Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе»: достоинства и недостатки[633]

Уголовный кодекс РФ 1996 г. принципиально по-новому регламентировал ответственность за преступления против интересов службы. Сформулировано новое понятие должностного лица как субъекта ответственности за преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (гл. 30 УК) и наряду с ним – понятие лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой и иной организации как субъекта преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях (гл. 23 УК).

Впервые в уголовном законодательстве России появилась статья, содержащая описание признаков преступления, названного коммерческим подкупом. Много нового появилось в законодательной трактовке признаков основного и квалифицированных составов получения взятки и дачи взятки. Поэтому вполне оправданным является решение Верховного Суда РФ дать разъяснение по вопросам, возникающим в судебной практике, в целях обеспечения правильного и единообразного применения законодательства, предусматривающего ответственность за взяточничество и коммерческий подкуп, что и было сделано в постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 6 от 10 февраля 2000 г.

Целью настоящей статьи не является анализ и комментирование всех разъяснений, содержащихся в названном постановлении. Здесь хотелось бы подчеркнуть некоторые очевидные достоинства указанного документа и в то же время обратить внимание читателя на отдельные нечеткие и сомнительные, в ряде случаев ошибочные, по мнению автора статьи, рекомендации.

Заслуживают в целом поддержки разъяснения Пленума по вопросу о субъектах получения взятки и коммерческого подкупа. Особо нужно подчеркнуть, что Пленум определил свою позицию по конкретным ситуациям, получавшим различную правовую оценку на практике, указав, в частности, что должностными лицами, исполняющими соответствующие функции по специальному полномочию, могут быть признаны стажеры органов милиции (п. 1), точно так же как должностными лицами – представителями власти являются военнослужащие при выполнении возложенных на них обязанностей по охране общественного порядка, обеспечению безопасности и иных функций, при выполнении которых военнослужащие наделяются распорядительными полномочиями (п. 2). Можно сделать вывод, что имеются в виду военнослужащие не только начальствующего состава, но и рядовые.

В то же время, говоря о представителях власти, Пленуму следовало отметить, что таковыми являются и лица, осуществляющие властные полномочия органов местного самоуправления.

Полностью отвечающим действующему законодательству является разъяснение, что «поверенные, представляющие в соответствии с договором интересы государства в органах управления акционерных обществ (хозяйственных товариществ), часть акций (доли, вклады) которых закреплены (находятся) в федеральной собственности, не могут быть признаны должностными лицами и в случае незаконного получения ими ценностей либо пользования услугами за совершение действия (бездействие) в интересах дающего в связи с занимаемым служебным положением подлежат ответственности по ст. 204 УК РФ» (п. 6). Однако представлять интересы государства в акционерных обществах, часть акций которых находится в федеральной собственности, согласно Указа Президента РФ от 10 июля 1994 г. № 1200 «О некоторых мерах по обеспечению государственного управления экономикой»[634] могут не только граждане на основании договоров с ними, но и государственные служащие на основании решения Президента РФ, Правительства РФ, соответствующих федеральных органов исполнительной власти. Действующее уголовное законодательство, на мой взгляд, относит и эту категорию представителей государства к числу лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческой или иной организации. Характерно, что в Федеральной целевой программе по усилению борьбы с преступностью на 1999–2000 годы, утвержденной постановлением Правительства РФ от 10 марта 1999 г. № 270, была поставлена задача разработать проект закона о внесении изменений в УК РФ в части признания представителей государства в акционерных обществах открытого типа должностными лицами.

Заинтересованный читатель не найдет в постановлении ответа на вопрос о возможности признать субъектами получения взятки либо коммерческого подкупа медицинских и педагогических работников, которые, являясь специалистами, не занимали руководящих должностей в соответствующих учреждениях здравоохранения и образования. Между тем в п. 5 проекта постановления, вынесенного на обсуждение Пленума Верховного Суда РФ, содержалось разъяснение, что, когда на работников государственных и муниципальных учреждений, исполняющих в них профессиональные обязанности, специальным нормативным актом возлагается исполнение обязанностей, которые связаны с осуществлением в отношении граждан или юридических лиц действий, имеющих юридическое значение (т. е. с установлением, изменением или прекращением их прав и обязанностей), таких работников следует рассматривать в качестве должностных лиц (врач, выдавший больничный лист, преподаватель вуза, принимающий экзамен или зачет и т. д.). Данное положение отвечало многолетней практике судов страны, нашедшей в свое время официальное закрепление в п. 4 постановления Пленума Верховного Суда СССР № 4 от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге».

Более того, уже после вступления в действие Уголовного кодекса РФ 1996 г. Верховный Суд РФ в своих решениях по конкретным уголовным делам ориентировал судебную практику на сохранение и соблюдение именно такого подхода. Так, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ признала правильным осуждение врача-хирурга Ф. за совершение служебных подлогов из корыстных побуждений и неоднократное получение взяток за выдачу фиктивных листков нетрудоспособности.[635] По другому делу Президиум Верховного Суда РФ подтвердил правильность осуждения К. за неоднократное получение взяток, поскольку тот, являясь преподавателем государственного университета, за взятки ставил зачеты и оценки за экзамены без самой процедуры их приема. В постановлении Пленума по этому делу было отмечено, что преподаватель «в установленном законом порядке был наделен правами и обязанностями по приему и сдаче студентами экзаменов, т. е. организационно-распорядительными функциями, которыми наделены должностные лица. Неудовлетворительная сдача экзаменов влекла для студентов правовое последствии – назначение стипендии, отчисление из вуза, пересдачу экзаменов».[636]

Автор настоящей публикации имел честь участвовать в работе Пленума Верховного Суда РФ, обсуждавшего проект постановления о судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе. Ни в докладе первого заместителя Председателя Верховного Суда РФ В. И. Радченко, ни в выступлениях участников дискуссии данная проблема не затрагивалась. Тем неожиданнее оказалось то, что в принятом постановлении вообще отсутствуют какие-либо разъяснения по этому вопросу. Возможны два объяснения случившемуся: либо вопрос настолько очевиден и практика устоялась, что Пленум посчитал ненужным вновь давать разъяснения, либо, напротив, в последний момент у членов рабочей группы, готовившей окончательный текст постановления, возникли сомнения в правильности предлагаемого разъяснения.

На мой взгляд, приведенное выше положение, содержавшееся в проекте постановления, являлось совершенно правильным, соответствующим закону. Если субъект занимает должность, в связи с которой он обладает правом совершать по службе юридически значимые действия, влекущие определенные правовые последствия, следовательно, он выполняет организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции и является должностным лицом либо лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации.

Руководствуясь законодательными описаниями составов получения и дачи взятки, а также коммерческого подкупа, Пленум правильно указал, что дача взятки или незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе, а равно их получение должностным лицом или лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, считаются оконченными с момента принятия получателем хотя бы части передаваемых ценностей (п. 11). В то же время Пленум никак не мог проигнорировать положения, сформулированные в примечаниях к ст. 201 УК РФ, о том, что уголовная ответственность за преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях, в том числе и за коммерческий подкуп, если деяние принесло вред интересам исключительно коммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, осуществляется только по заявлению этой организации или с ее согласия.

Нужно сказать, что эта норма по-разному трактовалась в юридической науке и практике. Так, профессор П. С. Яни сделал вывод, что вред рассматривается законодателем как признак всех составов преступлений, предусмотренных статьями главы 23 УК РФ, и что, следовательно, моментом окончания коммерческого подкупа может быть только причинение вреда либо самим фактом получения служащим незаконного вознаграждения либо деянием, совершенным за вознаграждение.[637] Иную позицию заняли Генеральная прокуратура РФ и Президиум Верховного Суда РФ по делу С. Последний, являясь председателем правления Ассоциации сельскохозяйственных кооперативов и крестьянских хозяйств Саратовской области «Возрождение», потребовал от Е. передачи ему денег в размере 10 % от цены выделяемого Е. по лизингу мельничного комплекса и через несколько дней потребовал от него 15 млн рублей. После оглашения вердикта присяжных заседателей о виновности С. в коммерческом подкупе председательствующий судья обратился с письмом в правление «Возрождения» с предложением рассмотреть вопрос о даче согласия на привлечение С. к уголовной ответственности, однако члены правления постановили не давать такое согласие. Вследствие этого судья вынес постановление о прекращении уголовного дела, а Кассационная палата Верховного Суда РФ, отклонив частный протест прокуратуры, признала решение суда законным. В протесте Генерального прокурора РФ, принесенном в Президиум Верховного Суда РФ, было сказано, что заявление или согласие коммерческой организации на осуществление уголовного преследования необходимо лишь в случаях, когда причинение вреда является необходимым элементом состава соответствующего преступления. Поскольку же коммерческий подкуп окончен с момента получения или передачи предмета подкупа и относится к формальным составам преступления, не требуется наступления определенных последствий, по смыслу п. 3 примечания к ст. 201 УК уголовное преследование должно осуществляться на общих основаниях. Президиум Верховного Суда РФ признал протест обоснованным и удовлетворил его.[638]

В постановлении Пленума (п. 6) закреплена другая, более правильная, хотя и не совсем точно сформулированная позиция: «При рассмотрении дел о коммерческом подкупе судам следует иметь в виду, что обвинительный приговор в отношении лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, за незаконное получение денег, ценных бумаг, иного имущества, а равно за незаконное пользование услугами имущественного характера за совершения действия (бездействия) в интересах дающего в связи с занимаемым этим лицом служебным положением может быть вынесен при наличии к тому оснований, если деянием причинен вред интересам других организаций, интересам граждан, общества или государства либо если вред причинен исключительно коммерческой или иной организации, где работает такое лицо, когда уголовное преследование осуществляется по заявлению этой организации или с ее согласия».

Как же совместить это разъяснение с другим указанием Пленума, что коммерческий подкуп является оконченным преступлением с момента принятия получателем хотя бы части передаваемых ценностей? На мой взгляд, объяснение сводится к следующему. Действительно, составы коммерческого подкупа сконструированы по типу формальных. Но это не означает, что коммерческий подкуп не причиняет вреда. Беспоследственных преступлений, которые не нарушали чьи-либо интересы, не причиняли вреда, вообще быть не может. Просто при коммерческом подкупе эти вредные последствия находятся за рамками составов незаконной дачи и незаконного получения вознаграждения. Поэтому, если коммерческий подкуп причинил вред исключительно коммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, заявление или согласие этой организации на уголовное преследование обязательно. В данном случае это указание закона имеет не материально-правовое, а уголовно-процессуальное значение.

Кстати, в вышеприведенном разъяснении Пленум вышел за рамки уголовного закона, когда указал, что заявление или согласие организации необходимо, когда «вред причинен исключительно коммерческой или иной организации, где работает такое лицо». Во-первых, не упомянуто такое ограничительное условие, как то, что эта коммерческая организация не является государственным или муниципальным предприятием. Во-вторых, в соответствии с примечанием 2 и 3 к ст. 201 УК, если вред причинен интересам не коммерческой, а иной организации, где работает виновное лицо, заявления или согласия организации на осуществление уголовного преследования не требуется.[639] Наконец, на мой взгляд, ограничительное разъяснение Пленума, что это должна быть коммерческая организация, где работает виновное лицо, также не вытекает из закона. В примечании 2 к ст. 201 УК не уточняется, что имеется в виду именно та коммерческая организация, где виновное лицо выполняло управленческие функции. Когда закон в примечании 3 к ст. 201 УК говорит о «других организациях», он имеет в виду некоммерческие организации, а не организации, в которых не работало виновное лицо. Такое понимание текста примечаний к ст. 201 УК абсолютно соответствует заложенной в них идее: государство по своей инициативе не вмешивается в конфликт, если вред причинен исключительно коммерческим организациям, которые к тому же не являются государственными или муниципальными предприятиями.

В основном правильными и четко сформулированными представляются разъяснения относительно содержания квалифицирующих признаков составов взяточничества и коммерческого подкупа. Особо значимым является разъяснение, что в случае получения взятки лицом, занимающим государственную должность РФ и государственную должность субъекта РФ, а равно главой органа местного самоуправления организатор, подстрекатель и пособник как соучастники этого преступления несут ответственность по ст. 33 и части третьей ст. 290 УК (п. 17). Пленум правильно посчитал, что названные обстоятельства являются не столько личностной характеристикой лица, получившего взятку, сколько существенно повышают общественную опасность содеянного и при осознании этого обстоятельства соучастниками они должны нести повышенную ответственность.

Специалисты наверняка обратили внимание на новую трактовку признака неоднократности получения взятки. Еще в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 31 июля 1962 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» устанавливалось, что одновременное получение взяток от нескольких лиц должно рассматриваться как преступление, совершенное неоднократно. В последующих руководящих разъяснениях Верховного Суда СССР о судебной практике по делам о взяточничестве (23 сентября 1977 г. и 30 марта 1990 г.) это положение повторялось с одним лишь уточнением, что неоднократным следует считать одновременное получение взятки от нескольких лиц, если в интересах каждого из взяткодателей совершается отдельное действие. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. о таком варианте неоднократности получения взятки не говорится ничего. Согласно п. 14 постановления «квалификация получения или дачи взятки либо имущественного вознаграждения при коммерческом подкупе по признаку неоднократности предполагает совершение одного и того же преступления не менее двух раз, если не истек срок давности привлечения к уголовной ответственности за предыдущие преступления либо если судимость за совершенное ранее такое же преступление не была погашена или снята». Замечу, что здесь следовало бы добавить и случай отсутствия неоднократности, когда лицо в установленном законом порядке было освобождено от уголовной ответственности за ранее совершенное преступление.

Очевидно, что такая трактовка исключает признак неоднократности в случае одновременного получения взяток от нескольких взяткодателей. Вернее всего, Пленум исходил из того, что в подобном случае умысел на преступление возникает единожды и поэтому утверждать о совершении им нескольких преступлений было бы неправильно.

Спорным является разъяснение Пленума о квалификации получения взятки или имущественного вознаграждения при коммерческом подкупе организованной группой, в которую помимо должностных лиц или лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческой или иной организации, входят и другие лица, не обладающие этими признаками. Ссылаясь на ч. 4 ст. 34 УК, Пленум предлагает квалифицировать действия таких членов организованной группы, как действия организаторов, подстрекателей либо пособников преступления (п. 13).

В отечественном уголовном праве достаточно укрепилась позиция, согласно которой участники организованной группы могут выполнять роль исполнителей преступлений, но могут и не принимать непосредственного участия в выполнении объективной стороны преступления. Независимо от места и времени совершения преступления и характера фактически выполняемых ролей все участники организованной группы признаются соисполнителями преступления и их действия квалифицируются без ссылки на ст. 33 УК РФ.[640] Пленум Верховного Суда также рекомендовал руководствоваться этим правилом, давая разъяснения по вопросам судебной практики по делам об убийстве (п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 27 января 1999 г.). Если руководствоваться вышеприведенными разъяснениями Пленума от 10 февраля 2000 г., то квалификация не отразит, что преступление совершено организованной группой, тем более в случаях, если в эту организованную группу входило одно должностное лицо либо лицо, выполнявшее управленческие функции в коммерческой или иной организации.

Несмотря на высказывавшиеся в юридической литературе предложения о необходимости более широкого толкования признака вымогательства взятки,[641] Пленум правильно подтвердил устоявшееся понимание вымогательства взятки и незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе как требования дать взятку либо незаконное вознаграждение под угрозой совершения действий, которые могут принести ущерб именно законным интересам гражданина либо поставить его в такие условия, при которых он вынужден дать взятку либо совершить коммерческий подкуп с целью предотвращения вредных последствий для его правоохраняемых интересов (п. 15). Сомнительно, однако, указание, содержащееся в п. 24 постановления, что «при решении вопроса о возможности возвращения денег и иных ценностей лицу, в отношении которого имел место факт вымогательства, суду следует иметь в виду, что если для предотвращения вредных последствий лицо было вынуждено передать вымогателю деньги, другие ценности, то они подлежат возврату их владельцу». На каком же правовом основании должны возвращаться эти ценности? Ведь лицо, подвергшееся вымогательству, не оказывается в состоянии крайней необходимости. Передавая в этой ситуации взятку или незаконное вознаграждение, оно совершает преступление, от ответственности за которое освобождается по нереабилитирующему основанию. Поэтому предмет взятки и коммерческого подкупа должен быть обращен в доход государства во всех случаях вымогательства взятки и незаконного вознаграждения.

Вопросы может вызвать и разъяснение, содержащееся в п. 21 постановления Пленума о квалификации так называемого мнимого посредничества, когда лицо получает от кого-либо деньги и иные ценности якобы для передачи должностному лицу или лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации, в качестве взятки либо предмета коммерческого подкупа и, не намереваясь этого делать, присваивает их. Пленум правильно рекомендует квалифицировать эти действия как мошенничество. Однако в ранее действовавшем постановлении Пленума Верховного Суда СССР № 3 от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» специально оговаривалась ситуация, когда лицо в целях завладения ценностями склоняет взяткодателя к даче взятки. В таком случае его действия, помимо мошенничества, должны дополнительно квалифицироваться как подстрекательство к даче взятки. Отсутствие в постановлении от 10 февраля 2000 г. подобного уточнения не означает, по моему мнению, что судебная практика в решении этого вопроса должна быть пересмотрена.

Пленум вновь подчеркнул, что сообщение о даче взятки или коммерческом подкупе не может признаваться добровольным, влекущим освобождение от уголовной ответственности, если оно сделано в связи с тем, что о даче взятки или коммерческом подкупе стало известно органам власти. Добровольное сообщение – это, по существу, явка с повинной. Поэтому, решая вопрос о добровольности заявления, целесообразно также иметь в виду разъяснения о явке с повинной, содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 40 от 11 июня 1999 г. «О порядке назначения судами уголовного наказания», где подчеркнуто, что при установлении явки с повинной «необходимо проверить, являлось ли заявление, поданное в органы расследования или сообщение (в любой форме) о преступлении, сделанное должностному лицу органа расследования, добровольным и не связано ли это с тем, что лицо было задержано в качестве подозреваемого и подтвердило свое участие в совершении преступления…Как явку с повинной следует рассматривать также заявление лица, привлеченного к уголовной ответственности, о совершенных им иных преступлениях, неизвестных органам расследования» (п. 4).

Особо нужно отметить положение анализируемого постановления Пленума, содержащееся в п. 24. «Не могут быть обращены в доход государства деньги и другие ценности в случаях, когда в отношении лица были заявлены требования о даче взятки или о незаконной передаче денег, ценных бумаг, иного имущества в виде коммерческого подкупа, если до передачи этих ценностей лицо добровольно заявило об этом органу, имеющему право возбуждать уголовное дело, и передача денег, ценных бумаг, иного имущества проходила под их контролем с целью задержания с поличным лица, заявившего такие требования. В этих случаях деньги и другие ценности, явившиеся предметом взятки или коммерческого подкупа подлежат возвращению владельцу».

Из этого разъяснения следует несколько очень важных выводов. Во-первых, субъект, у которого должностное лицо либо лицо, выполнявшее управленческие функции в коммерческой или иной организации, требовало (а тем более, вымогало) взятку или незаконное вознаграждение, поставивший об этом в известность правоохранительные органы и передавший ценности под их контролем с целью задержания с поличным лица, заявившего такие требования, не совершает преступления. В этом его принципиальное отличие от тех, кто дал взятку или совершил коммерческий подкуп, а затем добровольно об этом сообщил. Последним предмет взятки или коммерческого подкупа не возвращается. Во-вторых, этим разъяснением Пленум подтвердил правомерность подобного оперативного мероприятия, осуществленного с целью изобличения должностного лица или лица, выполнявшего управленческие функции в коммерческой или иной организации, пытавшегося получить взятку или незаконное вознаграждение по своей инициативе и никем не спровоцированного.

В связи с этим Пленум резонно затронул вопрос о понятии и квалификации провокации взятки и коммерческого подкупа (п. 25). В предложенном разъяснении, наряду с верными положениями, содержатся и отдельные неточности. Так, на мой взгляд, если провокация взятки и коммерческого подкупа совершена должностным лицом с использованием служебного положения, содеянное им следует квалифицировать дополнительно по ст. 286 УК, а не по ст. 285 УК, как сказано в постановлении. Осуществляя провокацию, должностное лицо явно выходит за пределы своих полномочий, поскольку подобные действия никому не позволительны. Мотив провокации может быть любым.

Постановление усматривает провокацию лишь в случаях, когда между провокатором и должностным лицом (лицом, выполнявшим управленческие функции в коммерческой или иной организации) не было предварительной договоренности и должностное лицо отказывается принять предмет взятки (коммерческого подкупа). А как же быть, если спровоцированное лицо принимает этот предмет? Думается, что определение провокации взятки и коммерческого подкупа в ст. 304 УК как «попытки передачи» вовсе не означает отсутствие данного состава преступления, если провокация удалась и передача предмета провокации состоялась. Используя такое описание преступления, законодатель просто переносит момент окончания преступления на более раннюю стадию, не связывая таким образом состав провокации взятки или коммерческого подкупа с той или иной реакцией провоцируемого лица. Спровоцированный субъект, принявший предмет провокации, отвечает за покушение на получение взятки или покушение на коммерческий подкуп.

В заключение следует сказать, что ряд остро актуальных вопросов по разным причинам оказался вне поля зрения Пленума: разграничение приготовления и покушения на дачу-получение взятки и коммерческого подкупа; момент окончания дачи-получения взятки, когда предметом взятки являются выгоды имущественного характера; понятие лица, занимающего государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ; отграничение взятки от так называемого обычного подарка (ст. 575 ГК РФ) и некоторые другие. Очевидно, что юридическая наука и следственно-судебная практика должны выработать критерии решения этих вопросов.