаться с ним через Элькина; 2) что в административный совет входит Политис и что на него может оказать давление Нольде (как Вы знаете, здесь я лично бессилен). Voil?! В добрый час! Адреса «астрономического общества» я, несмотря на усиленные поиски, не узнал (в Сорбонне его не знают!?). Завтра зайду за справкой в обсерваторию и Вам напишу результат.

За это время мне пришлось пережить очень много исключительно тяжелого. В частности, несколько академических «деятелей» распустили обо мне в Париже гнуснейшую клевету, и мне пришлось вызвать их на суд чести. Арбитром был Пав. Ник. Милюков в самоличности. И хотя я получил удовлетворение, потерю душевных сил никто искупить не может[925]. Где Яков Львович? Я собираюсь просить его о протекции к Моцкину.

Еще раз сердечно благодарю Вас и скоро снова напишу Вам об астрономических делах. Ваш,

ГД. Гурвич

Париж, 25.01.1929

Дорогой Алексей Александрович!

Спешу сообщить Вам, что я только что говорил с Павлом Николаевичем Милюковым по Вашему делу. Он относится к Вашему проекту очень сочувственно и готов написать Батлеру рекомендацию и Вашей темы, и Вас лично. Но Павел Николаевич просил меня Вас предупредить, что ему необходимо начать свое письмо со ссылки на начатое Вами уже официально дело. Т. е. примерно так: «По инициативе проф. Бонна в Парижском центре Карнеги обсуждалось тогда то… предложение о предоставлении А. А. Гольденвейзеру субсидии для написания книги: “…”, содержание которой сводится: резюме (в 2-3-4 страничках). Это дело переносится теперь в Американский центр. Я, со своей стороны… и т. д.». Вот Милюков и просит Вас, чтобы Вы сами составили это официальное начало его письма к Батлеру и спешно бы его переслали мне. Милюков уезжает в четверг 31-го января в По, и было бы очень хорошо, чтобы Вы ответили немедленно, с тем, чтобы я мог попросить Милюкова при мне дописать письмо! Иначе Милюкову придется пересылать Ваш текст в По, и у меня нет уверенности, что он его не потеряет.

Во всяком случае, Милюков сейчас настроен чрезвычайно благожелательно по Вашему проекту (благожелательнее, чем осенью!). Торопитесь прислать мне начало письма с точными датами! Конечно, т. к. хочу, чтобы мое письмо немедленно ушло. Надеюсь, что Вы уже поправились от гриппа!

Душевно Ваш,

Г. Д. Гурвич

Сердечный привет Евгении Львовне и Вам!

Париж, 01.02.1929

Дорогой Алексей Александрович!

Ввиду скверного самочувствия Милюкова, мне не удалось добиться личного свидания с ним перед его отъездом на отдых. Я говорил с ним только по телефону и мы условились, что я пошлю ему начало Вашего проекта письма заказным в По (Пиренеи). Милюков обещал, что напишет в Америку немедленно и что, наверное, не забудет, т. к. в По у него не будет никаких спешных и неотложных дел. Я ему верю на этот раз. Впрочем, в начале марта он вернется назад и, т. к. в связи с юбилеем я буду его видеть неоднократно, то я смогу проверить, действительно ли он написал. Что касается 10 фунтов, то я также мало знаю, принадлежат ли они мне или Вам, как и Вы. Мы условились с Шалитом, что родственники моей матери будут в России вносить каждый месяц 10 долларов его знакомым, а Шалит будет нам их выплачивать здесь. Он уже успел перевести Вам больше, чем наши родственники заплатили в России. К тому же маловероятно, что он вдруг взял и заплатил еще за 5 месяцев вперед. Поэтому маловероятно, что это перевод Шалита для брата. Но лучше всего было бы запросить банк, который перевод выслал, чтобы не обидеть ни Вас, ни меня. Во всяком случае, горячее спасибо за все Ваши хлопоты и заботы о моем брате.

За последние две недели эпидемия гриппа навестила и нас: сначала болела жена, а затем более серьезно – мать. Пока я только один устоял, но дней на десять превратился в домохозяйку. Сейчас приступаю к подготовке курса в Сорбонне о немецкой философии, который начнется через две недели. Буду Вам глубоко признателен, если спешно вышлете мне снова несколько книг, которые я здесь не могу достать (с указанием расходов по пересылке): 1) PieGeorg. Die ?bergegensatzlichkeit derWerte, 1921; 2) Wust. Die Auferstandene Metaphysik, 1920 (?); 3) Festschrift f?r Paul Natorp, 1924 (со статьей Н. Гартмана «Wie ist kritische Ontologie ?berhaupt m?glich»); 4) Logos (журнал), том 12-ый. Буду ждать с нетерпением Вашего ответа.

Сердечный привет Евгении Львовне. Душевно Ваш,

Г. Д. Гурвич

Барбизон, 24.08.1938

Дорогой Алексей Александрович!

Рад был получить Ваше письмо от 21-го июля. Не отвечал Вам раньше, т. к. на Пасху были большие волнения со здоровьем Долли Исаевны. Теперь более или менее уладилось, и мы проводим лето в лесах Фонтенбло (с 1-го июля по 1-е августа).

Прочел Ваш интересный доклад. Спасибо. Я знаю, что сейчас в Соединенных Штатах чрезвычайно трудно, но верю и надеюсь, что Вы устроитесь. Я сам сделал несколько неудачных попыток поехать на лекционное турне (1 или 3 месяца) в Соед. Штаты. Но все мои связи, после кило сладких обещаний, уклонились. Недавно читал памфлет Вашего брата против Сорокина (в Journal of Social Philosophy)! Очень хорошо! Сообщите адрес Вашего брата. Собираюсь ему послать мою новую книгу, выходящую этой осенью: Essais Sociologiques (Formes de la sociabilite?; Le probl?me de la Connaissance Collective; La Magie et le Droit; La Morale de Durkheim). Теперь буду работать над маленькой книгой Sociologie juridique (collection Colin), а затем над Traite? de Sociologie, заказанным издателем Alcan. О моей книжке Morale the?orique et Science des Moeurs, вышедшей в издательстве Alcan в 1937 г., я, кажется, Вам писал.

В середине октября этого года еду в Лондон: пригласили прочесть две лекции в Лондонском университете. Авось это исправит мои весьма захудалые финансы: после двух девальваций мне ничего не прибавили, а цены на предметы первой необходимости поднялись на 65–75 %!! Что касается событий в Германии, то, конечно, Страсбург – особенно невралгический центр. К трагическим событиям и к концу мы готовы каждый день. Я буду на самых передовых позициях, т. к. причислен к службе в танках. Если я чем-нибудь могу быть Вам полезен во время моего пребывания в Лондоне (с 12-го по 22 октября), буду очень рад. Отвечайте мне или немедленно в Барбизон, или затем в Страсбург (где буду с 1-го по 12-е октября).

Сердечный привет Евгении Львовне от меня и Долли Исаевны. Душевно Ваш,

Г. Д. Гурвич

Страсбург, 04.01.1939

Дорогой Алексей Александрович!

Долли Исаевна и я шлем Вам и Евгении Львовне наши сердечные пожелания на 39-ый год. Не помню, писал ли я Вам, что я был мобилизован в сентябре. Теперь относительное спокойствие, но весна приближается и нужно быть готовым на все.

Ваш брат оказался единственным американцем, который не отозвался на мою новую книгу Essais de Sociologie. Причины я не знаю, но, если Вам не трудно, я был бы благодарен, если Вы написали ему и заступились за меня. Мне было бы очень важно, если бы он мог написать о моей книге рецензию. Дело в том, что я всячески хлопочу о приглашении прочесть лекции в Соед. Штатах (очень хотелось бы поправить свои захудалые финансы и посмотреть страну). Пока ничего не выходит, но рецензии в Америке могли бы помочь.

Что у Вас слышно? Как продвигаются занятия и дела? Каковы планы? Шлю сердечный привет и жду ответа.

Душевно Ваш, Г. Д. Гурвич

P. S. Знакомы ли Вы с проф. МакИвером (Columbia)? От него зависит моя судьба, но он не хочет поверить, что я профессор, а не приват-доцент, т. к. он человек немецкой культуры и не разбирается во французских титулах – ma?tre de confe?rences, chagre? de cours, что равно Петроградской профессуре. Впрочем, Мак-Ивер считает, что Страсбург находится… в Баварии!

Страсбург, 14.06.1939

Дорогой Алексей Александрович!

Я рад был получить от Вас весточку. Очень прошу Вас ничего не отвечать французским властям ни насчет моего адреса, ни насчет документов брата. Они бомбардируют меня письмами, которые я оставляю без ответа нарочно. По-видимому, они собираются брата выслать в Россию, но не имеют возможности. Заботится о нем одна немецкая дама из Гейдельберга, но никаких сведений, по моей просьбе, не дает. Я рад, что Вы постепенно находите свое место в Нью-Йорке. Из моей поездки туда ничего не выходит. МакИвер не отвечает на мои письма. Если бы Вы могли повидать Аронсона, который меня хорошо знает (проф. College of the City of New York) и очень связан по журналу (Journal of Social Philosophy) с МакИвером, Вы оказали бы мне большое одолжение. И Вам бы это знакомство было бы не бесполезно. Объясните Аронсону, что теперь я – штатный профессор Страсбургского университета и в Америке вовсе оставаться не собираюсь, а просто хочу приехать на месяц или 3 месяца (МакИвер, по-видимому, думает противоположное). Спасибо заранее!

Ничего нового я не выпустил. Рецензия (сумбурная) Кулишера на часть моих Essais de Sociologie. Кажется, Вам посылал. Теперь готовлю маленькую Sociologie juridique.

Шлю Вам и Евгении Львовне сердечный привет от меня и жены, и крепко жму руку! Душевно Ваш, Г. Д. Гурвич

Клермон-Ферран, 20.07.1940

(пер. с фр.)

Дорогой друг,

К 1-му августа я должен оставить свой пост и думаю о поездке в США с целью чтения лекций на французском и на английском. Буду Вам очень благодарен, если Вы сам или через Вашего брата поможете мне получить приглашение для чтения таких лекций, получить стипендию Фонда Гуггенхейма или Фонда Рокфеллера и, наконец, получить временную визу для меня и моей жены. Вот список знающих меня в США людей: Роско Паунд (Гарвард), МакИвер (университет Колумбия), Аронсон (городской колледж Нью-Йорка), Джо Дикенсон (Филадельфия), Хэнс (Лос-Анджелес), Сорокин (Гарвард). Все эти заслуженные ученые хорошо меня знают и имеют представление о моих работах. Помогите мне, чем сможете. Это необходимо.

Моя жена передает привет Вам и госпоже Гольденвейзер. Ответьте мне, по возможности, авиапочтой в Клермон. Вероятно, что после 1-го сентября я буду у Шварца в Куерас (Португалия).

С искренним уважением,

Жорж Гурвич

При этом привожу для Вас мои звания и научные работы:

Профессор социологии в Страсбургском университете (до 1-го августа 1940), доктор наук, Директор журнала «Архивы философии права и юридической социологии», секретарь Международного Института под тем же наименованием. Работы:

Ele?ments de sociologie juridique, 1940

Essais de sociologie, 1939

Morale the?orique et science des moeurs, 1937

Expe?rience juridique, 1935

L’ide?e du droit social, 1932

Le temps pre?sent et l’ide?e du droit social, 1932

La morale concr?te de Fichte, 1924

La philosophie sociale de Rousseau, 1918

Клермон-Ферран, 25.07.1940

(пер. с фр.)

Дорогой друг,

На днях написал Вам письмо, по ошибке отправив его Вашему брату. Сегодня через г-на Лазарева я узнал Ваш адрес и вновь пишу Вам. Новый закон о госслужащих от 18.07.1940 лишает меня профессорского звания. Предполагаю как можно скорее уехать с женой в США для преподавания и учебы. Можете ли мне помочь с визой? На сегодня это – главное. Я говорю о временной визе. В Соединенных Штатах надеюсь в первую очередь получить субвенцию или стипендию и затем найти работу даже в самом незначительном учебном заведении (в том, что не касается социологии, философии или права) – я могу преподавать языки (французский, немецкий, русский). Не мог бы Ваш брат мне помочь, договорившись с МакИвером (Колумбия), Аронсоном (Нью-Йорк), Хэнсом (Лос-Анджелес), Дикенсоном (Филадельфия), Роско Паундом (Гарвард), Джереми Холлом (Индиана), – все эти профессора знают мои работы. Рассчитываю на Вас и жду от Вас новостей.

С уважением,

Жорж Гурвич

Клермон-Ферран, 11.09.1940

(пер. с фр.)

Дорогой друг,

Только что получил Ваше письмо от 21-го августа. Вместе с тем Ваша открытка до меня так и не дошла. Мы с женой потрясены печальной новостью о смерти Вашего брата и выражаем Вам наши глубокие соболезнования.

29-го августа г-н Алвин Джонсон, президент New School for Social Research, телеграфировал мне о моем избрании на должность профессора социологии на 2 года, начиная с 1-го октября (2000 долларов ежегодно и 1000 долларов на переезд). Очевидно, что мне никоим образом не удастся прибыть в Нью-Йорк к 1-му октября! Если получится прибыть 1-го ноября или даже 15-го ноября, я буду самым счастливым человеком на свете. 31-го августа, 2-го и 5-го сентября я отправил Джонсону телеграммы: а) о моем согласии, б) о просьбе отправить в Португалию (на адрес Шварца – дяди моей жены) деньги на мою поездку, в) отправить договор в Клермон, г) отправить в консульство США в Лионе телеграмму от Гос. департамента в подтверждение моего избрания (требование консула). Джонсон мне ничего не ответил до настоящего времени. Его молчание нас очень тревожит и может задержать наш отъезд. В настоящее время занимаюсь оформлением паспорта и визы на выезд – надеюсь, что к концу недели все будет улажено. Все теперь зависит от быстрой отправки телеграммы от Гос. департамента США и денег от Джонсона на переезд (у нас совсем нет денег) и, наконец, от доставки договора в Клермон.

Буду Вам чрезвычайно признателен, если сразу по получении настоящего письма Вы зайдете в New School for Social Research и объясните Джонсону мою ситуацию – задержку моего прибытия и необходимость пересылки в Лиссабон денег (на часть из которых можно купить билет из Лиссабона в Нью-Йорк), пересылки подтверждения и договора. Прошу Вас известить меня телеграммой (за мой счет), все ли сделано. Заранее благодарю! Рассчитываю на Вас. Надеюсь, до скорого свидания.

Шлю Вам и Вашей супруге сердечный привет от меня и жены,

Жорж Гурвич

P. S. Предупредите, пожалуйста, Эстрина и Войтынского о моем избрании и о трудностях, задерживающих мой отъезд.

Лиссабон, 28.09.1940

Дорогой Алексей Александрович!

Как видите, мы уже в Лиссабоне. Приехали сюда позавчера ночью после долгого и утомительного путешествия. Мы уже купили билет на греческий пароход «New Hellada», который уходит в Нью-Йорк между 3 и 5 октября. Таким образом, мы рассчитываем быть в Нью-Йорке между 11-м и 13-м октября. Мы были бы очень благодарны Вам, если бы Вы могли встретить нас на пристани и присмотреть недорогую комнату в отеле на первую ночь, предпочтительно в районе моей New School, т. е. в районе 66 West Twelfth Street. Чтобы не делать двойной работы, был бы Вам благодарен, если бы Вы могли снестись с моими кузенами Фаиной Львовной и Рафаилом Яковлевичем Гинзбург, проживающими у г-на Г. Ливермана (Lane Bruyant, 16 West 40th Street).

Еду в Нью-Йорк с некоторыми готовыми планами деятельности. В частности, я собираюсь восстановить издание моего французского журнала «Archives de Philosophie du Droit et de Sociologie Juridique» (с 1931 года – 22 тома). Я предполагаю предложить Роско Паунду (Гарвард) стать моим соредактором (я много переписывался с Паундом), New School сделать издателем, а Вам хотел бы предложить быть секретарем редакции, т. е. тот же пост, что в Париже занимал в нашем журнале Поль Леон. Я очень рассчитываю на Ваше согласие и думаю, что это секретарство в журнале может быть небесполезно Вам для Вашей американской карьеры. Если New School не согласится быть издателем, у меня есть другие возможности (комитет по изданию книг по философии права под председательством Джерома Холла (Индиана) и Рокфеллера, с которым я в связи в Лиссабоне).

Итак, хочется верить, до скорого свидания и сотрудничества.

Долли Исаевна и я шлем сердечный привет Вам и Евгении Львовне. Душевно Ваш,

Г. Д. Гурвич

Нью-Йорк, 08.10.1943

Дорогой Алексей Александрович!

Спасибо за Ваше письмо и справку. С фактами, на которые Вы указываете, я согласен, однако не с выводами. О «равнодушии Русского народа» сейчас говорить не приходится. Революция сделала его активным. За эти 25 лет впервые родилась, как социологическая реальность, Русская нация, обладающая громадным динамизмом. На ее основе будут после войны сделаны новые и демократические формы русского политического и экономического бытия.

Прилагаю при сем программу собрания 16-го октября. Приглашений не надо. Приведите всех родных и знакомых. Я буду бывать в Нью-Йорке в четверг (с часа дня), в пятницу (весь день), в субботу (с часа дня), в воскресенье (весь день).

С сердечным приветом Евгении Львовне от меня и жены. Сердечно Ваш,

Г. Д. Гурвич

Комментарий

Гольденвейзер Алексей Александрович (1890, Киев – 1979, Нью-Йорк) – литератор, общественный деятель. После эмиграции из Советской России в 1919 г. – присяжный поверенный в Берлине, член Союза русской присяжной адвокатуры в Германии, берлинского отделения Комитета съездов русских юристов за границей, сотрудничал в журнале «Закон и суд» (Рига), вестнике Русского юридического общества в Латвии; адвокат, журналист, заведующий отделом юридической помощи при Союзе русских евреев в Германии. С 1937 г. – в США, один из руководителей «Нового журнала». Вероятно, знакомство Гурвича и Гольденвейзера могло состояться в 1920-е годы в Берлине, где оба мыслителя принимали участие в работе одних и тех же общественных организаций. Брат Алексея Гольденвейзера – Александр Александрович Гольденвейзер (1880–1940) – был весьма значимой фигурой в американской антропологии. Переписка двух мыслителей охватывает период в почти 20 лет – с середины 1920-х до середины 1940-х годов и относится к ряду различных вопросов, в частности – помощи Гольденвейзера в карьере Гурвича в США.