Получение взятки или злоупотребление служебным положением?[392]

Водители одной из таксомоторных автобаз г. Фрунзе, «чтобы избежать придирок по мелочам», при возвращении в гараж передавали контрольным механикам от 15 до 50 коп. За смену таким образом каждый механик получал до 20 руб. Верховный Суд СССР, не согласившись с квалификацией действий механиков как получением взяток, признал их злоупотреблением служебным положением, в частности и потому, что деньги брались ими не за конкретные действия, а «по сложившейся на базе порочной практике» (Бюллетень Верховного Суда СССР, 1977, № 2, с. 21–22).

Мы не стали бы вспоминать это уже достаточно старое дело, если бы проблема правовой оценки подношений должностным лицам «по сложившейся порочной практике», «за общее благоприятное отношение», «на всякий случай» не была столь актуальной и не вызывала бы противоречивые решения среди специалистов по уголовному праву, как ученых, так и практиков.

В последние годы следственная и судебная практика изобилует уголовными делами, когда материальные ценности систематически передаются вышестоящим должностным лицам, но какое-либо их конкретное поведение при каждом подношении не оговаривается. Так было, например, в системе «Мосавтотранса». Водители маршрутных такси ежемесячно несли деньги старшим механикам. А от них деньги шли, частично оседая на каждом этапе, начальникам автоколонн – руководителям таксопарков разных рангов – руководству «Мосавтотранса» («Пятая колонна», «Советская Россия» от 8 июня 1986 г.).

Такая же система взяточничества была выявлена в уголовных делах по обвинению председателя Госкомитета СССР по обеспечению нефтепродуктами Хурамшина (Бюллетень Верховного Суда СССР, 1987, № 1, с. 39), бывшего министра автомобильного транспорта Казахской ССР Караваева (Бюллетень Верховного Суда СССР, 1988, № 2, с. 37), бывшего первого секретаря Бухарского обкома партии Каримова (Бюллетень Верховного Суда СССР, 1987, № 4, с. 22), и в других делах. Наконец, как видно из публикаций в печати («Известия» от 2 января 1989 г., «Правда» от 21 января 1989 г.), проблема правовой оценки – взяточничество или злоупотребление служебным положением – была одной из наиболее острых в процессе по обвинению бывшего первого заместителя министра внутренних дел СССР Чурбанова, когда по ряду установленных судом эпизодов деньги передавались ему без какой-либо договоренности о соответствующем поведении. По всем эти делам Верховный Суд СССР признал взяточничеством получение ценностей за общее покровительство по работе.

Ученые и некоторые практические работники, отрицающие в подобных случаях взяточничество, ссылаются на текст закона, где говорится о получении должностным лицом взятки за «выполнение или невыполнение в интересах дающего взятку какого-либо действия, которое должностное лицо должно было или могло совершить с использованием служебного положения». Поскольку нет договоренности о конкретном акте поведения должностного лица за вознаграждение, нет и дачи – получения взятки.

Представляется, что анализируемые случаи в целом вполне укладываются в рамки действующего закона об ответственности за дачу и получение взяток.

Когда субъект, так или иначе зависимый от должностного лица (например, когда тот его начальник, имеет право контроля, проведения ревизий и т. д.), передает материальные ценности, не оговаривая каждый раз совершение конкретных действий должностным лицом, он рассчитывает, что при необходимости должностное лицо предпримет выгодное для него действие или не будет препятствовать его незаконной деятельности. Подобного рода взяточничество широко распространено на предприятиях торговли и общественного питания, в таксомоторных парках и т. п. Причем, как правило, в этих случаях взяткодатели находятся в служебной зависимости или каким-либо иным образом подконтрольны взяткополучателю.

Как писал А. Кирпичников («Социалистическая законность», 1975, № 12, с. 41–42), в подобных случаях обычно существуют отношения постоянной служебной зависимости, вызывающие у подчиненного или подконтрольного субъекта постоянный интерес к служебной деятельности должностного лица, которое отчетливо сознает наличие такой заинтересованности. Это позволяет не обусловливать каждую взятку выполнением конкретного действия должностным лицом, но заставляет взяткодателя периодически с помощью взяток напоминать должностному лицу о своем интересе. Необусловленность будущих действий должностного лица не означает, что они неконкретны. Эти действия вытекают из должностных функций взяткополучателя и определяются по мере проявления интереса взяткодателя. На момент же дачи-получения взятки субъекты этой деятельности исходят из того, что в случае надобности должностное лицо учтет интерес взяткодателя и совершит в его пользу соответствующие действия по службе, как бы зарезервированные взяткой.

Таким образом, «благоприятное отношение» должностного лица (руководителя, начальника и т. п.) всегда может быть реализовано только в его поведении, т. е. в конкретных поступках, в которых заинтересован взяткодатель, действии или бездействии, тоже подчас желательном взяткодателю. Иначе говоря, в подобных случаях ценности передаются должностному лицу не «просто так», не за «симпатию» и не за абстрактное «общее благоприятное отношение», а за вполне конкретные акты поведения, которые, возможно, в момент передачи взятки не оговариваются, но вытекают из характера взаимоотношений между субъектами и отчетливо осознаются обеими сторонами преступной сделки.

Практически в любом случае передачи ценностей должностному лицу «за общее благоприятное отношение» такое конкретное желательное для взяткодателя поведение можно установить. В частности, оно может выражаться в попустительстве различным правонарушениям, о которых известно или может стать известным должностному лицу, непринятии соответствующих мер в отношении взяткодателя.

Вспоминается в связи с этим уголовное дело по обвинению К., возглавлявшего систему общественного питания в г. Луга (рассмотрено Ленинградским областным судом несколько лет тому назад). К. обвинялся в неоднократном получении взяток от подчиненных ему директоров столовых, ресторанов, заведующих буфетами и хищении социалистического имущества, поскольку взятки ему давались из заведомо похищенных государственных средств. Суд переквалифицировал обвинение в получении взяток на злоупотребление служебным положением, подчеркнув, что деньги передавались К. не за какие-либо конкретные действия, а по «сложившейся в этой системе порочной практике». При этом суд, аргументируя свой вывод, что К. никак не покровительствовал лицам, передававшим ему деньги, сослался, в частности, на факты объявления им выговоров за различные упущения по службе. Вместе с тем суд признал обоснованным обвинение К. в хищении социалистического имущества и тем самым признал установленным его осведомленность в совершении в подведомственных ему организациях хищений, чему он попустительствовал. Так за это ему и давались взятки. Отсутствие логики в судебном решении поразительное.

Конечно, в подобных ситуациях исключительно важно установить умысел дающего и принимающего ценности или материальные услуги. Для обвинения во взяточничестве требуется, в частности, доказать, что субъект передал ценности как взятку, чтобы подкупленное должностное лицо, когда надо, действовало в его интересах. Взяткополучатель же понимает это обстоятельство и, принимая взятку, как бы обязуется действовать в интересах взяткодателя. Последовали ли фактически затем какие-либо действия должностного лица в интересах взяткодателя, значения не имеет, поскольку они за пределами состава получения взятки.

И в случаях передачи взятки за неоговоренное каждый раз поведение должностного лица происходит посягательство на интересы нормальной деятельности советского государственного аппарата, подрыв его авторитета. Правовая оценка этих действий как злоупотребление должностным лицом служебным положением приводит к абсурдному, на наш взгляд, выводу, что в действиях лиц, передающих ценности, имеются признаки соучастия в злоупотреблении служебным положением или вообще они превращаются в потерпевших. Между тем, как правило, они делают это в своих интересах, не подвергаясь вымогательству со стороны должностного лица.

Содержащаяся в действующем законодательстве формулировка статьи об ответственности за получение взятки исторически возникла достаточно давно. В связи с предстоящей реформой уголовного законодательства представляется целесообразным изменить ее редакцию с тем, чтобы снять ряд вопросов и трудностей, возникающих на практике. Думается, что этому может способствовать примерно следующая редакция: «Получение должностным лицом в том или ином виде взятки в связи с занимаемым им служебным положением».

Такая формулировка более четко показывает связь незаконного материального вознаграждения с должностным положением взяткополучателя. Она охватывает случаи как взятки-подкупа, так и взятки-благодарности, исключая тем самым различные толкования. В ней отчетливо отражен момент окончания преступления: все действия должностного лица, в случае их совершения в связи с получением вознаграждения, находятся за рамками состава получения взятки и требуют самостоятельной правовой оценки. Наконец, она предусматривает и случаи получения должностным лицом ценностей при заранее не обусловленном его поведении в интересах взяткодателя, но переданных ему именно как должностному лицу, в благосклонности которого заинтересован взяткодатель, так или иначе зависимый от этого должностного лица.