О правовой природе дачи взятки и посредничества во взяточничестве[508]

Вопрос о правовой природе дачи взятки и о соотношении этого преступления с получением взятки уже давно привлекает внимание криминалистов. Известный правовед В. Н. Ширяев в фундаментальном исследовании «Взяточничество и лиходательство в связи с общим учением о должностных преступлениях» утверждал, что взяточничество (получение взятки) и лиходательство (дача взятки) – это самостоятельные преступления, посягающие на разные объекты. «Объектом взяточничества является одно из самых существенных условий государственной и общественной службы – начало безмездности служебных действий; объектом лиходательства являются разнообразные государственные, общественные и частные интересы, которые входят в круг ведения тех должностных лиц, на которых направляется воздействие лиходателей».[509] Поэтому В. Н. Ширяев считал, что лиходательство может быть наказуемо лишь в случаях, когда при помощи взятки должностные лица склоняются к совершению незаконных действий по службе или когда без предварительного о том соглашения оплачиваются их действия, связанные с нарушением служебного долга.[510]

В отечественной уголовно-правовой литературе советского периода высказаны различные точки зрения по вопросу о соотношении составов получения взятки, дачи взятки и посредничества во взяточничестве. Широко распространено представление о самостоятельности этих преступлений (Б. В. Здравомыслов, В. Ф. Кириченко, В. Е. Мельникова, Н. А. Стручков, М. Д. Шаргородский и др.). Столь же многочисленны сторонники понимания взяточничества как сложного двухстороннего единого преступления (Н. Д. Дурманов, Н. Г. Кучерявый, Ш. Т. Папиашвили, А. Б. Сахаров и др.). Имеется и третья точка зрения, рассматривающая дачу взятки особым случаем соучастия в получении взятки, выделенным законодателем в отдельный состав преступления ввиду важности и необходимости такого соучастия (А. А. Жижиленко, А. Н. Трайнин, А. Я. Светлов и др.). Последняя позиция представляется предпочтительней.

Представители всех указанных точек зрения сходятся на том, что объект посягательства при получении взятки и ее даче единый – нормальная деятельность государственного аппарата, нарушаемая путем принятия должностным лицом незаконного материального вознаграждения в связи с его служебной деятельностью. При этом, в отличие от дореволюционного, советское законодательство всегда признавало дачу взятки преступлением, независимо от того, законная или незаконная деятельность должностного лица вознаграждалась взяткой.

Такая трактовка объекта посягательства по существу и определяет решение спорного вопроса. Ведь для того, чтобы должностное лицо подобным образом могло осуществить посягательство на нормальную деятельность государственного аппарата, нарушить принцип публично-правовой оплаты служебной деятельности, необходимо, чтобы кто-то дал ему взятку. Иначе этого преступления не будет. Следовательно, взяткодатель, в том числе и действующий под влиянием принуждения (вымогательства), является необходимым соучастником данного преступления, ибо он умышленно, совместно с должностным лицом, участвует в посягательстве на нормальную деятельность государственного аппарата.

Все основные аргументы сторонников понимания дачи и получения взятки как самостоятельных преступлений бьют мимо цели и легко опровержимы. Как правило, обращается внимание на то, что при получении взятки и ее даче различны объективная сторона, характеристика субъектов этих преступлений, интересы, мотивы и цели их действий.[511] Но ведь при соучастии в преступлении мотивы и цели действий соучастников совпадают далеко не всегда, их различие вполне допустимо. Важно лишь осознание совместности действий. Столь же различными могут быть и действия соучастников по совершению одного, общего для них преступления. Наконец, недолжностное положение взяткодателя не исключает возможности его соучастия в преступлении со специальным субъектом – должностным лицом.

Не доказывает самостоятельности дачи взятки и анализ ситуации, когда передаваемая взятка не принимается должностным лицом и последний, естественно, никакой ответственности не несет, а взяткодатель будет отвечать за покушение на дачу взятки.

Теории уголовного права известно понятие неудавшегося соучастия (подстрекательства, пособничества), влекущего уголовную ответственность, которое как раз имеет место в этой ситуации. Характерно, что взяткодатель, вроде бы полностью выполнивший объективную сторону своего преступления, сделавший все, что от него зависело, тем не менее, если должностное не принимает взятку, будет отвечать не за оконченное преступление – дача взятки, а лишь за покушение (см. п. 6 постановления Пленума Верховного Суда СССР № 3 от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве»). Это убедительно доказывает, что дача взятки не является самостоятельным преступлением.

Почему же в таком случае законодатель считает целесообразным непосредственно в законе описать подобное соучастие в получении взятки в виде особого состава преступления, хотя обычно это не делается? Думаю, объяснение состоит в том, что в отличие от других случаев соучастия, дача взятки – это обязательное, необходимое соучастие, имеющееся во всех случаях ее получения должностными лицами.

То, что посредник во взяточничестве способствует получению взятки, то есть по существу является соучастником этого преступления, вряд ли может вызвать у кого-либо сомнение, независимо от узкого или широкого толкования понятия посредничества. В последние годы господствующим в практике стало узкое понимание посредника как лица, непосредственно передающего предмет взятки по поручению взяткодателя или взяткополучателя, выдвинутое в постановлении Пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике по делам о взяточничестве» от 23 сентября 1977 г. и поддержанное в постановлении Пленума того же суда от 30 марта 1990 г. Мне представляется более правильным широкое толкование посредника как лица, по просьбе или поручению взяткодателя или взяткополучателя способствующего достижению или осуществлению соглашения о даче-получении взятки. Такое понимание охватывает как физическое, так и интеллектуальное посредничество.[512] Но и в том, и в другом случае посредник способствует получению взятки, являясь фактически соучастником этого преступления.

Необходимость в уголовном законе состава преступления – посредничество во взяточничестве, наряду с возможностью привлечения виновника к ответственности за соучастие (организацию, подстрекательство, пособничество) в получении взятки, объясняется наличием в законе особого состава преступления – дача взятки. При таком положении получается, что посредник, будучи связан со взяткодателем и со взяткополучателем, одновременно способствует совершению двух преступлений. Поэтому представляется неоправданным предложение, нередко высказываемое в научных дискуссиях, об исключении из УК состава посредничества во взяточничестве как излишнего. Такие попытки уже предпринимались при введении в действие УК РСФСР 1960 года, однако практика быстро показала неудобства подобного решения, что привело к включению в УК на основании Закона РСФСР от 25 июля 1962 г. ст. 174–1 «Посредничество во взяточничестве».

То или иное решение проблемы правовой природы дачи взятки и посредничества во взяточничестве имеет значение прежде всего для законодательного решения некоторых вопросов ответственности за данные преступления. Действующее уголовное законодательство предусматривает ряд квалифицирующих обстоятельств, усиливающих ответственность должностного лица в случае получения им взятки. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении № 3 от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» совершенно правильно, в соответствии с общими принципами ответственности за соучастие в преступлении, разъяснил, что квалифицирующие признаки, характеризующие повышенную общественную опасность преступления (вымогательство, крупный или особо крупный размер взятки, ответственное должностное положение взяткодателя),[513] должно вменяться в вину и соучастникам получения взятки, если эти обстоятельства охватывались их умыслом. Поэтому, к примеру, если пособнику было ясно, что он содействует получению взятки должностному лицу, занимающему ответственное положение, его действия будут квалифицированы по ст. 17 и ч. 3 ст. 173 УК. А вот посреднику во взяточничестве, даже действующему по поручению должностного лица, занимающего ответственное положение, и знающему про это, данное квалифицирующее обстоятельство на основании ст. 174–1 УК не может быть вменено. Алогичность таких решений, по-моему, очевидна.

Понимание дачи взятки и посредничества во взяточничестве как особых случаев соучастия в должностном преступлении – получении взятки определяет необходимость внесения изменений в нормы закона, регламентирующие ответственность за эти преступления, и повторить квалифицирующие признаки получения взятки в соответствующих частях статей об ответственности за дачу взятки и посредничество во взяточничестве (разумеется, кроме вымогательства взятки для взяткодателя, которое вообще, согласно закону, влечет его освобождение от ответственности). Данная идея была реализована мной при разработке норм главы двенадцатой «Должностные преступления» в проекте Уголовного кодекса Российской Федерации, подготовленного рабочей группой при Министерстве юстиции.[514]

Некоторое сомнение может вызвать отнесение к квалифицирующим признакам дачи взятки крупного размера передаваемого материального вознаграждения (если вообще согласиться, что размер взятки должен считаться квалифицирующим обстоятельством для взяточничества). Однако нужно помнить, что лицо несет уголовную ответственность за дачу взятки лишь в случаях, когда взятка у него не вымогалась под угрозой нарушения его правоохраняемых интересов, то есть фактически в тех случаях, когда он давал взятку или абсолютно не вынужденно, или вынужденно, но для обеспечения своих незаконных интересов.

Наконец, предлагаемое решение проблемы о правовой природе дачи взятки как необходимого соучастия в получении взятки позволяет обосновать еще одно предложение. Согласно примечанию к ст. 174 действующего УК Российской Федерации, лицо, давшее взятку, освобождается от уголовной ответственности в случае добровольного заявления им о содеянном. На мой взгляд, нет никаких ни юридических, ни криминологических препятствий для того, чтобы, изменив закон, распространить действие этого положения на посредников во взяточничестве и на всех других соучастников получения взятки. Такое решение способствовало бы раскрытию высоко латентных случаев получения взяток и привлечению к ответственности должностных лиц, совершивших тяжкие преступления. Во избежание возможных злоупотреблений при реализации данного положения, в интересах обеспечения законности, установления факта дачи взятки и подлинной добровольности сделанного об этом заявления, решение вопроса об освобождении заявителя от уголовной ответственности и наказания, целесообразно предоставить только суду.